Юрий Коваль - Суер

• Название: Суер
• Автор: Юрий Коваль
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Весла на воду! - крикнул капитан.

Старпом кинул весла на воду, и мы посыпались в шлюпку.

- Курс на пятку! - кричал Суер. - Праруля!

Вогнав наши весла в песок прибрежного ила, мы выскочили на берег и побежали в сторону подошвы, которая легко угадывалась среди пальм и кнуЦий.

- Осторожнее! - Предостерегал Суер. - Не спугните его. Он раним и легко .убегаем.

Но мы все равно, как скоты, шумно ломали лианы и пили воду из растений кривандий, откуда хлестал жидкий голландский сыр.

Наши шумные отсасывания не испугали подошву, и мы вышли на поляну, на которой находился не виданный нами прежде Сциапод.

Прекрасная улыбка мелькнула на его бородатом лице, когда он увидел нас. Детские глаза его ни секунды не затуманились, и мы поняли, что наблюдаем действительную редкость, которая случайно сохранилась под небом Великого Океана.

Действительно, как прекрасен был Сциапод, как невинен и скромен был он, лежащий на спине!

Его единственная нога с огромною подошвой обращена была прямо к солнцу, и, как зонтом, он прикрывался ею от палящих лучей раскаленного светила.

- О двуногейшие господа! - воскликнул он, когда мы приблизились. Прошу вас скорее в тень моей подошвы, ибо даже ваши достойные ноги, собранные воедино, не смогут своими подошвами произвести тени, моей ноге подобной.

Мы достали пиво, виски, помидоры и уселись вокруг Сциапода в тени его великой и одинокой ноги.

- Ну как? - добродушно спрашивал нас одноногий монстр. - В тени-то полегче будет?

- Весьма и весьма сладостная тень, - отвечал тенелюбивый лоцман Кацман. - В тени вашей подошвы куда приятней, чем под тентами ресторана "Савой-Берлиндер".

- А почему у вас всего одна нога? - спрашивал Пахо-мыч. - Что это? Боевые действия или хирургия?

- Да нет, - весело отвечал Сциапод, - мы, Сциаподы, рождаемся с одной ногой, чем и отличаемся от вас, двуногих, от трехногих марсиан, восьминогих моллюсков, а также от разных сорока- и тысяченожек.

- Но простите, милостивый государь, - сказал Суер, - с ногою все ясно, но интересует один вопрос: чем вы, собственно, занимаетесь?

- Как то есть чем? - засмеялся Сциапод. - Лежу здесь и ногой от солнца прикрываюсь.

- А чем снискиваете хлеб свой насущный?

- Позвольте, господа, а зачем мне хлеб? Вот вы сидите в моей тени, пьете пиво, виски, а мне ведь даже шампанского не предложили. Впрочем, я не обижаюсь. Никому еще не приходило в голову, что Сциаподам нужно что-нибудь, кроме тени их ноги. Поверьте, я только защищаюсь от солнца, а на шампанское не рассчитываю.

- Так значит, вы не сеете и не жнете? - строго спросил Суер.

- Не сею, - добродушно разъяснял Сциапод, - и жать не умею. Но поверьте, дружок, не так уж просто следить за продвижением светила и поворачивать свою подошву вовремя. Это тоже работа, правда, приятная и не нарушающая сущность моей души.

- Черт возьми! - воскликнул Кацман. - У меня на борту столько работы, и вся она нарушает сущность: то рифы обходи, то корябай дно лотом, то нюхай плотность волны, то клейкость морской пены - сплошной невроз. Не попробовать ли идею Сциапода?

Тут лоцман снял галош, вышел на солнышко и задрал пятку к лучам нашего дневного ярила.

К сожалению, тенью подошвы он не сумел прикрыть хотя бы собственное ухо.

- Не обратим внимания на эту глупость, - предложил Суер, - виски, пиво, жара. Рассмотрим поступок лоцмана как лечебную физкультуру, а сами тем временем предложим шампанского достойному другу, который, как выяснилось, не сеет.

- Не сеет, не сеет, - проворчал Пахомыч. - Небось отвези его куда-нибудь в Орехово-Зуево - сразу бы засеял и зажал.

Суер поднес шампанского работнику своей подошвы, Сциапод с удовольствием пригубил и тут же предложил:

- Я вижу, что вы достойные посетители и открыватели новых островов. Прошу вас, залезайте все на мою подошву, и я покачаю вас над вершинами пальм и кривандий.

И мы, захватив пиво и помидоры, забрались на раскаленную подошву.

Только тут я понял, что, кроме необходимой Сциаподу тени, он получает нужнейшее для его ноги тепло. Нога у него, очевидно, была мерзлячка.

Мы славно попили на подошве пивка и кидались помидорами в пролетающих попугаев.

Только под вечер попрощались мы с нашим единоногим другом, обещая прислать ему грубый шерстяной носок на более промозглые времена.

Глава XLIII. Бодрость и пустота

Не сразу, далеко не сразу разобрали мы, что это за прямоугольники стоят повсюду на взгорках, дорогах и просто на траве открываемого нами нового острова.

К прямоугольникам же, большей частию деревянным, приделаны были какие-то штуки, вроде дверей с ручками бронзового литья.

Только потом мы догадались, что это действительно двери, а прямоугольники - дверные косяки.

К удивлению, никаких сооружений - домов, гаражей или сараев, - к которым эти косяки были бы пристроены, видно не было. Косяки стояли сами по себе, и двери были распахнуты. Они поскрипывали под морским ветерком, раскачиваясь на петлях.

Кое-где над открытыми дверями прямо в небе висели окна, также раскрытые настежь. На окнах колыхались занавесочки.

- Обычная островная чертовня, - сказал Пахомыч, зевнув в сторону острова. - Какой-то болван понаставил всюду косяков. Но вот как он в небо окна подвесил?

- На вашем месте, старпом, я бы поостерегся называть болваном неизвестное пока лицо, - сказал Суер-Выер. - А вдруг да это Божественный промысел?

- Свят-свят, - дрогнул Пахомыч. - Да зачем же Господу заниматься такими пустяками, как дверные косяки?

- Косяки здесь ни при" чем, - сказал Суер, - главное - двери. Открытая дверь - это знак, это приглашение войти. Давайте же войдем в эти двери, раз уж нас приглашают.

- Ломиться в открытую дверь... - поморщился лоцман, - да нет... неинтересно...

- Извините, кэп, - сказал Пахомыч, - я тоже останусь на борту, меня немного беспокоит наш суперкарго.

- Чего такое? - не понял капитан.

- Да разве вы не помните, сэр? Суперкарго, заведующий

грузом.

- Груз - дело серьезное, - согласился капитан. Так на этот раз и получилось, что вместо старпома и лоцмана с нами на остров отправился мичман Хренов.

Оказавшись на берегу, Хренов взбудоражился.

- Мои ноги чуют сушу! - потрясенно вскрикивал он. Спотыкаясь, мичман вбежал в ближайшую открытую

дверь, кругом обежал косяк и кинулся нам навстречу.

- Я вошел в открытую дверь! Я вошел в открытую дверь! - кричал он, подпрыгивая, как ягненок.

Вслед за мичманом и мы с капитаном вошли в открытую дверь.

- Ну и что ты чувствуешь? - спросил меня капитан, когда мы оказались по другую сторону.

- Пока неясно, сэр. Кажется, прибавилось немного бодрости.

- Вот именно! - кричал надоедливый Хренов. - Именно бодрости! Бежим к другой двери!

Посетив следующую открытую дверь, мичман почувствовал совсем необыкновенный прилив бодрости.

- Мне чего-то очень хочется! - вскрикивал он. - Я чувствую такую бодрость, такую зверскую бодрость!

- Чего именно хочется? - строго спросил капитан.

- Сам не знаю точно. Но, пожалуй, я бы хотел иметь почетный диплом Королевского общества дантистов, два чемодана барахла, мулатку дезабилье и собрание сочинений Декарта.

- Вполне понятные желания, - сказал Суер. - Даже удивительно, к каким великим замыслам приводит порой прилив бодрости. А тебе, друг мой, обратился Суер ко мне, - ничего не хочется?

- Хотелось бы ясности, сэр. Обычно, когда входишь в открытую дверь, тебя что-то ожидает. Ну, скажем, бифштекс с луком или девушка с персиками. А здесь нету ничего - только бодрость и пустота.

- Но это тоже немало, - отвечал капитан. - Бодрость и пустота - целая философия. К тому же пустота, наполненная бодростью, это не совсем чистая пустота, это пустота взбодренная.

- Извините, сэр, - возразил я, - но на хрена мне бодрость в абсолютной пустоте? В пустоте я и без бодрости хорош. Бодрость всегда хочется к чему-нибудь применить.

- Да, да, кэп! - закричал и Хренов. - Давайте применим нашу бодрость, чего ей зря пропадать?

- Пожалуйста,----сказал Суер, - применяйте. Вон еще одна открытая дверь, можете войти.

Хренов, а за ним и мы с капитаном вошли в очередную открытую дверь.

- И здесь ничего нету, - сказал мичман, - а бодрости до хрена. Прямо не знаю, что и делать.

Мичман пригорюнился и сел на порог, подперев щеку кулачком.

- Сломать к чертовой матери все эти двери! - сказал он. - Вот и применение бодрости! - И он пнул ногою косяк.

- Стоп! - сказал капитан. - Это уже бодрость, переходящая в варварство. Ладно, мичман, закройте глаза и считайте до двадцати семи. С окончанием счета прошу войти вон в ту открытую дверь.

Мичман послушно закрыл глаза, а капитан подмигнул мне, и мы обошли следующий дверной косяк и уселись на травку. Я достал из бушлата бутылку "Айгешата", лук, соль, крутые яйца и расставил бокалы.

Аккуратно просчитав положенное, мичман открыл глаза и вошел в открытую дверь.

- Ага! - закричали мы с капитаном. - Хренов пришел!