Стивен Кинг - Полная тьма, ни одной звезды

• Название: Полная тьма, ни одной звезды
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Hodder & Stoughton
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 1-444-71255-1

«Я думаю, внутри каждого человека есть другой человек — незнакомец…» пишет Уилфред Лиланд Джеймс на первых страницах своего завораживающего признания, которое представляет из себя рассказ «1922» — первая часть нового сборника Стивена Кинга. В случае Джеймса незнакомец пробудился, когда его жена Арлетт предложила продать их дом и переехать в Омаху, что стало началом этой истории убийства и безумия.

В рассказе «Big Driver» автор незамысловатых детективов Тесс сталкивается с незнакомцем на одной из проселочных дорог Массачусетса, возвращаясь домой после заседания книжного клуба. Брошеннная умирать, Тесс задумывает план мести, который поставит ее лицом к лицу с еще одним незнакомцем — внутри ее самой.

«Fair Extension», самая короткая, пожалуй, самая страшная и определенно самая смешная из этих историй. Заключив сделку с дьяволом, Дэйв Стритер не только спасает себя от рака, но и получает щедрую компенсацию за неудачную жизнь.

В последнем рассказе «Good Wife» Дарси Андерсон ищет в гараже батарейки. Внезапно ее палец ударяется о коробку под верстаком, и она обнаруживает незнакомца в собственном муже, который уехал в деловую поездку. Это жуткое открытие определенно положит конец двадцатилетнему браку.

---

— Могу я заглянуть в дом?

Я снова засмеялся, и на этот раз не вынужденно. У человека была злоба, я вызвал ее в нем, и нежелание возвращаться с пустыми руками было понятно. Он проехал двадцать миль в пыльном грузовике без дверей, ему предстояло еще двадцать ухабистых миль, прежде, чем он вернется в Хемингфорд Хоум (и без сомнений поездка на поезде после этого), у него была воспаленная задница, и люди, которые послали его сюда, не обрадуются его отчету, когда он наконец окончит это тяжелое путешествие. Бедняга!

— У меня к вам встречная просьба: можете спустить свои штаны, чтобы я мог осмотреть вашу мошонку?

— Я нахожу это оскорбительным.

— Я не виню вас. Думайте об этом как о… не сравнении, это не совсем корректно, а своего рода аллегории.

— Я не понимаю вас.

— Ну, у вас есть час до возвращения в город, чтобы обдумать это — два, если фургон Ларса заглохнет. И я могу заверить вас, мистер Лестер, что, если я позволю вам копаться в моем доме — моем частном владении, моем замке, моей мошонке — вы не найдете тело моей жены в шкафу, или… — В какой-то ужасный момент, я почти сказал или на дне колодца. Я почувствовал пот выступивший на лбу. — Или под кроватью.

— Я не говорил…

— Генри! — Позвал я. — Подойди сюда на минутку!

Генри шел с опущенной головой, волоча ногами по пыли. Он выглядел взволнованным, возможно даже виноватым, но это было нормальным.

— Да, сэр?

— Скажи этому человеку, где твоя мама.

— Я не знаю. Когда ты позвал меня, чтобы позавтракать в пятницу утром, она ушла. Собралась и ушла.

Лестер внимательно посмотрел на него.

— Сынок, это правда?

— Да, сэр.

— Только правда и ничего кроме правды, да поможет тебе Бог?

— Пап, я могу вернуться в дом? У меня школьные занятия, накопились за время болезни.

— Иди тогда, — сказал я, — но поспеши. Помни, твоя очередь доить.

— Да, сэр.

Шаркая, он поднялся по лестнице и зашел внутрь. Лестер смотрел ему в след, потом повернулся ко мне.

— Тут не все так, как кажется на первый взгляд.

— Вижу, вы не носите обручального кольца, мистер Лестер. Если наступит время, когда вы будете носить, как я, то вы узнаете, что в семьях всегда так. И вы узнаете еще кое-что: никогда не скажешь, в какую сторону побежит сучка.

Он встал.

— Мы еще не закончили.

— Закончили, — сказал я. Зная, что это было не так. Но если дела шли хорошо, мы были ближе к концу, чем до этого. Если.

Он двинулся через палисадник, затем вернулся. Он снова использовал свой шелковый носовой платок чтобы вытереть свое лицо, затем сказал:

— Если вы думаете, что те сто акров являются вашими только, потому, что вы запугали свою жену… отослали ее с вещами к тете в Де-Мойн или к сестре в Миннесоту…

— Проверьте Омаху, — сказал я, улыбаясь. — Или Святого Луи. Она презирала своих родственников, но была без ума от идеи жить в Святом Луи. Бог знает почему.

— Если думаете, что засадите там все и соберете урожай, вам стоит снова подумать. Та земля не ваша. Если вы зайдете так далеко и посадите там семена, вы увидите меня в суде.

— Я уверен, что вы получите весточку от нее, как только она осознает свое тяжелое положение. — Сказал я.

В действительности я хотел сказать; нет, она не моя… но также она и не ваша. Просто нужно отсидеться здесь. И все будет в порядке, поскольку она будет моей через семь лет, когда я обращусь в суд, чтобы ее объявили юридически мертвой. Я могу подождать. Семь лет, не чувствуя дерьма свиней, когда ветер дует с запада? Семь лет, не слыша крики умирающих свиней (как и крики умирающей женщины) или видя их кишки, плывущие вниз по ручью красному от крови? Как по мне так это семь превосходных лет.

— Удачного дня, мистер Лестер, и не поворачивайтесь лицом к солнцу. Оно становится довольно жестоким к концу дня, и будет светить прямо на ваше лицо.

Он сел в грузовик не ответив. Ларе помахал мне, и Лестер огрызнулся на него. Ларе бросил на него взгляд, который, мог означать перепалку, крики и все, что пожелаете, ведь до Хемингфорда еще двадцать миль.

Когда они исчезли из виду, оставив после себя только шлейф пыли, Генри вернулся на веранду.

— Пап, я все сделал правильно?

Я взял его за запястье, сжал его, и притворился, что не почувствовал как на мгновение плоть напряглась под моей рукой, словно ему пришлось сдерживаться чтобы не вырваться.

— Все правильно. Идеально.

— Мы засыпим колодец завтра?

Я тщательно обдумал это, ибо наши жизни могли зависеть от того, что я решу. Шериф Джонс был уже в годах и в фунтах. Он не был ленив, но было трудно заставить его перемещаться без уважительной причины. Лестер в конечном счете убедит Джонса приехать сюда, но вероятно не раньше чем заставит одного из выходцев финансово-юридического отдела компании «Фаррингтон» броситься названивать и напоминать шерифу, какая компания была крупнейшим налогоплательщиком в округе Хемингфорд (не упоминая соседние округа Клэй, Филмор, Йорк, и Сьюард). Тем не менее, подумал я, у нас было еще, по крайней мере, два дня.

— Не завтра, — сказал я. — Послезавтра.

— Почему, пап?

— Потому что окружной шериф будет здесь, а шериф Джонс стар, но не глуп. Засыпанный колодец может вызвать его подозрение насчет того, почему он засыпан так недавно. Но если он будет все еще заполнятся… и по уважительной причине…

— Какой причине? Расскажи мне!

— Скоро, — сказал я. — Скоро.

Весь следующий день мы ожидали увидеть, как пыль вздымается к нам по дороге, не за грузовиком Ларса Олсена, а за машиной окружного шерифа. Она не приехала. Однако пришла Шеннон Коттери, выглядя симпатичной в хлопковой блузке и клетчатой юбке, чтобы спросить, в порядке ли Генри, и если так, то сможет ли он поужинать с ней и ее родителями?

Генри сказал, что в порядке, и я наблюдал, как они идут по дороге, взявшись за руки, с очень плохим предчувствием. Он хранил ужасную тайну, а ужасные тайны тяжелы. Желание поделиться ими является самой естественной вещью в мире. И он любит девушку (или думал что любит, это одно и то же когда тебе лишь исполнится 15 лет). Ко всем неприятностям, он должен был лгать, а она могла распознать ложь. Говорят, что влюбленные глаза слепы, но это дурацкая аксиома. Порой они видят слишком многое.

Я пропалывал сорняки в саду (выдергивая больше гороха, чем сорняков), затем сидел на веранде, курил трубку и ждал его возвращения. Он появился незадолго до восхода луны. Его голова поникла, плечи ссутулились, и он скорей плелся, а не шел. Мне очень не хотелось видеть его таким, но я все еще был спокоен. Поделись он своей тайной — или даже ее частью — он не шел бы так. Поделись он своей тайной, вероятно, он вообще не вернулся бы.

— Ты рассказали ей то, что мы решили? — Спросил я его, когда он сел.

— То, что ты решил. Да.

— И она пообещала не говорить своей родне?

— Да.

— А она сдержит обещание?

Он вздохнул.

— Вероятно, да. Она любит их, и они любят ее. Полагаю, они увидят что-то в ее лице и выведают это из нее. И даже если они этого не сделают, то вероятно она расскажет шерифу. Если он вообще потрудится поговорить с Котерри.

— Лестер проследит, чтобы он поговорил. Он наорет на шерифа Джонса, потому что его боссы в Омахе наорут на него. Со всех сторон это идет, и где это остановится, никто не знает.

— Нам вообще не стоило этого делать. — Он задумался, затем со злостью повторил это шепотом.

Я ничего не сказал. Какое-то время и он тоже. Мы наблюдали за луной восходящей из- за полей кукурузы, красной и полной.

— Пап? Можно мне стакан пива?

Я посмотрел на него удивленно и не удивился. Затем пошел внутрь и налил нам по стакану пива. Я дал ему стакан и сказал:

— Запомни, больше этого не будет ни завтра, ни послезавтра.

— Нет. — Он отпил, сморщился, затем снова отпил. — Я не хотел врать Шен, пап. Это так грязно.

— Грязь отмывается.

— Не такая, — сказал он, и сделал еще один глоток. На этот раз он не сморщился.

Немного позже, после того, как луна стала серебристой, я отошел, чтобы воспользоваться уборной, и послушать как кукуруза и ночной ветерок рассказывают друг другу старые тайны земли. Когда я вернулся к веранде, Генри ушел. Его недопитый стакан пива стоял на перилах веранды. Затем я услышал его в коровнике, говорящем «Скоро, коровка. Скоро».

Я вышел посмотреть. Он обнял шею Элфис и поглаживал ее. Мне показалось, что он плакал. Я посмотрел некоторое время, но так ничего и не сказал. Вернувшись в дом, я разделся, и лег на кровать, где перерезал горло жены. Прошло много времени прежде, чем я уснул. И если вы не понимаете, почему — все причины, почему — то дальнейшее чтение этого бесполезно для вас.

Я назвал всех наших коров в честь незначительных греческих богинь, но Элфис, было или плохим выбором или иронической шуткой. В случае, если вы не помните историю того, как зло прибыло в наш печальный Старый Свет, позвольте мне напомнить вам: все плохое вылетело, когда Пандора уступила своему любопытству и открыла ящик, который оставили ей на хранение. Единственное, что там осталось, когда ей хватило ума, чтобы закрыть крышку, была Элфис, богиня надежды. Но тем летом 1922 года, никакой надежды не осталось у нашей Элфис. Она была старая и капризная, больше не давала достаточно молока, и мы оставили попытки получить то, немного что она имела; как только ты садился на табурет, она пыталась пнуть тебя. Мы должны были год назад пустить ее на мясо, но я отказался от стоимости предложенной Харланом Коттери, чтобы забить ее, а сам я был бесполезен при забое боровов… самооценка, с которой ты, читатель, должен теперь, конечно же, согласиться.