Виталий Пищенко - Амальтея (сборник)

• Название: Амальтея (сборник)
• Автор: Виталий Пищенко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-235-0195-5-5

Сборник фантастических повестей и рассказов “Амальтея” книга в своем роде уникальная. Много лет новосибирский писатель Михаил Михеев руководит литературным объединением фантастов. С бесконечным терпением и доброжелательностью он учит молодых авторов, не жалея сил и времени на опусы начинающих. Но время идет, мальчики растут… И вот теперь они, вполне сформировавшиеся писатели, решили преподнести к юбилею своего учителя эту книгу — своеобразный парад лучших произведений “мастерской Михеева”.

СОДЕРЖАНИЕ:

Пищенко Виталий. Предисловие

Бачило Александр. Помочь можно живым

Карпов Василий. Мутант

Клименко Владимир. Конец карманного оракула

Костман Олег. Избыточное звено

Носов Евгений. Землей рожденные

Пищенко Виталий. Замок ужаса

Титов Владимир. Робинзон

Ткаченко Игорь. Разрушить Илион

Шабалин Михаил. Ведьмак Антон

Шведов Александр. Третья стрела

Шалин Анатолий. Райская жизнь

Мостков Юрий. Михаил Михеев — крупным планом. Литературный портрет

Кузнецов Георгий. Библиографический указатель

Ответственный редактор В.Перегудов

Составители Е.Носов, В.Пищенко

---

Абориген презрительно посмотрел на меня, сплюнул в ручей и молча побрел в сторону ближайшей рощицы. Я ошарашен но смотрел ему вслед.

Отойдя на некоторое расстояние, абориген вдруг вернулся и спросил:

— Выпить-то хоть что-нибудь найдешь?

— Наверное, — пролепетал я, все еще не придя в себя от совершенно неудачной попытки контакта.

— Это уже лучше, — буркнул он и присел на травку. — Наливай по стопарику.

— Аш-два-о? — поинтересовался я.

Взгляд, которым одарил меня абориген, был мощностью не менее двухсот мегатонн презрения.

— Цэ-два-аш-пять-оаш, — процедил он сквозь зубы по слогам, испепеляя меня радиацией взгляда. — Плюс энное количество аш-два-о.

— Вообще-то такого напитка у меня нет… — начал я, Но, видя, что он собирается уйти окончательно, постепенно добавил: — Если не очень спешите — могу синтезировать.

— Валяй, — разрешил абориген и развалился на зеленой лужайке, подставив жаркому солнцу шоколадный от загара живот. — Только в темпе.

Я хотел спросить: сколько, но передумал — чего доброго обидится, и плакал тогда контакт с неизвестной цивилизацией. А что цивилизация неизвестная — я не сомневался. В каталоге Академии наук Ассоциации планета числилась необитаемой. Забравшись в кухню звездолета, я быстро задал программу синтезатору пищевых продуктов. В ответ на его дисплее вспыхнула надпись: “Заказ выполнить не могу. Применение данного напитка за рулем категорически запрещается!”

Что делать? Я выглянул в люк. Абориген сладко посапывал на травке. А, будь что будет! Контакт с неизвестной цивилизацией важнее какой-то там инструкции. Сорвав пломбу, я открыл программный отсек синтезатора, извлек самый вредный блок логического сопротивления и быстренько соорудил “жучки” — перемычки из толстой проволоки. Захлопнув дверку, я вновь нажал клавишу выполнения заказа. Синтезатор зафыркал. Из передней панели его выдвинулась трубка, опутанная заиндевелой охладительной спиралью.

Во что бы налить напиток? Ага! Вот эта канистра, думаю, сгодится. Я установил канистру, и из трубки тотчас закапала в нее прозрачная жидкость с резким запахом. Э-э-э! Да это длинная история! Я поколдовал у пульта синтезатора. Агрегат задрожал и взвыл. Жидкость побежала бойким ручейком.

Минут через пять канистра наполнилась. Еще через минуту я поставил ее рядом со спящим аборигеном. Тот сразу же проснулся, сел и оторопело уставился на сосуд.

— Что это? — хрипло спросил он, моргая не то спросонья, не то от удивления.

— Вы же сами хотели стопарик…

— Х-х-хорош стопарик! — буркнул он, с уважением глядя на меня. Затем открутил пробку, налил в нее жидкость из канистры, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и выпил. Лицо его скривилось, словно от боли.

Я испугался и бросился было к нему на помощь, но он предостерегающе поднял руку с пробкой, а другой покрепче прижал канистру к животу. Переведя дыхание, абориген спросил:

— Неразбавленный?

— Ох! — всполошился я. — Вы меня извините, пожалуйста, совершенно забыл про аш-два-о.

— Мелочи, — простил он великодушно. — Так даже лучше. А воды и здесь сколько хочешь. Закусить есть чем?

— Сейчас синтезирую что-нибудь.

Абориген скривил кислую мину:

— Терпеть не могу синтетику. Идем ко мне. Зажарим этих птах — пальчики оближешь! — Он похлопал по своим трофеям на поясе.

— Да, понимаете, какое дело, — начал я, — грузы у меня скоропортящиеся, из графика могу выбиться, чего доброго, на свадьбу опоздаю…

— Ерунда, — перебил меня абориген. — Здесь рядом.

Он встал, подхватил одной рукой лук, другой — мою канистру и пошел вдоль ручья в сторону рощицы. Минуту я колебался. Грузы… график… свадьба… Успею! Неизвестные цивилизации на дороге не валяются. Я махнул на все рукой и догнал аборигена.

Пробраться через рощицу было очень даже непросто. Абориген уверенно петлял между стволами и кустами по ему только известной тропинке. Я все время спотыкался, но старался не отставать. Неожиданно заросли кончились, и мы оказались на солнечной полянке. На противоположном ее краю, у основания небольшой горы полукругом стоял высокий забор, сооруженный из плотно пригнанных друг к другу толстых кольев, вбитых в землю. Верхушки кольев были заострены.

Когда мы подошли к забору, абориген поставил на землю канистру, положил лук, подпрыгнул и, повиснув на одной руке, другой достал из-за забора легкую лесенку.

Перелезли через частокол. За первым забором был второй. Мы оказались как бы в коридоре из двух частоколов. Здесь валялись пустые корзины, горы глиняных котлов, горшков, амфор. Пройдя метров тридцать по коридору, мы уперлись в основание горы. В горе была дубовая дверь. Абориген постучал в нее условным стуком, и дверь сама открылась. Мы вошли в прохладное подземелье, освещенное слабыми электросветильниками. Потолок его подпирали толстые бревна. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные всевозможными ящиками, мешками, сосудами, неизвестными мне приборами, механизмами, агрегатами.

Преодолев еще несколько подземных комнат, мы вышли на большую солнечную лужайку у основания горы, окруженную забором из кольев. Я прикинул в уме наш маршрут и пришел к выводу, что это внутренняя ограда и что попали мы за нее, сделав круг под горой. Правда, забор мне показался теперь пониже. В нем было проделано несколько бойниц, и у каждой на турели стоял тяжелый бластер. Я перегнулся через острые колья и увидел тот самый коридор из заборов, заставленный корзинами и горшками, по которому мы подошли к двери в горе. Внутренняя лужайка возвышалась над окружающей местностью на метр-полтора. Именно поэтому снаружи забор был высоким, а изнутри — низким.

На огороженной лужайке стояла просторная палатка из какой-то перламутровой синтетической ткани. Над палаткой раскинул пышную крону гигантский дуб, на одной из ветвей которого сидел человекоподобный робот. Как только мы подошли к палатке, робот взмахнул руками и хрипло закричал:

— Бедный Робин Крузо! Где ты был? Как ты сюда пришел?

— Заткнись! — рыкнул на него абориген и, подобрав булыжник, запустил им в андроида. Робот замолчал и полез по веткам дуба еще выше. Забравшись почти на самую вершину, он снова забормотал, правда, уже не так громко:

— Бедный, бедный Робин Крузо! Робин, Робин, Робин Крузо!

— Кто это? — спросил я, кивнув на робота.

— Пятница, — ответил абориген с кислой усмешкой, — Не обращай на него внимания.

— А почему он на дереве?

— Свихнулся, и ему кажется, что он попугай.

Какое-то смутное воспоминание зашевелилось в моем сознании. Где-то, когда-то и что-то подобное я не то слышал, не то видел.

— Послушайте, а как вас зовут? — поинтересовался я.

Абориген церемонно поклонился и произнес нечто совершенно непереводимое на земной язык. Сгорая от стыда, я признался, что не в состоянии произнести его имя. Он хмыкнул и сказал:

— Тогда зови Робинзоном, как эта “птица”.

Какое-то смутное воспоминание еще раз шевельнулось в моей черепной коробке, но так и не всплыло из глубин трясины — разношерстной информации, накопленной памятью нескольких поколений моих предков. С тех пор, как ученые расконсервировали у землян память предков, вообще отпала необходимость в обучении. Зато появились новые проблемы. Лично я, например, постоянно путаю: что было со мной в жизни, а что — с дедом или каким-нибудь пра-пра-прадедом.

Робинзон развел огонь, сел на камень и принялся разделывать дичь. Пока он занимался приготовлением пищи, я внимательно осмотрел его жилище, странные укрепления из кольев.

— А зачем понадобились такие мощные фортификационные сооружения? — осведомился я, закончив осмотр.

— От людоедов, — буркнул Робинзон, вращая над огнем насаженных на вертел уток и щурясь от жары и дыма.

У меня отвисла челюсть.

— А они… з-з-здесь есть? — выдавил я, заикаясь.

— Кто?

— Ну эти… л-л-людоеды.

— Нет, конечно.

От души малость отлегло. Я недоуменно пожал плечами.

— Что-то я не пойму: зачем тогда нужны заборы, бластеры и так далее?

— А ты лучше у психа-робота спроси. Он по молодости столько инопланетных книг прочитал, что у него сдвиг против фазы произошел. Вот назвал меня Робинзоном, себя — Пятницей, воздвиг целую крепость из кольев, пещеры вырыл, рощу за неделю вырастил — тонну стимуляторов на нее грохнул. А потом и вовсе свихнулся: залез на дерево и твердит, что он попугай. Целыми днями только и слышишь: “Робин Крузо, Робин Крузо!”

Хозяин установил под кроной дерева массивный стол, крепкие деревянные кресла, принес кувшин с холодной водой, два маленьких хрустальных бокала, тарелки и прочую посуду, водрузил в центре стола здоровенное блюдо с жареным мясом и пригласил меня к столу. Где-то в вышине все еще бормотал робот. Жаркое выглядело недурно и приятно пахло. Робинзон наполнил бокалы жидкостью из моей канистры и один из них поставил передо мной.