Анатолий Кожевников - Записки истребителя

• Название: Записки истребителя
• Автор: Анатолий Кожевников
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Выходим в оперативный тыл. Здесь зенитная оборона расположена только около крупных населенных пунктов да железнодорожных станций.

Солнце взошло. Чистый и прозрачный осенний воздух обеспечивал хорошую видимость. Можно было просматривать на десятки километров. Открылась панорама военных дорог. Они до отказа забиты автомашинами, идущими в сторону фронта. Запоминаю каждую действующую дорогу. Стараюсь рассмотреть груз на автомашинах. Судя по ящикам, это боеприпасы.

По проселочным дорогам идут танки, идут окутанные пылью, по тридцать сорок машин в колонне.

Подходим к Острогожску. Поток машин со всех дорог вливается в город. То же и в Алексеевке. Но почему машины не движутся дальше? До фронта еще тридцать - сорок километров. Теряюсь в догадках, не находя ответа.

Выполнив задание, ищу подходящую для штурмовки цель.

Выбираю колонну крытых тупоносых грузовиков у самой железнодорожной станции. Минута - и передний грузовик накрыт пулеметной очередью. Он останавливается, загородив дорогу остальным. Еще атака. Горят, взрываясь, нагруженные боеприпасами машины. Кузьмин, неотступно следуя за мной, расстреливает остановившуюся автоколонну.

Hеистовствуют зенитные спаренные и счетверенные установки врага. Трассирующие пули и снаряды, казалось, сплели огненную паутину. Мы снижаемся, прикрываясь неровностями местности, стремимся выйти из зоны обстрела.

В пятнадцати километрах от фронта на проселочной дороге Кузьмин заметил обоз. Он дал мне сигнал, и мы вместе набрасываемся на добычу. Обезумевшие лошади кидаются в поле, коверкаю повозки, рвут упряжь, но, настигнутые пулеметными очередями, падают на землю.

На аэродроме командир ждал результатов разведки. Штурмовики стояли наготове с заряженными кассетами и подвешенными бомбами.

Пока мы докладывали, наши самолеты успели заправить, и мы вылетаем сопровождать штурмовиков до обнаруженной нами автоколонны.

Зенитки подавляются выделенным звеном истребителей. Группа проходит войсковой тыл противника.

Показалась окутанная дорожной пылью колонна Немцы, вероятно, не заметили нас. Автомашины продолжали обычное движение. Штурмовики перестроились в правый пеленг и приготовились к бомбометанию.

Вскоре вдоль колонны начали ложиться серии осколочных бомб. Вражеские машины поднимались на воздух, горели автоцистерны. Мы наносили удар по голове колонны. Движение застопорилось, остановилось.

Истребителей противника не было, вторая атака колонны выполнялась всей группой. Загорелись машины в хвосте и центре.

После пятой атаки дорога стала походить на огромного огненного змея.

Бегающих фигурок фашистов не было видно, но зато во весь рост, не далее чем в пятистах метрах от дороги, приостановив работу, стояли советские женщины-колхозницы и с радостью наблюдали за разгромом врага. Мы с ведомым на малой высоте прошли над ними. Хотелось сказать: "Подождите, дорогие, вот перемолотим этих гадов и освободим вас".

Покачав женщинам в знак приветствия крыльями самолетов, мы легли на обратный курс. Знаю, уверен с надеждой на освобождение провожали они нас.

Обдумывая предстоящий вылет, я шел к самолету, где меня уже ждал Кузьмин. Как выполнить порученное задание и в полном благополучии вернуться на свой аэродром? Хорошо математику: можно десятки раз начинать решение задачи и столько же раз зачеркнуть, если не получается, а тут... И мне вспомнились слова инструктора: "Летчик ошибается один раз..."

- Как бы ты, Николай Георгиевич, стал выполнять разведку зенитных батарей? - спросил я Кузьмина, не посвящая его пока в боевую задачу.

- Очень просто, - не задумываясь, ответил ведомый. - Взлечу, наберу высоту и буду смотреть, откуда стреляет.

- Но ведь батареи могут и не открывать огня по двум истребителям?

- А мы пойдем бреющим. Пушка не иголка, найдем.

- Найдем. Легко у тебя получается. Видишь, ястреб парит, он тоже вроде на разведке. Ястреб мог бы лететь и ниже, но ему невыгодно: слишком мал сектор обзора, поэтому он предпочел высоту. Так и мы не можем лететь бреющим. Знаешь, сколько неудобств от бреющего? Во-первых, можно в ста метрах пройти от батареи и просмотреть ее, если она будет молчать; во-вторых, если и откроет огонь, то не запомнить место огневых позиций из-за быстро мелькающего рельефа, и, в-третьих, на малой высоте нас могут сбить даже из автомата.

- Командир, - сказал ведомый, - я понял, что нам поставлена задача на разведку зенитных батарей.

- Ты понял правильно. Вот решим, как выполнять задачу, и полетим.

Кузя как-то особенно насторожился, потом весело сказал:

- Зачем мне думать? Ведь я ведомый. Куда ты, туда и я.

- Так и будешь все время ведомым? Скоро звено получишь. Запомни: командир должен уметь командовать на одну ступень выше занимаемой должности.

Кузьмин в знак согласия кивнул головой.

- Я, Кузя, решил лететь на высоте, самой для нас наивыгоднейшей. Кроме того, по возможности сохранять курс. Изменять высоту и скорость будем так, чтобы не заметил противник. Только в этом случае немцы будут стрелять охотно. Чую, что дадут они нам жару. Вагон снарядов изведут. Будь повнимательнее, не оторвись, если придется неожиданно маневрировать.

Кузьмин летел слева, со стороны солнца, так ему было удобнее наблюдать за маневром моего самолета.

Идем на высоте 1200 метров.

Лишь только пересекли линию фронта, как в воздухе повисли гирлянды черных разрывов. Сначала они появились позади нас. Но быстро стали приближаться: противник брал поправку. Меняю курс, быстро теряю скорость. Разрывы уходят вперед. Мы в безопасности.

Немцы разгадывают замысел и переносят огонь. Снова изменена скорость.

Начинается игра в воздушные "кошки-мышки" с той разницей от обычной детской игры, что ошибка одного из нас стоит жизни. Временами разрывы приближались к самолету почти вплотную, и тогда звук их удивительно походил на хлопки мотора. На планшетке, прикрепленной к коленке, все больше появляется красных точек - это обнаруженные батареи.

Наконец разведка выполнена. Все действующие батареи нанесены на карту. Мы вышли из-под обстрела и пересекли линию фронта.

На аэродроме одним из первых к нам подошел инженер полка.

- Видно, сильный огонь был, - сказал он, взглянув на самолеты, и стал подсчитывать пробоины. В твоей машине девятнадцать только больших дырок, а у Кузьмина - шестнадцать. До вечера пармовцам клепать хватит.

- Можно бы было удивляться, если бы не было пробоин, - сказал Кузьмин. - Что там творилось! Ад кромешный! Крутились, как береста на огне! После доклада о результатах разведки мы вернулись к самолетам посмотреть, как их ремонтируют.

- Лучше, чем новый будет, товарищ летчик, - похвалился пожилой слесарь. - Сделаем, что комар носа не подточит.

И действительно, работали они на совесть. Наложенные латки почти не выделялись на поверхности. Инженер с механиками, проверявшие качество ремонта, не сделали никаких замечаний.

Гудим сообщил мне, что во второй эскадрилье не вернулись из разведки Егоров и Хлопцов. Сегодня они выполняли первый самостоятельный боевой вылет, "Рановато еще им на такое дело, - подумал я. - Ни тот, ни другой не имеют достаточного опыта".

- Так мы всех летчиков растеряем,- сказал инженер, словно угадывая мои мысли. - Давай посоветуем комиссару провести партийное собрание и поговорить по поводу таких ненужных потерь. Предупреждать их надо.

- Подожди, инженер, с партийным собранием, - вмешался подошедший комиссар первой эскадрильи Гаврилов. - Ведь еще неизвестна причина. Может быть, они не погибли, а заблудились или еще что.

К вечеру над аэродромом появилась пара истребителей. Это были сержанты Егоров и Хлопцов. Оказывается, летя над территорией, занятой противником, они потеряли ориентировку. В поисках выхода взяли курс на восток и летели, пока пересекли Дон.

- Когда я определил, что под нами свои, - рассказывал Егоров, - топлива оставалось совсем мало. Чего только не пережил за эти минуты! Сажать машину в поле? А вдруг поломаю. На счастье, увидел аэродром бомбардировщиков. Там и сели. Летчики-бомбардировщики спрашивают о цели посадки, а у меня язык не поворачивается сказать правду. Столько стыда пришлось пережить! Даже обедать не пошли.

Когда Егоров рассказывал нам историю своей неудачи, у него дрожали руки. Молодой летчик испытывал чувство большой досады и неловкости за свой профессиональный промах.

- Пойду докладывать командиру полка, - сказал он, махнув рукой.

Командир полка принял решение: летчиков, потерявших ориентировку, отстранить от полетов на два дня, чтобы за это время они научились по памяти вычерчивать район полетов. Такое наказание считалось самым тяжелым, и Егоров глубоко переживал его. За двое суток он заметно осунулся и походил на человека, только что выписавшегося из госпиталя. В этом еще раз сказалась чистая и честная душа Егорова. Переживать свою неудачу так, как он, мог только летчик, который гордится своей профессией, любит ее и дорожит оказанным доверием защищать Родину.