Александр Галкин - "Болваны"

• Название: "Болваны"
• Автор: Александр Галкин
• Жанр: Современная проза

---

- С трудом. Реже стал у нас бывать и никогда не ночевал. Только учил меня держать молоток в руках, стамеску, гаечный ключ. К жизни готовил. Мне эти умения не пригодились.

- А тебе отец не снился?

- Снился, но редко. Последний раз дней пять назад... Мы с отцом будто садимся в один автобус. Втиснулись в двери... Спрашиваю: "Так ты, значит, не умер?.. Нужно на кладбище пойти - все там убрать". (Его похоронили под Ленинградом, семьсот километров от Москвы.) Едем в автобусе... на Азовскую. Думаю: куда поселить отца? Жить ему негде. Несомненно. Но ведь и в теткиной квартире страшно мало места. Придется нам: тетке, матери и мне - втроем спать в большой комнате, а отца положить в маленькой. Все-таки он военный врач... бывший. Привык к удобствам! Только где тогда мне заниматься? Отец все время будет торчать дома, он же зануда!.. Приехали в теткину квартиру. Отец уселся на краешек кресла, озирается из-под очков. Я думаю: "Какой же ты поистрепавшийся! По бабам, что ли, шлялся?" А он мне вдруг: "Всё возвышенные проблемы решаешь?! А я без этого никак не могу... Там только сексом и спасаюсь. Это отдых хороший. Рекомендую! Не понимаю, как ты без этого обходишься..."

- Забавный сюжет! Ну и что ты сам обо всем об этом думаешь? Ты как-нибудь для себя объясняешь эти события? Это что - карма? И тебе отдуваться за своих родителей? Или эта отрыжка прошлых жизней отца, впрочем, ты в прошлую жизнь не веришь? Что это?

Резко зазвонил телефон.

7.

- Кто бы это мог быть? Маман? - удивился Лунин. - Аллё? Спасибо! Тебя также... Да... да... Я понимаю... На самом деле... Нет, не обижаюсь... С чего ты взяла?

- Лянечка! Маман ей сказала номер, - прошептал он Птицыну. - Извиняется за "ворох осенних листьев".

- Друзья? - Лунин поморщился. - Почему нет? Можно и так сказать: друзья. А как твой дедушка... поживает? Встретили с ним Новый год? Весело было?..

Птицын сидел на диване, подперев рукой щеку, и, иронически улыбаясь, одобрительно приговаривал: "Хорош злопыхатель! Так её, дурёху! Пусть съест!"

- Уехал в Ленинград? К бабушке? Понятно. Обидно.

Птицын посмеивался.

- Приехать? Почему не рад?.. Буду рад... Очень рад... Только я не один... Нет, не с женщиной... С Арсением Птицыным. Пьем шампанское... Верней, "Донское"... Едим пироги с капустой... Неплохо...

Миша опять прикрыл трубку: "Хотела приехать!"

Птицын привскочил:

- Спроси: что если ей взять с собой Верстовскую?!

- Вот Арсений интересуется... как ты смотришь на то... чтоб пригласить Верстовскую? Может, вдвоем вам будет... сподручней?

Птицын с укором покачал головой:

- Ну что за слова ты подбираешь?

- Перезвонишь ей? Сейчас перезвонишь? А-а... Потом мне? Ладно. Договорились. Жду звонка.

Лунин положил трубку.

- Что мы с ними будем делать... если они заявятся? - пожал плечами Миша.

- Трахнем! - оптимистично отрезал Птицын.

Миша скривился и чихнул.

- Вот видишь! Значит, справедливо... Будь здоров! - сказал Птицын.

- Спасибо.

Птицын начал бегать кругами по комнате. Миша знал, что у него это признак крайнего волнения. Он мельтешил перед глазами, так что утомил: Мише хотелось спать; из-за этого дурацкого Нового года у Лизы он так до конца и не выспался. Миша прикрыл веки: "Сколько же у него все-таки энергии! Позавидуешь!"

Наконец, снова зазвонил телефон. Миша снял трубку.

- Да? Она согласна? - в голосе Лунина прозвучали нотки удивления. - Что? Плохо слышно! Что ты говоришь? Без Лены не поедешь?! Понял... понял... Ну да, завтра... Разумеется... Сегодня поздновато... Часа в два? Хорошо! Подходит! Вам тогда нужно выехать часов в 12... С Ярославского. Электричка, по-моему, 12 - 02... Сейчас возьму расписание... Минутку.

Миша объяснил Лянечке, как ехать. Птицын во все время разговора по-прежнему метался по комнате.

8.

Птицын развил бурную деятельность. Он вынудил Мишу вылезти в этакий двадцатиградусный мороз на улицу, требуя показать ему все близлежащие магазины. Все они были совершенно пусты. В одном он, правда, умудрился отыскать две копченых ставриды (последние, с прилавка) и банку "Нототении", в другом - бутылку итальянского "Вермута" (всю водку и отечественный портвейн, само собой, расхватали), в третьем - хлеб. Лунин предлагал закупить еще "Завтрак туриста". Но Птицын отверг это гнусное предложение.

- Они же сюда не есть приедут! - увещевал Миша Птицына.

- Ага!.. А знаешь, как после этого вот жрать хочется?! - настаивал на своем Птицын.

- Ты по собственному опыту знаешь или по рассказам?

- Из прессы!

Он не забыл забежать в дежурную аптеку, закупил презервативы.

- Зачем они? - поинтересовался Птицын.

- Пригодятся в хозяйстве. По десять штук на брата!

- Ты умеешь ими пользоваться?

- Жизнь научит! - мечтательно отозвался Птицын. - Тяжело в ученье - легко в бою.

Лунин никак не мог понять, откуда такой энтузиазм. Всю меланхолию с Птицына как рукой сняло.

Едва надев тапочки, Птицын бросился на кухню:

- У тебя есть что-нибудь вроде скалки?

- Найдется. Тесто будешь раскатывать?

- Точно! Пироги кончаются... сделаем новую партию. Поставим тесто томить... в ванную.

Миша достал скалку из стенного шкафчика. Птицын повертел скалку в руках, придирчиво осмотрел:

- Сгодится! Подержишь? - Он торжественно вручил скалку заинтригованному Лунину.

- Двумя руками... держи... Двумя руками... крепче! Вот так!

Птицын вскрыл пакетик с презервативом и с невозмутимым видом стал натягивать его на скалку. Лунин согнулся от смеха.

- Как ты думаешь этой стороной? - деловито осведомился Птицын.

- Понятия не имею!

- Подлецы, даже инструкцию не приложили! Безобразие!

Птицын забрал скалку из Мишиных рук, гордо прошелся с ней по кухне, держа на вытянутой руке, как знамя, и пристально разглядывая.

- Знаешь, - задумчиво протянул Птицын, - такой фаллос должен принадлежать Джозефу. Однажды я лицезрел его в раздевалке бассейна "Москва". Выдающийся экземпляр!

- Действительно? - усомнился Миша.

- Истинная правда! Рабле пишет, что о фаллосе следует судить по носу. В случае с Голицыным это не проходит. У него крошечный курносый носик, а фаллос, как у коня памятника Юрию Долгорукому!

- Женщины наверняка это чувствуют... - предположил Миша.

- Наверняка! - согласился Птицын и включил кран с горячей водой.

Обнажив скалку, он бросил ее на стол. Налил воды в презерватив, после чего надул его, словно шарик, перекрутил на конце, открыл форточку и выкинул в окошко. Прислушался - никакого взрыва.

- Там, на дворе, снег! - со смехом пояснил Лунин.

- Жаль! - заметил Птицын. - Я хотел фейерверка... в первый день Нового года!

Его дурашливое настроение вдруг прошло, и он как-то сразу сник.

Они пили чай. Птицын ушел в себя и молчал. Лунин только что принял еще одну таблетку тазепама; вот почему, несмотря на мрачную меланхолию Птицына, ему было весело и уютно. Он ощущал себя в состоянии блаженной неподвижности как бы в центре шара, точнее внутри непрерывно вращающейся серебристой сферы, которая отсекала от него все неурядицы мира и человеческие несовершенства. Миша даже забыл о Лянечке и о "ворохе осенних листьев".

- Я все про своих баранов, - вдруг заговорил Птицын. - Я страшно боюсь высоты. Мне часто снится, как я падаю с верхних этажей. Помнишь мост через Москва-реку, если идти к Кремлю с Большой Ордынки? Я по мосту хожу всегда посередине, подальше от парапета. Меня тянет прыгнуть вниз. Непреодолимое желание. У меня такое ощущение... часто... что как-то раз я соблазнился - и прыгнул... Мгновенье свободного полета, а потом в лепешку. О камень... шмяк!

- Не ты один, - заметил Лунин. - Многие этим грешат. Вспомни Пушкина:

Есть упоение в бою

И бездны мрачной на краю....

На самом деле это мало что доказывает... во всяком случае, существование прошлой жизни...

- Временами меня преследует другое видение, правда реже... - продолжал Птицын, как будто не слышал возражений Лунина. - Я охотник. Первобытный охотник. Возможно, негр. Но я охочусь на женщину. Она убегает - я ее настигаю. Нет, я не тороплюсь. Это азарт охотника, когда он держит дичь на кончике стрелы. Я твердо знаю: она будет моя! В этом есть доля юмора... немного злорадного юмора. Чем быстрей она бежит, тем мне слаще, азартнее... Любопытно, что было несколько ситуаций, когда это видение почти воплощалась... в реальности, наяву.

- Как? Ты не говорил, -- заинтересовался Миша.

- Как? Довольно глупо! Я шел ближе к полуночи по Кузнецкому мосту... Одинокие прогулки... Тогда с Машей... помнишь? когда все не складывалось. Я вышагивал десятки километров по вечерней Москве.

- Помню... Иногда ты звал меня... Мы ходили вместе...

- Вот-вот! Так, значит, иду я... Народу никого... Ночь. Фонари. Кузнецкий мост, он на холмах... Я сверху, а вдалеке, внизу, быстро-быстро идет какая-то девица. Это было ранней весной. Уже тепло. И шаги отдаются гулко... Она на каблуках. В плаще. Брюнетка. Я убыстряю шаг. Мне хочется на нее взглянуть. Расстояние между нами метров двести, а то и триста. Вижу: она побежала! Мне стало совестно: неужели я ее так напугал? Действительно, на улице хоть шаром покати. Ну я остался в верху холма, пошел прямо по улице, не за девицей... Зачем пугать людей?!