Дуглас Коупленд - Поколение Икс

• Название: Поколение Икс
• Автор: Дуглас Коупленд
• Жанр: Современная проза
• Год: 1998

Дуглас Коупленд (род. в 1961 г.) – один из самых значительных авторов современности, создавший термин «Поколение Икс», чьи романы были переведены на 22 языка в 30 странах.

---

– Я вернулась, – говорит Клэр, – с очень милым пирожком с сыром. Ты завтра помогаешь Дегу в баре на вечеринке Банни Холландера?

(Какой вечеринке?)

– Какой вечеринке?

– Наверно, Дег еще не успел тебе сказать.

– Клэр, что сказал Тобиас?

Я слышу, как она набирает в грудь воздуха.

– Он сказал мне как минимум часть правды. Сказал: он знает, что мне нравится в нем только внешность – не отрицай, ни за что не поверю. (Как будто я пыталась.) И знает, что его, кроме как за внешность, любить не за что – вот он на красоте своей и выезжает, ничего другого не остается. Разве это не грустно?

Вслух я поддакиваю, но в то же время вспоминаю, что на прошлой неделе сказал Дег – будто Тобиас встречается с Клэр по каким-то своим, темным мотивам: мог бы поиметь любую на свете, а вместо этого мчится к нам в горы. Нет, пожалуй, с этой его исповедью дело посерьезнее. Клэр читает мои мысли:

– Оказывается, не только я его использовала, но и наоборот. Он сказал, что потянулся ко мне в основном потому, что ему померещилось, будто я знаю какую-то тайну о жизни – что у меня какая-то магическая проницательность и она дает мне энергию, чтобы уйти от повседневности. Он сказал, что ему было интересно, какую такую новую жизнь мы с тобой и Дегом организовали тут, на краю калифорнийской пустыни. Он хотел выведать мою тайну, сам надеясь удрать, но, послушав наши разговоры, понял, что ему этого сроду не осилить. Нет у него мужества, чтобы жить абсолютно свободной жизнью. Отсутствие правил вселило бы в него страх. Не знаю. Мне это показалось неубедительной чушью. Уж слишком в точку, как заученный урок. Ты бы ему поверил?

Разумеется, я бы не поверил ни единому слову, но тут я не стал высказывать свое мнение.

– Я промолчу. По крайней мере, обошлось без грязи – без смрадного последа…

– Без грязи? Когда мы вышли из музея и пошли по Пятой авеню, мы даже докатились до давай-останемся-просто-друзьями. Во какая безболезненность. Так вот, когда мы шли, мерзли и думали о том, как легко нам обоим удалось избежать ярма, я нашла палку. Это была ветка-рогулька, оброненная парковыми рабочими с грузовика. Настоящий прут лозоходца. Да! Он был ниспослан мне свыше, это уж точно! Ветка просто встряхнула меня, ни разу в жизни я ни к чему так инстинктивно не кидалась – словно этот прутик был моей неотъемлемой частью, вроде ноги или руки, нечаянно потерянной двадцать семь лет назад.

Я рванулась к нему, подняла, осторожно потерла – на моих черных кожаных перчатках остались кусочки коры, потом взялась за рога и стала вращать руками – классические пассы лозоходца.

Тобиас сказал: Что ты делаешь? Брось, мне стыдно с тобой идти, – как и следовало ожидать, но я крепко сжимала ветку всю дорогу от Пятой на Пятидесятые к Элине, куда мы шли пить кофе. Оказалось, что Элина живет в огромном кооперативном доме, построенном в тридцатых в стиле модерн; внутри все белое, поп-артовские портреты взрывов, злющие карманные собачонки, горничная на кухне соскребает пленку с лотерейных билетов. Все как полагается. В его семейке с художественным вкусом полный вперед.

Когда мы вошли, я почувствовала, что сытный ленч и вчерашняя затянувшаяся гулянка дают себя знать. Тобиас пошел в дальнюю комнату звонить, а я сняла куртку и туфли и легла на кушетку – понежиться и понаблюдать, как угасает за Помадным тюбиком Небоскреб в форме тюбика от помады. солнце. Это было как мгновенная аннигиляция – ну знаешь, внезапно наваливается смутная, гудящая шмелем, беспечная дневная усталость, и все. Не успела я проанализировать ее, как превратилась в неодушевленный предмет.

И проспала, наверно, не один час. Просыпаюсь – за окном темно; и похолодало. Я была укрыта индейским одеялом (племя арапахо), а на стеклянном столике лежала всякая всячина, которой прежде не было: пакеты картофельных чипсов, журналы… Я на все это смотрела – и ни черта не понимала. Знаешь, как иногда, прикорнув днем, просыпаешься и тебя от беспокойства трясет? Именно это произошло со мной. Я не могла вспомнить, кто я, где я, какое сейчас время года – ничего. Все, что я знала: я существую. Я чувствовала себя такой голой, беззащитной, как огромное и только что скошенное поле. Когда же из кухни вошел Тобиас со словами: Привет, соня, я внезапно все вспомнила и так этому обрадовалась, что заплакала. Тобиас подошел ко мне и сказал: Эй, что случилось? Не залей слезами одеяло… Иди сюда, малышка. Но я только схватилась за его руку и дала волю слезам. Мне кажется, он смутился.

Через минуту я успокоилась, высморкалась в бумажное полотенце, лежавшее на кофейном столике, потянулась за своей лозой и прижала ее к груди. О господи, да что ты зациклилась на этой деревяшке? Слушай, я, честно, не ожидал, что наш разрыв так на тебя подействует. Извини. – Извини? – говорю я. – Наш разрыв меня не так уж нервирует, благодарю за заботу. Не льсти себе. Я думаю о другом. – О чем же? – О том, что я теперь – наконец-то – точно знаю, кого полюблю. Это открылось мне во сне. – Так поделись же новостью, Клэр. – Возможно, ты и поймешь, Тобиас. Когда я вернусь в Калифорнию, я возьму эту ветку и пойду в пустыню. Там я буду проводить все свободное время в поисках воды. Жариться на солнце и отмеривать в пустоте километр за километром – может, увижу джип, а может, меня укусит гремучая змея. Но однажды, не знаю когда, я взойду на бархан и встречу человека, который тоже будет искать воду лозой. Не знаю, кто это будет, но его-то я и полюблю. Человека, который, как и я, ищет воду.

Я потянулась за пакетом картофельных чипсов на столе. Тобиас говорит: Просто отлично, Клэр. Не забудь надеть портки в обтяжку – на голое тело, без трусов, не исключено, что ты еще будешь ездить столом и, как байкерская телка, трахаться в фургонах с незнакомцами.

Я проигнорировала этот комментарий, потому что, потянувшись за чипсами, обнаружила за пакетом пузырек лака для ногтей Гонолулу-Чу-Ча. Ну дела.

Я взяла пузырек в руки и уставилась на этикетку. Тобиас улыбнулся, а у меня отключились мозги, а потом возникло жуткое такое ощущение – как в ужастиках, которые Дег рассказывает: когда человек едет один в крайслере-К-каре и внезапно понимает, что под задним сиденьем спрятался бродяга-убийца с удавкой.

Я схватила туфли и стала их надевать. Затем куртку. Буркнула, что мне пора идти. Вот тут-то Тобиас и принялся хлестать меня своим медленным раскатистым голосом: Ты ведь такая возвышенная, Клэр! Ждешь со своими тепличными недоделанными друзьями прозрения в пальмовом аду? Так вот что я тебе скажу. Мне нравится моя работа в этом городе. Нравится сидеть в кабинете с утра до ночи, и битвы умов нравятся, и борьба за деньги и престижные вещи, и можешь считать меня полным психом.

БЫТЬ МОЖЕТ,

при новом

порядке вещей

ты станешь

НИКЕМ

Но я уже направлялась к двери и, проходя мимо кухни, мельком, но очень ясно увидела в дверном проеме пару молочно-белых скрещенных ног и облачко сигаретного дыма. Тобиас, последовавший за мной в прихожую, а потом к лифту, едва не наступал мне на пятки. Он не унимался: Знаешь, когда я впервые тебя встретил, я подумал, что наконец-то мне выпал шанс узнать человека выше меня. Развить что-нибудь возвышенное в себе. Так вот – на х… возвышенное, Клэр. Не хочу я этих ваших прозрений. Мне надо все и сейчас. Я хочу, чтобы злые грудастые девки били меня по голове ледорубами. Злющие удолбанные девки. Можешь ты понять, как это здорово?

Я нажала кнопку вызова лифта и уставилась на двери, которые, похоже, не собирались открываться. Он отпихнул ногой одну из увязавшихся за нами собак и продолжил тираду:

Я хочу, чтобы жизнь была боевиком. Хочу быть паром из радиаторов, который ошпаривает цемент на автостраде Санта-Моника после того, как тысячи машин столкнулись и взгромоздились друг на друга, и чтоб на заднем плане, из динамиков всех этих разбитых тачек, ревел кислотный рок. Хочу быть человеком в черном капюшоне, включающим сирены воздушной тревоги. Хочу, голый, обветренный, лететь на самой первой ракете, которая мчится разнести на х… все до единой деревушки в Новой Зеландии.

К счастью, двери, наконец, открылись. Я вошла внутрь и молча посмотрела на Тобиаса. Он продолжал прицеливаться и палить: Да иди ты к черту, Клэр. Ты со своим взглядом сверху вниз. Все мы декоративные собачонки; только случилось так, что я знаю, кто меня ласкает. Но учти – чем больше людей вроде тебя выходят из игры, тем легче победить людям вроде меня.

Дверь закрылась, и я лишь помахала ему на прощание, а когда начала спускаться, почувствовала, что слегка дрожу, но убийца под задним сиденьем исчез. Наваждение меня отпустило, и когда я спустилась в вестибюль, то уже поражалась, какой же безмозглой обжорой я была – не могла наесться сексом, унижением, псевдодрамой. И я тут же решила никогда больше так не экспериментировать. Все, что можно сделать с тобиасами этого мира, – вообще не впускать их в свою жизнь. Не соблазняться их товарами и услугами. Господи, я почувствовала только облегчение – ни капли злости.