Автор неизвестен - Цыганские сказки

• Название: Цыганские сказки
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос

---

— Позвольте мне прийти к вам на такое чудо взглянуть!

— Нельзя, — кричит барин в ответ.

Не послушалась барыня мужа. Подошла, встала рядом незаметно. Цыган с барином открыли сундук, а он полон червонного золота. Опустил барин руки в сундук, зачерпнул две пригоршни и доверху набил карманы цыгана. У барыни аж глаза на лоб полезли. "Господи, — подумала она, — в наших угодьях, на нашей земле такое сокровище отрыли, и надо его с каким-то цыганом-бродягой делить!"

Едва она так подумала, как поднялся ветер, началась буря. Свалила буря сундук в яму и землей заровняла. Увидал барин жену и понял, в чем дело. Выхватил он шашку, подскочил к жене, взмахнул клинком и закричал:

— Признавайся, что подумала в эту минуту?

— Вот так и так, так и так, — ответила перепуганная барыня. — Пожалела я это золото для цыгана.

В общем, короче сказать, только то золото и уцелело, что барин в карман цыгана успел положить. Достает цыган монеты из кармана и говорит:

— Возьми, барии, золото, оставь мне только десять рублей, и ладно будет.

— Нет, — сказал барин, — не твоя вина, что клад пропал!

Так и не взял у цыгана ни одной монеты.

Как цыган воровать отучился

Стояли цыгане шатрами. Было в таборе двое братьев с молодухами. Как-то раз приехала к ним в гости семья — родня дальняя, муж да жена. Один из братьев говорит гостю:

— Знаешь что, ты помоги нам. Мы хотим за сеном поехать. Травы пока еще нету, а лошади должны что-то есть. Знаю я, что у соседней деревни, у самого края леса, стога стоят.

— Да что это ты говоришь? Что предлагаешь? Это, значит, мне с вами сено воровать?

— Да ничего, братец ты мой, что ты боишься, поедем.

— Ничего, морэ… — поддержал второй брат.

Решили поехать поближе к ночи, а днем братья и их жены задумали напугать гостя. Поняли они, что тот никогда в таких делах не участвовал.

Незадолго перед этим померла в таборе старуха-цыганка, тетка их родная. Вот все и боялись покойницы. Слухи ходили, что ходит она по ночам во всем белом.

Вот и сговорились братья, что жены их наденут на себя белые простыни и сядут под мостом, а на обратном пути, когда телега по мосту поедет, выскочат они да напугают парня.

Сказано — сделано. Как только наступил вечер, поехали братья и гость за сеном, а цыганки оделись во все белое и спрятались под мостом. Сидят там и ждут, когда цыгане обратно поедут.

А один из братьев забежал вперед и под стогом затаился. Идет гость, вожжи распустил, к сену подходит — как свое берет. На вожжи сено накладывает. Вдруг из-под стога голос раздается:

— Сено-то не бери… Не бери сено! Как пустился цыган бежать, а голос опять ему вдогонку:

— Не бери сено!.. Не бери сено, а садись на лошадь да поезжай с богом! — точь-в-точь старухи-покойницы голос.

Бросил цыган вожжи да бегом к шурину.

— Братец ты мой, старуха умершая не велит мне сено брать. Ей-богу, она под стогом прячется.

— Да что ты, морэ, господь с тобой, откуда взяться старухе? Похоронили ее, отпели, как полагается, иди за сеном.

— Не пойду, хоть убей меня, не пойду.

— Ну так хоть вожжи обратно принеси, вожжи-то, гляди, оставил.

Попросил цыган шурина, чтобы тот с ним вместе пошел, да он не идет.

— Иди, — говорит, — сам, не бойся, я подожду тебя здесь.

Делать нечего. Пришлось цыгану за вожжами красться. Ухватился за самый конец да наутек. Прибежал к лошади, запыхавшись.

— Родной мой, давай гони скорее! Сердце бьется, того и гляди, из груди выскочит.

— Ну что ж, садись, поедем.

Едут они, и приводит их дорога к мосту. Глядь — из-под моста фигура белая вылезает, а за ней еще одна.

— Гляди-ка, старуха-то вперед нас забежала. Вот грех-то какой.

— Что ты, морэ, с ума сошел, что ли? Кабы старуха была, то она одна, а тут целых две! Езжай, морэ, дальше… Только захотел цыган на мост заехать, глядит — поперек моста жердь протянута, дорогу перегораживает.

— Пускай коня, — говорит шурин, — ломай жердь.

— Да что ты, морэ, это старуха нарочно дорогу перегородила, пропускать не хочет.

— Езжай, что боишься? — крикнул шурин и хлестнул лошадь.

Как понесла лошадь, как взвилась! Сломала она жердь грудью и скачет на косогор. Шурин спрыгнул с телеги и под обрыв покатился, к шатрам побежал. Оглянулся цыган и аж сердцем обмер. Привидения за ним бегом бегут.

— А ну, родимая, выручай, бога ради! — вскричал цыган, и лошадь пошла еще шибче.

Въехал цыган в деревню, а там мужик ходит, в колотушку бьет, сторожит, стало быть.

— Миленький, — подбежал к нему цыган, — родненький мой, ай, дело-то какое, — и все ему рассказал. И как сено брали, и как старуху-покойницу встретили, да не одну, а целых две.

— Сена-то много взяли?

— Какое тебе сено? Разве тут до сена было?

Засмеялся мужик.

— Ты что дурака валяешь? Ты что смеешься? — заголосил цыган. — Тут плакать надо. Ты уж, будь любезен, миленький, доедь со мною до нашего табора, гостем будешь. Уж я, миленький мой, тебя угощу.

А сам цыган думает про себя: "Только бы не отказался. Отдам ему три целковых, пусть обратно идет, будь он проклят!"

Еле уговорил мужика.

С той поры цыган воровать зарекся. И слово свое держал.

Как цыган Ивка разбойника Беляцкого поймал

Что делал этот Беляцкий? Разбойничал он в Смоленской губернии и такой страх навел на всю округу, что его именем даже детей пугали. Какие только истории о нем не рассказывали, и не поймешь, чего в этих историях больше — правды или обмана! Не раз ловили Беляцкого, да только не смогли в остроге удержать. Знать, не держали его кандалы, коли трижды он из тюрьмы убегал.

Нападет разбойник на господский дом, обчистит все, но душ людских не губил. Барышню повозит с собой да и отпустит: иди, матушка, восвояси.

В Смоленском уезде напал он на имение местной помещицы Марии Петровны. Мария Петровна знала, что делать. Пошла она прямо к губернатору, на колени перед ним упала:

— Ваше превосходительство, как быть: дома жить или из дому бежать? Как быть, когда в поместье покоя нет?

Вы не подумайте, что она хотела унизиться перед губернатором, чтобы разжалобить его. Это она пристыдить его хотела. А что губернатор ей сказал? Губернатор сказал:

— Будьте спокойны, сударыня! А она ему что?

— Как хотите, ваша милость, но, если вы не защитите нас, мы знаем, где у царя ворота открываются. Крепко рассердился губернатор.

— Полиция, — говорит, — никуда не годится. Однако исправника он к себе вызвал и принялся бранить его:

— Какой же ты исправник, коль в уезде твоем грабят разбойники безо всякого препятствия? Разыскать их немедленно! А до той поры в доме своем не появляйся, не хочу я за вас, бездельников, отвечать. Что это такое? Мне, самому губернатору, приходится разбойников ловить.

Принялась полиция разбойников искать: и становые, и исправник, и из соседних уездов исправники — никого не могут найти. Словно пропал Беляцкий, и шайка его пропала. А ведь ездили по двенадцать человек разбойники.

Решили совет держать. И тут наш старик становой Лебедев встал и говорит исправнику:

— Мы хоть целый год будем искать, да ничего не сделаем. Есть у меня человек, он один нам может помочь.

— Кто этот человек? — спрашивают.

— Да цыган Ивка.

Приехал ко мне исправник по совету станового и взмолился:

— Что хочешь, то и делай, только помоги. Жизни нет никакой. С каких пор уже дома не был. Бери, что хочешь, только окажи услугу.

— Что ж, помогу я, если помещик позволит. А дело тут вот в чем. Как-то раз приезжал Беляцкий к помещику нашему. Переоделся купцом разбойник. Привез он ему две шубы продать: одна американских медведей, а другая барашковая. Не сразу, но помещик догадался, что перед ним Беляцкий, а шубы — краденые, и потому не стал он покупать — побоялся. Уходя, разбойник сказал:

— Все у вас будет цело в имении да и соседей ваших я трогать не буду, если ваши цыгане от меня отстанут.

И тогда помещик велел, чтобы мы не трогали Беляцкого.

Поехал исправник к помещику и рассказал, что творит разбойник по губернии. Рассердился помещик:

— Уж если он так безобразничает, то пусть Ивка ловит его. Только ты, господин исправник, не обижай цыгана, а за труды заплати хорошенько. Ты учти, что в этом деле можно и головы лишиться. Видал я этого разбойника — подлец отменный: глаза, как у волка.

— Я, — пообещал исправник, — сто рублей Ивке дам.

— А я на том свидетель. Только смотрите, может быть, вы его поймать не поймаете, а раздразните только. После этого он мне жить не даст.

Отправились мы с исправником в Смоленск, а из Смоленска я пешком пошел, как бродяга непомнящий, по дороге в Красненский уезд. Я заранее знал, что Беляцкий со своей шайкой прячется в трех верстах от села Уварове, где держал постоялый двор Пярекста. Беляцкий снюхался с его дочкой, и, что ни украдет, что ни награбит, все к нему, Пярексте, несет.