Сьюзен Барри - Ночь поющих птиц

• Название: Ночь поющих птиц
• Автор: Сьюзен Барри
• Издательство: ЗАО Изд-во Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-9524-0122-8

Очаровательную девятнадцатилетнюю Анжелу Гревил бабушка собирается выдать замуж. Девушка не противиться, хотя и не испытывает никаких чувств к будущему супругу — Фелипе Мартинесу, а сам жених мечтает поскорее объединить свои земли с поместьями невесты. Но случайная встреча с давней знакомой Фелипе — эффектной, обольстительной Уиллоу Раддок — заставляет Анжелу испытать доселе неведомое ей чувство ревности.

---

Фелипе ничего не ответил на замечание относительно своего прекрасного вкуса. За обедом он, казалось, был счастлив посвятить все внимание Уиллоу, которая к тому времени, когда наступила пора идти в обеденную залу, выглядела несколько утомленной. Анжела прекрасно понимала, что, если вдова не находилась в центре всеобщего поклонения и восхищения, очень скоро начинала скучать и проявлять желание оказаться в другом месте. Складывалось впечатление, что она была абсолютно не способна хоть как-то скрывать свои чувства, даже ради того, чтобы продемонстрировать хорошие манеры.

— Я прекрасно помню твою бабушку, когда она собиралась замуж, — за обедом сказал Анжеле дон Хосе. — Я немного моложе, но должен признаться, что тогда обожал ее без памяти — так же, как сейчас готов обожать ее внучку.

Когда пришло время пить кофе, Анжела обнаружила, что ухаживать за всеми придется ей. У дона Хосе не было жены или другой родственницы, которая могла бы сделать это. И снова, под пристальным взглядом Уиллоу Раддок, Анжела справилась со своей задачей в высшей степени аккуратно и грациозно.

Уиллоу с циничным интересом наблюдала, как хозяин дома галантно поцеловал Анжеле руку, когда девушка передавала ему чашку кофе. Выражение лица Фелипе оставалось непроницаемым. Он обсуждал с Уиллоу свое намерение после ужина прокатиться вдоль побережья и, возможно, заехать в какой-нибудь ночной ресторанчик. Причем казалось, что ее одобрение было для него сейчас самым важным в жизни.

Разговаривая с ней, он понизил голос. Дон Хосе, не без удивления внимательно разглядывавший их, вмешался и предложил, чтобы племянник показал своей невесте сад.

— Сейчас самое жаркое время суток, но с моря всегда дует прохладный ветерок, — добавил он. — А в моих садах достаточно тени, чтобы уберечь нашу очаровательную Анжелу от солнца. Особенно советую сходить к новому пруду с лилиями, который я недавно сделал. Я горжусь им и, когда вы вернетесь, хотел бы услышать ваше мнение.

Фелипе был изумлен и даже возмущен тем, что ему указывают, что он должен делать. Он относился к родственнику вежливо и с почтением, но, в отличие от большинства испанцев своего поколения, не благоговел перед благородными сединами. Казалось, он уже готов был оспорить разумность прогулки по саду в такую жару, пусть и при прохладном ветре с моря. Но дядя не дал ему сделать это.

— Ну же, ну же, Фелипе, — с сухой иронией обратился он к племяннику. — Неужели мне обязательно выражать свои мысли яснее и объявлять, что я все еще романтик в душе? Будь я в твоем возрасте да еще и обручен, я с радостью пользовался бы любой возможностью побыть наедине с моей нареченной! Ты, конечно, понимаешь, что я приношу огромную жертву, даже ненадолго соглашаясь лишиться общества твоей прекрасной Анжелы?

После этих слов Фелипе с мрачным видом поднялся и посмотрел — не на Анжелу, а на Уиллоу.

— Как ты смотришь на то, чтобы тоже прогуляться к пруду с лилиями, Кармелита? — спросил он. — Или ты слишком устала?

Но дядя Хосе пресек эту идею на корню.

— Нет, нет, — беззаботно воскликнул он, — этого я позволить не могу! У меня до сих пор не было возможности поговорить с сеньорой Раддок, и я не собираюсь допустить, чтобы она уехала отсюда, не исправив такого упущения! — Он встал и галантно поклонился Уиллоу, при этом алая камелия чуть не вывалилась у него из петлицы. — Вы интересуетесь старинными монетами, сеньора? У меня есть прекрасная коллекция, которой, думаю, я горжусь по праву. Я хотел бы показать ее вам. Уверен, вы согласитесь со мной, что обрученным парочкам надо позволять побыть друг с другом, тем более в наши просвещенные дни, так не похожие на то время, когда я был молод. Мне пришлось прежде вступить в брак, чтобы иметь возможность быть наедине с женой!

Уиллоу бросила испуганный и призывный взгляд на Фелипе. Но даже она понимала, что нельзя открыто грубить хозяину. Фелипе тоже уступил превосходящей воле дяди, решившего, что племянник обязан провести немного времени наедине с Анжелой. Фелипе взял ее под локоть и повел к одному из распахнутых французских окон. Через секунду они оказались под палящими лучами полуденного солнца.

— Это просто смешно! — объявил Фелипе, отпуская руку Анжелы, как только их стало не видно из окна. — Старикан, наверное, сошел с ума!.. Это время сиесты, отдыха, а не любования садом, который, на мой взгляд, не намного отличается от всех остальных на этом побережье!

Анжела бросила на него из-под ресниц быстрый взгляд, а потом снова уставилась на свои белые сандалии.

— Конечно, если вы предпочли бы вернуться в дом, — тихо произнесла она, — я могу одна сходить к пруду. Не думаю, что ваш дядя хорошо представляет себе наши с вами отношения… Он вообразил, что для вас быть со мной наедине — удовольствие, а не наказание, потому и подстроил эту прогулку. Как бы то ни было, я согласна, что здесь слишком жарко!

Фелипе посмотрел на ее непокрытую золотоволосую голову и сердито нахмурился.

— У тебя будет солнечный удар, — сказал он, схватил ее за руку и быстро повел в рощицу падуба. — Ты же не испанка!

— Как и Уиллоу Раддок, — заметила Анжела. — И тем не менее вы хотели, чтобы она пошла с нами!

Он раздраженно взглянул на нее:

— Уиллоу моя гостья.

— А я — женщина, на которой вы собираетесь жениться? Разве не было бы для вас лучше, если бы я была вашей гостьей, а Уиллоу — той, кого вы назовете женой? — Чистые голубые глаза с презрением взглянули на Фелипе. — Разве так не лучше? — настаивала Анжела.

Он все еще держал ее за локоть и тащил за собой по тропинке, которая вела к пруду с лилиями.

— Не будь абсурдна, — коротко ответил Фелипе.

— Я не абсурдна!

Она резко остановилась, а когда он оглянулся, сделала то, чего никогда раньше не делала на людях — отчасти потому, что это запрещало ее воспитание, а отчасти потому, что до сих пор ни разу не была так разозлена. И это была не просто злость, а бессильная, отчаянная ярость. Анжела изо всех сил топнула ногой; но тропинка была аккуратно посыпана гравием, и звук получился негромким.

— Я тебя ненавижу! — объявила Анжела. — Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы выйти за тебя замуж!.. Ума не приложу, почему я не сбежала из школы и от бабушки, чтобы избавиться от всего этого! Не хочу сказать, что собиралась за кого-то замуж, но быть вынужденной выйти за тебя!

Фелипе смотрел на нее сверху вниз, и его лицо превратилось в маску ледяного отвращения.

— По-моему, вы забываетесь, сеньорита, — заметил он тоном, вполне соответствующим выражению лица. — Или на тебя уже начало действовать солнце.

— К-к-к черту солнце! — Анжела еще ни разу в жизни не выругалась вслух, хотя ее подруга в Швейцарии была гораздо менее сдержанна. — Думаешь, я не чувствую себя униженной каждый раз, когда вижу, как ты смотришь на миссис Раддок?.. Раз уж ты так явно ею очарован, почему ты не решил жениться на ней? Потому что думал, что она о тебе забыла или вышла замуж за другого? Или тебе до такой степени нужны эти мои поместья? Забирай их — я отдам их тебе, если ты освободишь меня и скажешь бабушке, что все-таки не можешь на мне жениться! Не думай о ее негодовании. Она это переживет, но я не переживу, если мне придется выйти за тебя!

Ее глаза сверкали, как огромные голубые звезды, нижняя губа дрожала. Фелипе оторопело смотрел на девушку. Больше всего его ошеломила ее бледность. Анжела была такой белой, словно вот-вот упадет в обморок. Вдруг ее лицо исказилось. Она закрыла его руками и, к собственному ужасу, разрыдалась.

— О, какой кошмар, — всхлипывала она. — Что подумает твой дядя?

Фелипе взял ее за плечи и усадил на белую скамейку, стоявшую в самом затененном месте извилистой тропинки; потом подошел к пруду, намочил в нем носовой платок, отжал и отнес Анжеле. Он сел рядом с ней на скамейку и спокойно сказал:

— Промокни вот этим лицо! Перестань, как младенец, плакать из-за какой-то ерунды. Потом пороешься в своей сумочке, найдешь там косметику и, прежде чем мы вернемся в дом, постараешься как можно лучше убрать с лица все следы этой выходки. Если ты придешь обратно в слезах, я никогда не прощу тебя. И учти, если я говорю «никогда», значит, так оно и будет!

Анжела еще с минуту прерывисто всхлипывала, а потом, еле переводя дыхание, стала извиняться:

— Мне так жаль, Фелипе!

— Да уж надеюсь!

— Я… я и сама не знаю, что на меня нашло!

— Разве? — Казалось, эти слова его позабавили.

— Нет. Насколько… насколько я помню, я никогда не устраивала подобных сцен на людях…

— Поскольку других зрителей тут нет, можешь считать, что я не отношу себя к этим «людям»!

Она посмотрела на него и вдруг нервно рассмеялась:

— А у тебя есть чувство юмора.

— Как, очевидно, и у тебя. Только не выпускай его из-под контроля. Мне бы не хотелось отвесить тебе пощечину.