Георгий Гуревич - Карта страны фантазий

• Название: Карта страны фантазий
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: Искусство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1967

---

Правда, та же теория относительности подсказывает и выход: время относительно, зависит от скорости, при больших скоростях движется медленнее, секунды космонавтов растягиваются. На Земле пройдут десятки и сотни лет, а в субсветовой ракете — годы или месяцы. Но беда в том, что пользы мало в этих релятивистских полетах, столь любимых фантастикой. Для космонавтов время сокращается, а на Земле-то идет своим чередом. Космонавт, улетевший за миллионы световых лет, возвращается на Землю через миллионы лет. Какой же смысл в его полете? Нет интереса задавать вопросы, ответ на которые приходит через миллионы лет.

А разум наш не хочет примириться с тем, что впереди предел, и человечество не перешагнет его никогда. Вот почему, наперекор физике, фантасты упорно твердят о полетах быстрее скорости света. Вы можете прочесть об этом у Ефремова, у Стругацких, у Мартынова, у Колпакова. И это не от неведения, не от неграмотности, а от упорного неверия в пределы природы и пределы сил человеческих.

Расстояния не должны мешать дружескому рукопожатию космических друзей.

Полет на Марс, чтобы познакомиться с разумными марсианами, полет к Сириусу, чтобы познакомиться с разумными каллистянами, полет в ядро Галактики, чтобы познакомиться… полеты, полеты, полеты… Появилось уже какое-то однообразие в этих повторяющихся полетах. Назревает литературный штамп: картина старта, удаляющийся глобус на звездном небе, перегрузка, невесомость, обязательный метеорит в пути… В кино-то не приходится говорить о штампе, с тремя фильмами штампа не получится.

Может ли случиться, что человечеству надоест летать в космос? На Западе всерьез подсчитывают, когда это произойдет, даже табличка возможных причин составлена, она приведена в книге И. Шкловского "Вселенная, жизнь, разум". Я-то сам не думаю, что человечество когда-нибудь согласится с остановкой, очертит свой жизненный круг, скажет: "Дальше некуда". Но читателю сюжеты с полетами могут надоесть довольно скоро. Резче всего эта читательская усталость выражена в романе С. Лема "Возвращение со звезд".

И о чем писать тогда?

Но ведь выше говорилось, что открытия — только первый этап покорения природы. Далее следует использование, улучшение, управление, как на Земле, так и в космосе.

Космос на самом деле остро необходим людям. Уже сейчас там найдутся тысячи дел.

Сейчас, когда я готовлю эту книгу к печати, в Океан Бурь прибыла советская ракета "Луна-9". Газеты наполнены статьями о будущем использовании Луны. И астрономам нужна Луна: они мечтают о лунной обсерватории, метеорологи — о наблюдении Земли с Луны, геологи — об исследованиях на Луне, на Луну рвутся биологи, медики и спортсмены. А там и заводы пойдут на Луну, производство, требующее вакуума и холода. И переедут на Луну вредные производства, загрязняющие атмосферу, выделяющие слишком много тепла. И будет на Луне центральный межпланетный космодром, и заводы, его обслуживающие, и рудники, снабжающие те заводы, и оранжереи для жителей, работающих на заводах и рудниках.

Об открытии Луны современная фантастика уже не пишет. Как правило, вы встретите Луну освоенную, трудовую. И все чаще читаете о работающих на человека планетах. Такой очеловеченный космос изображают бр. Стругацкие в своей книге "Стажеры". Книга эта — сборник новелл, нанизанных на стержень — поездку инспектора по планетам. А на планетах трудятся ученые, горняки, строители. Люди любят, женятся, рождаются дети на Марсе.

Но человек требует человеческих условий, ему надоедает жить в скафандре. И вот встает (практически лет через сто-двести, а в литературе — уже сейчас) проблема перехода к третьему этапу — к переделке космоса, приспособлению его к потребностям человека.

Пусть на Луне можно будет дышать, пусть там появится атмосфера, хотя бы временная, постепенно исчезающая ("Лунные будни" Г. Гуревича)!

Пусть будет на Марсе кислород, добытый из камней термоядерной энергией ("Голубая планета" В. Журавлевой)!

Завезем на Венеру растения. Пусть они очистят ее атмосферу, изготовят из углекислого газа кислород ("Пояс жизни" И. Забелина)!

Преобразование планет — это только часть той обширной программы, которую Циолковский сформулировал в общеизвестных словах: "Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством завоюет все околосолнечное пространство". Действительно, простора и света в космосе хватает. Земля получает от Солнца одну двухмиллиардную долю лучей, остальное пропадает втуне. Кроме нашей еще два миллиарда Земель могли бы разместиться вокруг Солнца.

Как будет выглядеть завоеванное околосолнечное пространство?

Сам Циолковский представлял себе, что люди будут жить в небольших искусственных спутниках, как бы на космических автобусах, снующих в космосе по всем направлениям.

Американец Дайсон предложил соединить все спутники в единое целое, создать вокруг Солнца гигантский футляр и расселить наших потомков на его внутренней поверхности.

А может быть, заселив Марс и Венеру, люди начнут изготовлять не спутники, а планеты, подходящие для жительства, разламывая на части Юпитер, Сатурн и прочие безжизненные, непомерно громоздкие и человеку ненужные небесные тела? "Этот вариант я старался изобразить в рассказе "Первый день творения". А потом, исчерпав ресурсы Солнечной системы, будут зажигать искусственные солнца или ловить безлюдные звезды в просторах Вселенной и сгонять их поближе друг к другу в единое стадо, создавать грандиозные кучи из миллионов звезд, подобные шаровым скоплениям ("Порт каменных бурь" Г. Альтова).

Пожалуй, это уже этап управления космическими процессами.

А теперь сравните с киномечтой.

"Тайна вечной ночи" — спуск на батистате, открытие полезных ископаемых на морском дне. Открытие! Первый этап покорения океанского дна.

"Человек-амфибия" — история первого человека, способного" жить и работать на мелководье. Без жабр, но с помощью ластов и акваланга техника уже осуществила эту мечту.

"Я был спутником Солнца" — полет на космическом корабле в межпланетном пространстве.

"Небо зовет" — история первого полета к Марсу, неудавшегося, с вынужденной посадкой на астероиде.

"Мечте навстречу" — самый первый полет на Марс с самоотрицанием в конце: "Извините, этого не было, мы показали вам сон".

"Планета бурь" — самая-самая первая высадка на Венеру.

В мире мечтаний получается маленький уголочек кинофантастики в непосредственной близости от жизненной практики. Опережение действительности лет на пятнадцать… и по всем линиям — отставание от мечты.

Помню, в октябре 1957 года, как раз тогда, когда небо бороздил первый советский спутник, на экраны вышел и первый популярно-фантастический фильм "Дорога к звездам" — о жизни Циолковского и о его проектах. Случайно я попал на обсуждение и слышал восторженные речи с благодарностью режиссеру Клушанцеву, который "проявил удивительную, редкостную отвагу, взявшись за первый фильм о…".

Удивительная отвага: спутник в небе — и спутник на экране! Ракета летит к Венере — первые люди на Венере в кино!

Если это именуется отвагой, что же называют в кино робкой осторожностью?

К проблеме фантастичности в фантастике приводит нас этот разговор.

Претензия седьмая ФАНТАСТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ФАНТАСТИЧНОЙ

Не ново, не ново, не ново! Фантастика должна быть фантастичной, должна быть крылатой. Ее призвание — обогащать мир новыми идеями.

Критик № 7

— Само собой разумеется, — хочется — воскликнуть в первый момент. — Какая же фантастика без фантастики? Если нет фантастичности, пусть называется как-нибудь иначе!

Но во второй момент видишь трудности. А что называть настоящей фантастичной фантастикой? Фантастична ли башня в километр высотой? (525-метровая строится в Москве.) Фантастична ли буровая в 10 километров глубиной, если 8-километровая имеется? Или будем считать фантастикой только башни до Луны и шахты до центра Земли?

Вообще-то это вопрос определения. Можно все несуществующее считать фантастикой. Можно разделить фантастику на Скромную и Явную. Не в формуле суть. Суть в том, что фантастика вводится в искусство, чтобы произвести нужное впечатление на читателя-зрителя. Представляется ли фантастичной километровая башня? А в довершение сложности представление о фантастичности меняется. Меняется прежде всего потому, что мечты становятся явью, фантастика прошлого — нашими буднями. Об этом приходится напоминать, потому что режиссеры особенно охотно берутся за экранизацию уважаемых устоявшихся авторов прошлых десятилетий ("Тайна двух океанов" — по Г. Адамову, "Человек-амфибия" — по А. Беляеву, "Гиперболоид инженера Гарина" — по А. Толстому), а потом с удивлением узнают, что фильм получился не совсем фантастический или совсем не фантастический.