Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

• Название: Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926
• Автор: Владимир Маяковский
• Жанр: Поэзия
• Год: 1957

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.

В седьмой том входят стихотворения второй половины 1925 года — 1926 года и очерки об Америке.

В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

19/IV-26 г.

Первомайское поздравление*

Товарищ солнце, — не щерься и не я́щерься! — Вели облакам своротить с пути! — Сегодняшний праздник — праздник трудящихся, — и нечего саботажничать: взойди и свети!
Тысячи лозунгов, знаменами изо́ранных, — зовут к борьбе за счастье людей, — а кругом пока — толпа беспризорных. — Что несправедливей, злей и лютей?!
Смотри: над нами красные шелка — словами бессеребряными затканы, — а у скольких еще бока кошелька — оттопыриваются взятками?
Подняв надзнаменных звезд рогулины, — сегодня по праву стойте и ходи́те! — А мало ли буден у нас про гулено? — Мало простоено? Сколько хотите!
Наводненье видели? В стены домьи — бьется льдина, мокра и остра. — Вот точно так режим экономии — распирает у нас половодье растрат.
Товарищ солнце, скажем просто: — дыр и прорех у нас до черта. — Рядом с делами огромного роста — целая коллекция прорв и недочетов.
Солнце, и в будни лезь из-за леса, — жги и не пяться на попятный! — Выжжем, выжжем каленым железом — эти язвы и грязные пятна!
А что же о мае, поэтами опетом? — Разве п-е-р-в-о-г-о такими поздравлениями бодря́т? — А по-моему: во-первых, подумаем об этом, — если есть свободные три дня подряд.

[1926]

Четырехэтажная халтура*

В центре мира
       стоит Гиз —
оправдывает штаты служебный раж.
Чтоб книгу
     народ
        зубами грыз,
наворачивается
        миллионный тираж.
Лицо
   тысячеглазого треста
            блестит
электричеством ровным.
Вшивают
     в Маркса
         Аверченковы листы,
выписывают гонорары Цицеронам.
Готово.
    А зав
       упрется назавтра
в заглавие,
     как в забор дышлом.
Воедино
    сброшировано
           12 авторов!
— Как же это, родимые, вышло?? —
Темь
  подвалов
       тиражом беля,
залегает знание —
         и лишь
бегает
   по книжным штабеля́м
жирная провинциалка —
           мышь.
А читатели
     сидят
        в своей уездной яме,
иностранным упиваются,
           мозги щадя.
В Африки
     вослед за Бенуя́ми
улетают
    на своих жилплощадях.
Званье
    — «пролетарские» —
             нося как эполеты,
без ошибок
     с Пушкина
          списав про вёсны,
выступают
     пролетарские поэты,
развернув
     рулоны строф повёрстных.
Чем вы — пролетарий,
          уважаемый поэт?
Вы
  с богемой слились
          9 лет назад.
Ну, скажите,
      уважаемый пролет, —
вы давно
    динаму
        видели в глаза?
— Извините
      нас,
        сермяжных,
             за стишонок неудачненький.
Не хотите
     под гармошку поплясать ли? —
Это,
  в лапти нарядившись,
            выступают дачники
под заглавием
       — крестьянские писатели.
О, сколько нуди такой городимо,
от которой
     мухи падают замертво!
Чего только стоит
         один Радимов
с греко-рязанским своим гекзаметром!
Разлунивши
      лысины лачки́,
убежденно
     взявши
        ручку в ручки,
бороденок
     теребя пучки,
честно
    пишут про Октябрь
            попутчики.
Раньше
    маленьким казался и Лесков —
рядышком с Толстым
          почти не виден.
Ну, скажите мне,
        в какой же телескоп
в те недели
      был бы виден Лидин?!
— На Руси
     одно веселье —
             пити… —
А к питью
     подай краюху
           и кусочек сыру.
И орут писатели
        до хрипоты
             о быте,
увлекаясь
     бытом
        госиздатовских кассиров.
Варят чепуху
      под клубы
          трубочного дыма —
всякую уху
      сожрет
         читатель-Фока.
А неписанная жизнь
         проходит
             мимо
улицею фыркающих о́кон.
А вокруг
    скачут критики
           в мыле и пене:
— Здорово пишут писатели, братцы!
— Гений-Казин,
        Санников-гений…
Все замечательно!
        Рады стараться! —
С молотка
     литература пущена.
Где вы,
      сеятели правды
          или звезд сиятели?
Лишь в четыре этажа халтурщина:
Гиза,
   критика,
       читаки
          и писателя.
Нынче
   стала
      зелень веток в редкость,
гол
  литературы ствол.
Чтобы стать
      поэту крепкой веткой —
выкрепите мастерство!

[1926]

Английскому рабочему*

Вокзал оцепенел,
        онемевает док.
Посты полиции,
        заводчикам в угоду.
От каждой буквы
        замиранья холодок,
как в первый день
        семнадцатого года.
Радио
   стальные шеи своротили.
Слушают.
     Слушают,
         что́ из-за Ламанша.
Сломят?
    Сдадут?
       Предадут?
            Или
красным флагом нам замашут?
Слышу.
    Слышу
       грузовозов храп…
Лязг оружия…
       Цоканье шпор…
Это в док
     идут штрейкбрехера.
Море,
   им в морду
        выплесни шторм!
Слышу,
    шлепает дворцовая челядь.
К Болдуину,
      не вяжущему лык,
сэр Макдональд
        пошел церетелить.
Молния,
    прибей соглашательский язык!
Слышу —
     плач промелькнул мелько́м.
Нечего есть.
      И нечего хлебать.
Туман,
   к забастовщикам
           теки молоком!
Камни,
   обратитесь в румяные хлеба!
Радио стало.
      Забастовала высь.
Пусто, —
     ни слова, —
          тишь да гладь.
Земля,
   не гони!
       Земля, — остановись!
Дай удержаться,
        дай устоять.
Чтоб выйти
      вам
        из соглашательской опеки,
чтоб вам
     гореть,
        а не мерцать —
вам наш привет
       и наши копейки,
наши руки
     и наши сердца.
Нам
  чужды
     политиков шарады, —
большевикам
      не надо аллегорий.
Ваша радость —
        наша радость,
боль —
    это наша боль
          и горе.
Мне бы
    сейчас
       да птичью должность.
Я бы в Лондон.
        Целые пять,
пять миллионов
        — простите за восторженность! —
взял бы,
    обнял
       и стал целовать.

[1926]