Донна Кросс - Иоанна – женщина на папском престоле

• Название: Иоанна – женщина на папском престоле
• Автор: Донна Кросс
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01670-7

Ее существование было окружено тайной. Ее имя вычеркнули из учебников истории. Ее жизнь стала легендой!

История запретной страсти, скрываемая Ватиканом более тысячи лет!

Американская писательница Донна Вулфолк Кросс написала увлекательнейшую книгу – невероятную и вместе с тем реальную историю женщины, которая была готова пожертвовать жизнью, чтобы исполнить свое предназначение.

Страстная и мужественная Иоанна умела любить, рисковать и побеждать. Она изменила лицо религии и взошла на папский престол. Два года спустя ее имя исчезло из архивов Ватикана…

Между верой и сомнением, между истиной и ложью скрыта величайшая тайна хранительницы Священного престола.

---

– Здесь твой отец, – оживленно сообщил Сэмюэль, довольный, что первым донес до нее такую радостную весть. – Ждет тебя в саду, желая приветствовать.

От страха Джоанна едва не упала в обморок. Она попятилась и покачала головой.

– Не хочу видеться с ним… Я не могу.

Улыбка исчезла с лица Сэмюэля.

– Ну же, брат, напрасно ты так. Отец проделал такой долгий путь из Ингельхайма, чтобы побеседовать с тобой.

Следовало придумать какую-то отговорку.

– У нас не сложились отношения. Мы… поругались… когда я уходил из дома.

Брат Сэмюэль обнял ее за плечи.

– Понимаю, – ласково сказал он. – Но это твой отец, и пришел он издалека. Прояви милосердие, поговорив с ним хотя бы немного.

Не зная, как возразить, Джоанна промолчала.

Брат Сэмюэль принял это за согласие.

– Пойдем. Отведу тебя к нему.

– Нет! – Джоанна высвободилась из его рук.

Брат Сэмюэль удивился. Так обращаться с госпитальером, одним из семи управляющих лиц монастыря, было нельзя.

– Твоя душа в смятении, брат, – резко заметил он. – Тебе необходимо духовное наставление. Завтра мы обсудим это на собрании каноников.

«Что же мне делать?» – горестно подумала Джоанна.

Скрыть от отца свой обман ей вряд ли удастся. Но и обсуждение на собрании тоже губительно. Ее поведению нет объяснения. Если признают, что она не подчинилась, то как Готшалк…

– Прости меня, Nonmus, – почтительно обратилась Джоанна к монаху. – Прости за дерзость и непочтение.

Я был в растерянности и забылся. Покорнейше прошу простить меня.

Извинение прозвучало весьма убедительно. Лицо брата Сэмюэля расплылось в улыбке, он не умел долго хранить обиду.

– Ну конечно же, брат, с радостью. Пойдем. Я провожу тебя до сада.

По пути из монастыря, проходя мимо скотного двора, мельницы и кирпичных печей, Джоанна быстро оценивала свои шансы. В последний раз отец видел ее ребенком двенадцати лет. За десять лет она сильно изменилась. Возможно, он не узнает ее, возможно…

Они подошли к саду, где тянулись аккуратные грядки, которых было всего тринадцать. Это число символизировало Христа и его Апостолов. Каждая грядка семь футов в ширину, что тоже очень важно, поскольку было именно семь даров Святого Духа, символизирующих целостность всего созданного на земле.

В дальнем углу сада, между грядками марсилии и кервеля, спиной к ним стоял отец. Она сразу узнала его невысокую коренастую фигуру, толстую шею и надменную осанку. Джоанна спрятала лицо в просторном капюшоне так, чтобы плотная ткань свисала посередине, полностью закрыв его.

Услышав шаги, каноник повернулся. Его темные волосы и нависшие брови, наводившие на Джоанну ужас, совсем поседели.

– Deus tecum. – Брат Сэмюэль ободряюще похлопал Джоанну по плечу. – Да будет с тобою Бог, – И удалился.

Отец, прихрамывая, направился к ней. Теперь он показался Джоанне гораздо меньше, чем прежде. С удивлением она заметила в его руке костыль. Когда отец приблизился, она повернулась и, не говоря ни слова, знаком позвала его за собой подальше от яркого полуденного солнца, в часовню рядом с садом, в спасительную темноту. Там Джоанна дождалась, пока отец сядет на скамью, а сама устроилась подальше от него и низко склонила голову, чтобы капюшон скрывал ее лицо.

– Pater Noster qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum… – начал молиться отец старческим дрожащим голосом. Его парализованная рука дрожала. Джоанна присоединилась к молитве, и их голоса эхом отдавались в маленькой каменной часовне.

Закончив молитву, они несколько минут сидели молча.

– Сын мой, – наконец-то произнес каноник. – Ты отлично преуспел. Брат госпитальер рассказал, что ты собираешься стать священником. Значит, не посрамил чести нашей семьи. Я надеялся, что твой брат удостоится такой же чести.

Мэтью. Джоанна прикоснулась к медальону Святой Екатерины, висевшему у нее на шее.

Отец заметил этот жест.

– Я стал плохо видеть. Это медальон твоей сестры Джоанны?

Джоанна отпустила медальон, проклиная себя за глупость. Не догадалась даже спрятать его!

– Взял его на память… потом. – Она не могла заставить себя говорить об ужасах набега норманнов.

– Твоя сестра умерла… Она не была обесчещена?

Джоанна вдруг вспомнила Гилзу, кричавшую от боли и страха, когда норманны по очереди насиловали ее.

– Она умерла непорочной.

– Deo gratias, – перекрестился каноник. – Значит так было угодно Богу. Упрямый, ненормальный ребенок. Она никогда не обрела бы покоя в этом мире. Так гораздо лучше.

– Она не сказала бы этого.

Если каноник заметил в ее голосе иронию, то виду не показал.

– Мать очень страдала, узнав о ее смерти.

– Как поживает моя мать?

Каноник долго молчал.

– Ее больше нет, – ответил он дрожащим голосом.

– Нет!

– В аду, – отрезал каноник. – Горит в вечном огне.

– Нет! – Осознав, о чем он говорит, Джоанна едва не лишилась рассудка. – Нет!

Нет, только не ее мать, такая красивая, с такими добрыми глазами, нежными руками, дарившими утешение и радость… мама, которая так любила ее.

– Умерла месяц назад, – сообщил каноник. – Непокорная и необращенная ко Христу, призывая своих языческих богов. Когда повитуха сказала, что она умирает, я сделал все, что мог, но она отказалась принять святые дары. Я положил ей в рот облатку, а она выплюнула ее.

– Повитуха? Ты хочешь сказать… – Матери было больше пятидесяти лет, слишком поздно для родов. После рождения Джоанны у нее не было детей.

– Мне не разрешили похоронить ее на церковном кладбище вместе с некрещеным младенцем в ее утробе. – Он расплакался, его тело содрогалось от рыданий.

Неужели он любил ее? Как странно выражал отец свою любовь: грубыми скандалами, жестокостью. Его эгоистичная похоть убила ее!

Рыдания каноника постепенно затихли, и он помолился об усопшей. На этот раз Джоанна не присоединилась к нему. Про себя она произносила клятву, взывая к священному имени Тора Громовержца, как учила ее мать в детстве.

Отец смущенно откашлялся.

– Есть дело, Джон. Миссия в Саксонии… как ты думаешь… захотят ли братья воспользоваться моей помощью в работе с язычниками?

Джоанна удивилась.

– А как же твоя работа в Ингельхайме?

– Дело в том, что мое положение в Ингельхайме осложнилось. Недавняя… беда… с твоей мамой…

Джоанна сразу все поняла. Закон о женатых священниках, при короле Карле соблюдавшийся весьма условно, ужесточился в правление его сына, прозванного Людовиком Благочестивым за религиозное рвение. Недавний парижский синод утвердил закон безбрачия. Беременность Гудрун – явное свидетельство нецеломудрия каноника – случилась в самое неподходящее время.

– Ты потерял свое место?

Отец неохотно кивнул.

– Но, Deo volente, у меня еще остались силы для службы Богу. Если бы ты замолвил за меня словечко перед аббатом Рабаном?…

Джоанна молчала. Переполненная горем, гневом и болью. В ее сердце не осталось места для сострадания к отцу.

– Ты не ответил мне. Стал слишком гордым, сын мой. – Он поднялся, в голосе его послышались знакомые повелительные нотки. – Помни, именно мне ты обязан тем, что находишься здесь и занимаешь такое положение. Contritionem praecedit superbia, et ante ruinam exaltatio spiritus, – сказал он решительно. – Гордыня – признак скорого упадка, надменность предвещает крах. Притчи, глава шестнадцатая.

– Bonum est homini mulierem nоn tangere, – парировала Джоанна. – Хорошо человеку не касаться жены. Первое Послание Коринфянам, глава седьмая.

Отец взмахнул клюкой, чтобы ударить ее, но потерял равновесие и упал. Джоанна протянула руку, чтобы помочь ему. Она схватил ее за руку и дернул к себе.

– Сын мой, – умоляюще и плаксиво прошептал каноник, – Сын мой, не оставь меня. Ты все, что у меня есть.

Джоанна с отвращением отпрянула от него, и капюшон соскользнул с ее головы. Она поспешно надела его, но было слишком поздно.

Отец ужаснулся, узнав ее.

– Нет, – выдохнул он, содрогнувшись. – Нет, этого не может быть.

– Папа…

– Дочь Евы, что ты натворила? Где твой брат Джон?

– Погиб.

– Погиб?

– Его убили норманны в храме в Дорштадте. Я пыталась спасти его, но…

– Ведьма! Колдунья! Демон ада! – Каноник перекрестил перед собой воздух.

– Папа, пожалуйста, позволь объяснить… – взмолилась Джоанна в отчаянии. Отца надо было успокоить, пока на его голос не сбежались монахи.

Каноник попытался опереться на клюку и встать. Он дрожал всем телом. Джоанна поспешила помочь ему, но он оттолкнул ее и сердито произнес:

– Ты убила старшего брата. Почему не пожалела младшего?

– Я любила Джона, папа. Я никогда не сделала бы ему ничего плохого. Это норманны, они напали неожиданно. – Джоанна схватилась за горло, чтобы не вырвались рыдания. Надо было выдержать спокойный тон, чтобы отец понял. – Джон сопротивлялся, но они убили всех, всех. Они…

Каноник повернулся к двери.