Режин Перну - Ричард Львиное Сердце

• Название: Ричард Львиное Сердце
• Автор: Режин Перну
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03229-3

Жизнь знаменитого английского короля Ричарда I Львиное Сердце (1157–1199), героя Третьего крестового похода в Святую землю (1189–1192), подобна захватывающему рыцарскому роману, полному невероятных подвигов и удивительных приключений. О победах и поражениях, об изумительной отваге и беспримерном благородстве, впрочем, как и о других, менее привлекательных качествах короля-рыцаря, прозванного современниками «Ос et Non» («Да-и-Нет»), рассказывает в своей книге выдающаяся французская исследовательница и писательница Режин Перну.

---

Воистину Ричард представал одновременно в мученическом венце и в сиянии славы торжествующего победителя. Брат же его, который в его отсутствие позволял себе крайне дерзкое и высокомерное поведение, выглядел в глазах всего народа не более чем возмутителем спокойствия, виновным в неблагодарности и злонамеренности. 10 апреля, поближе к Пасхе, Ричард созвал торжественную ассамблею в Нортхемптоне. Сам он предстал перед этим высоким собранием, по выражению летописца, «как некий новый король», и, в самом деле, эта Пасхальная ассамблея увенчалась 17 апреля второй коронацией, состоявшейся со всей царственной пышностью в Винчестере — выбор именно этого города, наверное, порадовал Ришара де Девиза! Алиенора торжествовала не меньше самого короля. Именно в ее руках сходились все нити второго венчания ее сына на царство, ибо королева-супруга, Беренжера, задержалась в Италии, у своей золовки Иоанны. Несмотря на свои годы, Алиенора сумела позаботиться обо всем и вернуть своему сыну то королевство, которое так берегла для него. В окружении главных архиереев своего королевства — Иоанна, епископа Дублинского, Ричарда, епископа Лондонского и Гилберта, епископа Рочестерского, не говоря уже об Уильяме Лонгчампе, который снова стал епископом Илийским, Ричард вновь принял корону из рук Губерта Готье, отныне архиепископа Кентерберийского.

Прав был хронист: в самом деле началось второе царствование Ричарда. Предшествующее коронации собрание утвердило подчинение ему всех кастелянов, всех сеньоров, которые в его отсутствие исполнились надеждой на то, что он не вернется. Рассказывали, что правитель удела святого Михаила Корнуэлльского, что в Пензансе, Юг де Ля Поммере, умер от удара, узнав о возвращении короля. Ричард вернулся господином своего королевства.

И еще рассказывали, что Филипп Август обратился к Иоанну с тревожным посланием: «Берегись, диавол льстив». Иоанн Безземельный не находил себе места. Король же Франции до такой степени боялся отравления, что если и ел что-нибудь, то лишь после того, как пищу пробовали собаки.

* * *

Но образ царственного узника останется неполным, если не вспомнить об одной очень красивой поэме.

Вновь воскрешается в ней та поэтическая атмосфера, которой дышал Ричард в дни своего отрочества и юности. Поэма написана в очень трогательном жанре, который назывался тогда «ротрюнга» — что-то наподобие хоровода. Совсем не случайно, что посвящена она «графине-сестре» Марии Шампанской, блистательным присутствием своим некогда украшавшей и оживлявшей двор в Пуатье. При этом под тверждается, — если, конечно, нужны тому какие-то доказательства, — сила подобной утонченной поэзии, способность куртуазной лирики проникать в душу и, так сказать, пропитывать ее: Ричард, попав в заточение и оказавшись в одиночестве, да еще после стольких испытаний, открывает в себе дар поэта и выражает скорбную горечь, обращаясь к той или тем, которые не забыты, которые возвращаются в воспоминаниях о дружбе («мои товарищи, кем я любим и которых я люблю»). Куртуазные чувствования, в которые он облекает свои переживания — а он ощущает себя «государевой добычей» или «пленным государем», — как бы отсвечивают светом его юности.

За что — Бог весть — свободы я лишен?
Уже удача, коль не слышен стон,
Перелагаю в песнь кандальный звон
Для утешенья, ибо огорчен:
Друзей как будто чуть ли не мильон,
Но две зимы я в узах!

Хоть всякий мой барон осведомлен —
Анжуец, англ или нормандец он, —
О том, что я в темницу заключен,
Как государева добыча, обречен
На пребыванье в узах!

Я вижу, что вассалам и родне
Жаль серебра и золота, коль мне
Свободу не хотят купить. Вполне
Оправданно их упрекнет в вине
С востока воинство Христово, если не
Выживу я в узах!

Не диво, что в темнице ночь черней,
Но тяжесть на душе еще скверней,
Коль скверное творят с землей моей
Друзья былые. Будь у них сильней
Пусть не любовь, но память, я бы не
Оставался в узах!

Еще о дружестве я так скажу:
Коли в Гаскони иль Турени иль Анжу
Сочувствует кто мне, я даже не прошу
Расщедриться, но храбрым предложу
Во всеоружии явиться на межу
Того удела, где я в узах!

Тем, кеми я любим, кого люблю,
Товарищам по Поршерену и Кайю,
Я посвящаю эту песнь свою:
Она — оружие мое, мой меч в бою —
И я сражаюсь. Не скорблю. Пою,
Хоть, как злодей какой, я в узах!

Сестра-графиня, Вам из плена шлю
Напоминанье, что я — вечный пленник Ваш. Молю,
Простить, что я — увы! — пока не в Ваших узах.
Но ревновать к сестре — той из Шартрена[55] — не велю,
Она печется об иных союзах.

Глава восьмая ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ

Казалось бы, после столь триумфального приема король Ричард продлит свое пребывание на острове. Однако не прошло и двух месяцев после его нового помазания на царство, как король отплывает в Нормандию. Произошло это 12 мая 1194 года, после того как для похода его войска был устроен заем под шерсть, которую цистерцианские монастыри собирались продать по обыкновению купцам из Фландрии. Свое королевство Ричард оставил на попечение архиепископа Губерта Готье.

Ричард отплывал из Портсмута. Скорее всего, в то же время во Францию отправилась и Алиенора. Во всяком случае, именно ей приписывают заслугу быстрого примирения короля с его братом Иоанном. Но, быть может, это произошло и благодаря хорошему настроению, в котором пребывал Ричард, довольный тем, как его приняли в Нормандии. Высадившись в Барфлёре, он быстро осмотрел город вместе с Алиенорой и верным Гийомом Марешалем, биограф которого рассказывает о восторге, с которым было встречено прибытие гостей из Англии: «Яблоку негде было упасть, так плотно стояли ряды встречавших, когда было объявлено об их прибытии!» Звонили все церковные колокола, а на каждом углу молодые и старые, девушки и юноши, девочки и мальчики устраивали танцы для лучшего из лучших, стараясь изо всех сил переплясать друг друга.

Се, Бог в Силе Своей является:
Королю Франции[56] время покаяться.

Как раз в самом разгаре этого веселья Ричард направился в Лизьё, где его принял архидиакон Иоанн д'Алансон, один из вернейших его приверженцев. В то время как Ричард уже расположился на отдых, Иоанн д'Алансон вышел и возвратился лишь немалое время спустя. Вид у него был унылый. Ричард, от которого мало что могло укрыться, полюбопытствовал, в чем дело. Архидиакон попытался было увильнуть от ответа. «Не крути, — оборвал его король, — я знаю, что он тут: ты виделся с моим братом. Он виноват и потому боится: пусть забудет свои страхи. Он мне брат. Пусть он и в самом деле вел себя глупо, я укорять его не стану. Что же до тех, кто его подучивал, то они уже свое получили или вскоре получат».

Тогда дверь отворилась, и ввели Иоанна; понурив голову, он бросился к ногам Ричарда, но тот его милостиво поднял: «Не бойтесь, Иоанн, вы еще дитя. Вас скверно охраняли. Те, кому вы доверились, за это заплатят. Вставайте, пойдемте ужинать». И словно бы подгадав к этому приглашению, в ту же минуту появились горожане, которые преподнесли в дар великолепного лосося. Ричард, тотчас снова повеселевший, велел приготовить рыбу для своего брата.

А что же Алиенора? Неужели ее не было на празднике? Никто об этом ничего не говорит, но Роджер из Ховдена ясно дает понять, что столь милостивая снисходительность короля, которой никто от него не ожидал, не могла возникнуть без влияния со стороны его матери…

Но вот Филиппу Августу никак не приходилось рассчитывать на подобную снисходительность. Как только Ричард оказался на свободе, его главнейшей заботой стала подготовка войск к грядущей и неминуемой войне. Предпринятые им действия вошли в историю как «оценка сержантов» — был составлен список владеющих оружием мужчин, которых должны были выделить королю коммуны, суды, монастыри в порядке «повинности войском», исполнения каковой король мог у них требовать. Документ перечислял около двух тысяч человек; этого числа королю должно было хватить для укомлектования армии, тем более что он мог рассчитывать еще и на своих вассалов, обязанных в соответствии с феодальным правом ему помогать. На такую же феодальную поддержку мог рассчитывать и Филипп Август, который, конечно, учитывал и те невзгоды, что перенес Ричард в своем долгом заточении, да к тому же и хлопоты с непомерным выкупом. Так что король Франции, наверное, полагал, что не только выдержит неприятельский напор, но и сам сможет перейти в наступление. Ведь у него в Нормандии появился великолепный плацдарм — крепость Жизор, которую он по-хозяйски прибрал к рукам еще в предыдущем 1193 году. Известно, что он с детства мечтал о владении этим замком; по осмотре крепостных валов Жизора юный принц писал: «Мне хотелось бы, чтобы эти стены были золотом, серебром, драгоценными камнями». И, предвидя удивление адресата, добавил, что только тогда «он был бы более счастлив поскорее захватить замок».