Автор неизвестен - Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки

• Название: Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: Наука
• Жанр: Сказка
• Год: 1974

Эта книга — первая широкая публикация сказок и мифов народов Чукотки и Камчатки, сопровождаемая фольклористическим предисловием и комментариями.

В сборник включены мифы, сказки о животных, бытовые и волшебные сказки азиатских эскимосов, чукчей, кереков, коряков и ительменов.

В конце издания помещена этнографическая справка об этих народах, дан словарь географических названий, непереводимых слов и терминов, употребленных в сказках и мифах.

Сборник рассчитан на взрослого читателя.

Сост., предисл. и прим. Г. А. Меновщиков

---

Тексты № 159–164 представляют собой цикл героических сказаний о богатыре ительменского фольклора Тылвале, предстающем в роли хранителя семенных и племенных традиций, защитника своего народа от вероломных иноплеменников. Пафос сказаний о Тылвале, которые переводчики называют легендами, достигает эпической приподнятости. Художественно-стилистические средства повествования, гиперболизм и особое уважительное отношение к герою отличают язык этого жанра от языка бытового диалога, характерного для цикла сказок о Кутхе. Сказания о Тылвале записаны и рассказаны разными лицами и в разное время, но большинство из них сохраняет сюжетное единство.

Всем сказаниям о Тылвале присуща соотнесенность изображаемых событий с конкретными географическими пунктами. Каждый из рассказчиков «поселяет» Тылвала в той местности, которая близка ему самому. В сказаниях о Тылвале нет чудесных превращений, но гиперболизм достигает часто фантастических размеров. Тылвал — обыкновенный человек наделенный необыкновенной физической силой.

Ведущим сюжетом сказаний о Тылвале является месть героя сестре, изменившей семейным устоям и своему народу, а также иноплеменникам-корякам, в лагерь которых пытается перейти сестра-изменница. Ительменские сказания о Тылвале, выступающем в роли мстителя за предательство, оказали непосредственное влияние на сюжетную основу корякского исторического предания «Месть Рынныналпылына» (№ 150), в котором повествование о кровной мести заключено в готовую сюжетную рамку.

Героические сказания, отражающие в фольклоре палеоазиатов определенный этап их исторического развития, по ряду структурных (морфологических) признаков и сюжетных особенностей продолжают традиции волшебно-героической сказки. Так, например, в превосходном в художественном и композиционном отношении чукотском героическом сказании «Кунлелю» (№ 85) изображение реальной борьбы двух племен — чукчей и коряков — за обладание оленьими стадами причудливым образом переплетается с элементами волшебно-героической сказки (приключения убитого в схватке с врагами героя в стране умерших предков и чудесное воскрешение его), берущей свое начало в древних мифических преданиях. Вставной элемент фантастических похождений главного героя — лишь своеобразный художественный фон изображения реальных исторических событий, хотя корни его ведут к волшебно-мифической сказке. Однако волшебный элемент в этом сказании является эпизодическим, и основное содержание его отражает реальную борьбу и картины жизни оленных людей. Чукотские богатыри в сказании «Кунлелю» (№ 85) одерживают полную победу над врагами-коряками, отнявшими у них ранее оленьи стада. Правдивое изображение похода в чужую землю, преодоление естественных препятствий, картины поединка, возвращение стада, наказание обидчиков, пленение женщин и другие военные и бытовые детали представляют яркую этнографическую картину жизни чукчей и коряков в далеком прошлом.

Героиня этого эпического повествования Кытгы, сестра Кунлелю, изображается свободолюбивой и независимой женщиной, борющейся за мир между племенами и вместе с тем прославляющей богатырскую силу своих братьев — Кунлелю и Рэйипгэва, ведущих борьбу против насилия и несправедливости. Кытгы в то же время проявляет заботу о сохранении племени: она в разных селениях выходит замуж и рожает детей, которых оставляет на воспитание отцам, уходя в новое место. Борьба Кытгы за мирное сосуществование разных племен, за увеличение и благополучие человеческого рода приобретает социальное звучание. Вполне вероятно, что в образе Кытгы отразились в какой-то степени мифологические мотивы о «создающей» женщине и пережиточные элементы материнского рода (см. «Кытгы», № 89).

В некоторых героических сказаниях элементы волшебно-героической сказки даже преобладают. Так, в «Сказании о Вытрытве» реальные физические упражнения «лежебоки» в силе и ловкости, его мирная жизнь в стойбище неожиданно сменяются героической борьбой богатыря-одиночки с налетевшим вражеским отрядом. Вытрытва обретает гиперболическую силу и, подобно птице, парит над головами врагов, разя их копьем и стрелами. В жестокой многодневной схватке он побеждает вражеского богатыря. Тема героической борьбы богатыря с человеческими противниками в конце повествования сменяется поединком со сказочным озерным духов в облике воина, которого Вытрытва также побеждает48. Героические сказания, где фантастические превращения сосуществуют с реальными действиями героя, близки в жанровом отношении волшебно-героическим сказкам.

Близко к героическим сказаниям по содержанию и композиции примыкают так называемые исторические предания о конкретных исторических событиях или отдельных эпизодах, в той или иной степени отражающих жизнь палеоазиатов Чукотки и Камчатки в разные исторические периоды их жизни. Эти предания отличаются от героических сказаний тем, что в них вместо эпически-приподнятого изображения борьбы отдельных героев с иноплеменниками или местными врагами дается описание конкретного события без концентрации внимания на действиях одного героя. В них рассказывается о «достоверных» фактах борьбы с вражеским засильем, где нет места гиперболизму, фантастике и прославлению подвигов отдельных героев. Характерной особенностью исторических преданий часто выступает массовый героизм народа в борьбе с врагом. В основе таких преданий, сохранившихся в народной памяти, — события прошлого, которые не обросли элементами эпического и фантастического. К таким преданиям можно отнести, например, эскимосское предание «Виютку-предводитель», где под водительством некоего Виютку и его братьев из множества жителей чукотских и эскимосских селений организуется большой воинский отряд, призванный не допустить на чукотскую землю войско пришельцев-таннитов (по-видимому, коряков и их сателлитов-юкагиров)49. В предании дается детальное энтографическое описание подготовки и организации воинов — пращников, стрелков из лука, копьеносцев, рисуются картины сражения с традиционным началом (поединок двух воинов) и традиционным концом (оставление в живых одного-двух пленных), картины дележа добычи и т. д.

Для повествований подобного типа характерны топонимические, этноннмическне и этнографические подробности в гораздо большей степени, чем для героических сказаний.

В. Г. Богораз относил к историческим преданиям рассказы о сраженниях чукчей с отрядами Павлуцкого, а также более ранние рассказы о стычках с эскимосами.

Из подобных исторических преданий с течением времени развился жанр героических сказаний, в которых описание реальных событий, присущее историческим преданиям, уступило место прославлению героический, подвигов отдельных персонажей, ведущих победоносную борьбу за честь и свободу своего племени или семьи.

Сказки о животных в фольклоре палеоазиатов Чукотки и Камчатки получили повсеместное для данного региона распространение. Отличительной чертой сказок этого жанра является их свяэь с космогоническими, тотемическими и анимистическими представлениями азиатских эскимосов, чукчей, кереков, коряков и ительменов ранней эпохи первобытнообщинной формации. Этот жанр устного творчества развивается в тех же общественно-исторических условиях жизни охотников эпохи первобытнообщинной формации, что и мифические предания, и волшебно-мифические сказки, элементы которых обнаруживаются в сказках о животных. В них, как и в сказках других жанров, нашли свое отображение и обобщение как мировоззренческие представления народностей Чукотки и Камчатки, так и накопившийся жизненный опыт, столь необходимый для практической деятельности древних охотников данного региона.

Олицетворение животных и природы в сказках палеоазиатов, как и у многих других охотничьих племен, имело непосредственную и живую связь с первобытной охотой на зверя, которая в силу суровых климатических условий Крайнего Севера была их главным занятием и единственным условием существования. Зверь, являвшийся основным источником жизни охотничьих племен на разных этапах их исторического развития, неизбежно наделялся тотемными и анимистическими свойствами. Именно с животным миром была прежде всего связана мировоззренческая и художественная фантазия древних палеоазиатов — чукчей, коряков, кереков, ительменов и азиатских эскимосов, поскольку от этого мира зависела охотничья удача, а с ней и благополучие общины.

Если отличительной особенностью ряда волшебно-мифических сказок о вредоносных кэле, нынвитах и тунгаках был страх человека перед непознанными и таинственными силами природы, то в сказках о животных чаще отражались черты дружественного отношения к животному. Зверь, являвлявшийся объектом охоты, — не был врагом человека. Охотник не убивал зверя, а добывал, и поэтому наделял его духовными, человеческими качествами, которыми обладал сам. Отсюда и прямая связь мифологических преданий с животными персонажами со сказками о животных. Человеческий герой волшебно-мифической сказки, свободно вступающий в любовные и брачные связи с белой медведицей или гусыней, которые, сияв звериную одежду (шкуру), становятся белотелыми женщинами, продолжает оставаться обыкновенным охотником.