Дороти Дэниельс - Поместье потерянных грез

• Название: Поместье потерянных грез
• Автор: Дороти Дэниельс
• Издательство: Деком
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-80050-026-6

Словно недобрый рок преследует семейство ван Дорнов, пользующееся дурной славой в округе. Тяжелая болезнь дочери лишь добавляет угрюмости характерам обитателей поместья. Анджела Вингейт приезжает, чтобы заменить пропавшую несколько недель назад гувернантку, и с первых же шагов ее окутывает атмосфера враждебности и неопределенности. Попытки помочь больной наталкиваются в лучшем случае на безразличие, но это — единственный путь к разрешению тайны.

---

— Нет, сэр, — ответил Ник. — Это не было осмотром в полном смысле слова. Она ведь не моя пациентка. Я просто воспользовался возможностью немного понаблюдать за ней, вот и все.

— Понятно, — сказал мистер ван Дорн. — И вы действительно считаете, что она может поправиться?

— Уверен в этом, сэр.

— Вы знаете, что другие врачи так не считают?

— Да, сэр. Дело в том, что исследование человеческого мозга — совершенно новая область в медицине. Большинство врачей даже не пытаются заниматься этим. Я в отличие от них считаю, что многие человеческие недуги вызваны состоянием центральной нервной системы.

— В данный момент меня интересует только состояние моей дочери. Что вы об этом можете сказать?

— Ну, во-первых, это особый вид помешательства, который известен уже довольно давно. Поясню: вот, скажем, вы, я, мисс Вингейт — мы нормальные люди; это значит, что в нашем мозгу имеется определенная логика восприятия, к которой он приспособлен. Я бы даже сказал, существует определенная гармония. У Евы же эта гармония нарушена; какая-то часть ее мозга функционирует лишь в ограниченной степени, другая не функционирует вообще. Этим и вызвана ее болезнь.

— Безумие, молодой человек. Не болезнь, а безумие. Называйте вещи своими именами.

— Хорошо, пусть будет так — безумие. Но это излечимо. Это состояние могло быть вызвано самыми различными, однако вполне конкретными причинами — например, тяжкой утратой, — что, видимо, исключается; какой-нибудь чисто материальной потерей — тоже не подходит; или шоком, чем-то, что могло привести ее в ужас, — это единственное, что у нас остается. И это самое очевидное.

— Но моя дочь не переживала никакого шока, — сказал мистер ван Дорн. — Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.

— Если можно, расскажите, пожалуйста, подробнее, как и когда у нее это началось и где были вы в это время.

— Мы с женой были за границей, в Англии. Там получили известие, что Ева серьезно заболела. Вернулись с первым же пароходом и застали ее вот в таком состоянии. Она не говорила ни слова, ни на что не реагировала… просто застыла в полной неподвижности. Это было ужасно. Поначалу у меня от этого были кошмары по ночам.

— В психиатрии это называется кататоническим состоянием, — сказал Ник. — В какой-то степени это похоже на смерть. Евин мозг отказывается воспринимать определенную информацию, но достичь этого может, лишь закрывшись от всякой информации вообще. Он отключается от всех внешних событий.

— И что же нужно сделать, чтобы вновь пробудить ее к жизни, доктор?

— Ее нужно приучить воспринимать то, что мозг отказывается воспринять. Сначала нужно попытаться узнать, что это, а затем внушить, что бояться нечего. Этот процесс может оказаться довольно длительным. Сейчас я знаю, что она слышит и понимает, что ей говорят. Она может даже передвигаться произвольно — если очень захочет. Но она этого не хочет. Она ушла в свое состояние условной смерти, потому что для нее это единственный способ не думать, не вспоминать о том, что ее мучит.

Мистер ван Дорн искоса взглянул на меня.

— А у вас очень образованный друг, мисс Вингейт. Я просто поражен.

— Благодарю вас, — ответила я. — Я-то это знала.

— Ну, хорошо. А теперь расскажите мне, доктор, каким образом вы собираетесь возвращать мою дочь к жизни.

— В основном этим будет заниматься Анджела… мисс Вингейт. Я же тем временем постараюсь выяснить, что именно она так боится вспоминать. По всей видимости, это каким-то образом связано с вашим домом, с этим имением, с людьми, которые здесь живут. Для нас сейчас очень важно это выяснить.

— Тогда займитесь этим, и как можно скорее. Спрашивайте, кого вам будет угодно и очем угодно. Я разрешаю. Самое главное — чтобы моя дочь поправилась. Если вам это удастся… за благодарностью я не постою, можете не сомневаться.

— Если мне удастся ее вылечить, — сказал Ник, — это и будет самой большой наградой. Ведь, кроме всего прочего, мне удастся доказать, что мои теории верны, и тогда я смогу использовать свои методы для лечения и других подобных случаев. Если бы вы только знали, сэр, сколько несчастных ждут этого. Единственное, чего я прошу, — это чтобы мне не мешали.

— Если кто-нибудь откажется вам помогать, сразу скажите мне. Как вы думаете, сколько времени это займет?

— Возможно, все изменится уже сегодня вечером, а возможно, через неделю… или через год. Ничего более определенного сказать, к сожалению, не могу, мистер ван Дорн. Могу только обещать, что сделаю все возможное. Если нам повезет, ваша дочь очень скоро к вам вернется.

— Хорошо, — мистер ван Дорн встал и протянул руку.

Когда мы оказались в холле, Ник привлек меня к себе.

— Благодарю за помощь, мисс, — улыбнулся он. — А теперь пошли к нашей пациентке. И давай подумаем, как нам действовать. Прежде всего, нужно нащупать ту ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы снять покрывало забвения, окутавшее ее мозг. Я поговорю с ней сейчас, но в основном для того, чтобы успокоить. Скажи, больше ничего не происходило такого, что могло бы напугать ее… или тебя?

— Нет… но я чувствую — что-то должно произойти.

— Будь осторожна, умоляю, будь осторожна, дорогая. Ну, пойдем к ней.

Глава девятая

Ник провел с Евой больше двух часов, и все это время говорил, не умолкая. При этом он ни разу не упомянул ни о ее болезни, ни о тех страшных событиях, которые произошли в доме незадолго до этого; странно, но он даже не упомянул никого из домочадцев. Зато много говорил о том, что происходит в мире: о всемирной ярмарке, которая вскоре должна была открыться в Париже; о необыкновенных экспонатах, которые там ожидались; об открытии нового порта для иммигрантов, которое ожидали в конце года, — даже его название было уже известно и будило фантазию: «Остров Эллис»; он упомянул, что по расчетам порт должен охватить несколько миллионов иммигрантов. Он ни разу не задал ей ни одного вопроса, поскольку знал, что ответа все равно не получит. Просто говорил и говорил, о вещах известных и малознакомых, но, несомненно, интересных, даже приятных.

Я, кажется, начала понимать, в чем состояла его цель: заставить ее мозг хоть немного работать. Забрасывая в ее голову все эти сведения, как семена в почву, он хотел заставить ее сначала воспринять хоть что-то, чтобы затем, впоследствии, ее мозг мог воспроизвести или остановиться на этом, одним словом, — чтобы у мозга была какая-то пища вместо привычной уже пустоты.

Во всяком случае, какого-то эффекта он добился. Она совершенно явно успокоилась, даже расслабилась немного. И в то же время какие-то признаки напряжения время от времени появлялись на ее лице — как будто она пыталась кивнуть или улыбнуться ему в ответ.

— Я приду завтра, — сказал он в конце. — Ты только должна верить, Ева: ты поправишься. Ты уже поправляешься, в этом не может быть никаких сомнений. Все страхи уйдут бесследно, когда твой рассудок окончательно прояснится. Останутся только воспоминания. Но воспоминания ведь не могут причинить вреда, правда? Надо верить в себя, вот и все. И если ты будешь мне помогать, все пойдет значительно быстрее.

Мы оставили ее в той же безнадежной неподвижности. Ник, однако, выглядел вполне довольным. Всю дорогу, пока мы шли до экипажа, он говорил только об этом. Я решила проводить его: присутствие в доме мистера ван Дорна вернуло мне, казалось, забытое чувство безопасности, тем более что главные ворота были теперь открыты, а от них до дома рукой подать.

— Я чувствую — она реагирует, — говорил между тем Ник. — Ты, наверное, не видишь этого, а вот я замечаю все — учащение дыхания, расширение зрачков… всякие такие вещи. Это хороший знак. Если больше не будет потрясений, можно ожидать значительного улучшения уже через пару недель, а может, и раньше. Главное, надо избегать любых неприятных впечатлений. Так что больше никаких нападений, моя дорогая Анджела. Умоляю, береги себя.

— Можешь не волноваться, — произнесла я несколько мрачно. — К сожалению, я ни на минуту не могу забыть, что на меня уже дважды покушались. И все-таки, Ник, как ты считаешь, могла это быть Ева? Я имею в виду — в первый раз; во второй раз нападал кто-то другой — это ясно.

— Вначале у меня были некоторые сомнения — помнишь, я тебе говорил об этом. Но теперь чем больше я узнаю ее, тем больше убеждаюсь — нет, она не способна на это. Я ведь наблюдал ее какое-то время; вывод здесь может быть только один — такая агрессивность противоречит и ее натуре, и самой логике ее заболевания.

— Но как же тогда объяснить… ее руки… эта земля под ногтями… царапины?

— Ну, это все очень легко мог проделать с ее руками кто-нибудь другой. Нет ничего проще, тем более что от вынужденного длительного безделья кожа у нее на руках очень нежная и чувствительная. Единственное, что для этого требуется, — камень или какой-нибудь другой грубый предмет.