Н Козин - Постижение России; Опыт историософского анализа

• Название: Постижение России; Опыт историософского анализа
• Автор: Н Козин
• Жанр: История

---

Есть еще одна интерпретационная тенденция в понимании феномена дружбы народов: превратить ее в средство слома основ национальной идентичности вообще и русской нации прежде всего. Утверждается нечто совершенно неожиданное: если все люди - братья, а все нации равны между собой, то это якобы достаточное основание для того, чтобы отказаться от нации как исторической реальности и тех проблем, которые за ней стоят. Дружба народов - достаточное основание для того, чтобы только с ней связывать свою национальную идентичность. Однако дружба народов как одно из оснований межнационального общения - это одно, а как основание для национальной идентичности - совершенно другое.

Нельзя национально идентифицировать себя с дружбой народов, это не основание для национальной идентификации. Именно в этом случае дружба народов как раз и превращается в средство слома основ национальной идентичности в истории, ибо предполагается подчинить основы своей идентичности не тому, что находится в основании бытия наций, а тому, что находится между ними. Из того бесспорного факта, что все люди братья, а нации равны между собой по своей сущности, еще не следует, что ради достижения вожделенного всеобщего братства необходимо жертвовать основами своей национальной идентичности в истории.

Равным образом необходимо отказаться от иллюзии, что единство России зависит от степени забвения собственно русских национальных интересов. От того, что в России рядом с русскими живут представители и других наций, из этого еще не следует, что для того, чтобы сохранять гармонию в межнациональных отношениях, необходимо жертвовать и основами своей национальной идентичности, и национальными интересами. История доказала: Россию нельзя объединить за счет забвения ее русско-российских основ бытия в истории. Сохранить национальное единство в России и, следовательно, единство самой России нельзя за счет преодоления национальных начал русской нации в истории. Это путь, ведущий в никуда. Это путь преодоления русских в России и России в мировой истории, преодоления самых оснований единства в России, которые, как их ни трактовать, остаются национальными, русско-российскими. Все, что объединяет русских в России, объединяет и саму Россию, и все, что разрушает единство русских, разрушает и саму Россию.

Это стоит подчеркнуть особо, так как мы живем в специфических исторических условиях, созданных как раз решением, начиная с Октября 1917-го, задач по растворению русских как нации в истории. В итоге к концу ХХ столетия необычайную остроту приобрела другая задача: сохранения русской нации в истории. Такова цена, которую платит современность за национальное безумие, охватившее нацию и страну в начале века, за инерцию вненационального развития, набранной за XX столетие и продолжающей разрушать и постсоветскую Россию. В таких условиях всякая попытка посредством абсолютизации национальной терпимости русских довести эту терпимость до национального безразличия, а национальное безразличие до абсолютизированных форм национального нигилизма, до создания условий для окончательного преодоления собственных национальных начал в истории значило бы уже нечто большее и худшее, чем стать на тропу национальной невменяемости, это значило бы стать на тропу уже и национального предательства.

Миф тринадцатый. Он касается не формы, а сути национально-государственн ого размежевания на территории России, доставшегося ей в наследство от СССР, интерпретаций противоречий тех реальностей, которые сложились для русской нации в результате такого размежевания, усугубленного безответственным призывом брать суверенитета столько, сколько заблагорассудится. Ведь он прозвучал в условиях чрезвычайной национальной смешанности населения всех национально-государственных образований России, в условиях, когда административно-территориальные границы автономий, как правило, не совпадают с национальными, больше того, когда численное соотношение между титульной и не титульной нациями нередко вообще складывается не в пользу титульной, когда, следовательно, национальный суверенитет никак не может совпадать с государственным, а государственный по отношению к России вообще теряет всякий смысл.

Все это спровоцировало ситуацию, в которой встали вопросы о границах национальной государственности русских, о национальной субъектности власти в автономиях, о ее этнизации и представленности русских в органах власти автономий, особенно в тех, в которых они составляют значительную часть населения, о равенстве субъектов Российской Федерации, о природе государственной и культурно-национальной автономии. Как известно, главным принципом национального устройства и размежевания после Октября 1917-го стало право наций на самоопределение, вплоть до образования самостоятельного государства. Оно предполагало отказ от чисто территориального принципа административного устройства государства, при котором национальное самоопределение неизбежно принимает форму культурно-национальной автономии, культурного суверенитета.

В основании административного устройства государства был положен другой принцип - государственного суверенитета наций, предполагавший придание государственных форм организации жизни чуть ли не каждой нации по принципу - каждой нации по государству. В данном случае нет необходимости обсуждать то, насколько целесообразно с точки зрения сохранения геополитического и цивилизационного единства российской Евразии было бы сохранение культурно-национальной автономии как принципа национального устройства России взамен национально-государственного. Хотя очевидно, идея губернизации России, в частности, укрупнения некоторых регионов, не лишена смысла: несколько упростилось бы не только национально-государственное устройство России, но и характер межнациональных отношений.

Как доказала историческая практика, принцип культурного, а не государственного суверенитета, развивая основы национального существования нации в истории, одновременно с этим объективно ближе к целям и задачам государственного и цивилизационного единства России. Он создает иные условия равенства наций, не сопряженные с их особыми правами на землю и власть на определенной территории, исторически связанной с их происхождением, существованием и развитием. Это усиливает свойство экстерриториальности российских наций, когда они оказываются объективно больше и глубже связаны с Россией-государством, Россией-цивилизацией - с Идеей России, чем с частью той территории, на которую исторически у них, безусловно, есть особые права.

Но история распорядилась иначе, она не знает сослагательного наклонения, а потому мы имеем ту историческую реальность, которую имеем. И именно поэтому ревизия принципов национальной организации этой реальности дело в современных условиях весьма болезненное и весьма сомнительное, особенно с точки зрения сохранения основ национального согласия. И все-таки, некоторые акценты необходимо расставить, тем более что сложившаяся национальная реальность не лишена проблемности и не в последнюю очередь как раз благодаря тому, что в свое время возобладал принцип государственной, а не культурной суверенизации наций.

Прежде всего, в чем принципиальное отличие принципа культурно-национальной автономии нации от государственной? В том, что, создавая условия для сохранения основ национальной идентичности, для развития национальной культуры и духовности - для сохранения нации как нации, принцип культурно-национальной автономии не претендует на признание за нацией геополитического статуса. Нация на базе культурно-национальной автономии - это одно, а на базе национальной государственности - совершенно другое. Она становится субъектом истории уже другого уровня и порядка, у нее возникают совершенно другие исторические перспективы - геополитические, в определенных исторических условиях способные взорвать историческую ситуацию претензиями на что угодно в истории.

Кроме того, национальная государственность сопряжена с процессами этнизации властной элиты и органов власти, а культурно-национальная автономия апеллирует к профессионализму как к главному критерию отбора в органы власти, тем самым оказываясь ближе к принципам национального равенства. Это особенно актуально для России с чрезвычайно смешанным национальным составом ее автономий. В этой связи целесообразно обратить внимание на то, как распределяется нерусское население по России, и прежде всего по ее национальным автономиям.

36% нерусского населения России принадлежит к нациям из других республик бывшего СССР (украинцы, армяне, азербайджанцы...), либо вообще из других стран (немцы, греки, поляки). Вполне очевидно, по отношению к ним вопрос об их государственности на территории России не может стоять точно так же, как он стоит для автохтонных российских этносов. Так, в США живут 5 млн. немцев, в России - 500 тысяч. Но в США не ставится вопрос о государственном суверенитете немцев. А в России почему-то ставится. Ведь вопрос о государственном суверенитете - это не просто вопрос о сохранении нации, основ ее идентичности и создании условий для ее развития как нации. Это еще и вопрос о собственности, прежде всего на землю, и вопрос о власти. Это другой круг вопросов и даже другой уровень их постановки. Зачем же вопрос о сохранении нации, основ ее идентичности, о создании условий для развития ее культуры и духовности, то есть о ее развитии как нации подчинять вопросам о превращении нации в фактор геополитики.