Платон Планктон - Мы вчера убили послезавтра

• Название: Мы вчера убили послезавтра
• Автор: Платон Планктон
• Жанр: Альтернативная история

В этой книге есть главный герой. Есть подруга главного героя. Есть второстепенные герои. Есть даже свои злодеи. Но эта книга не о них. Это книга о том, как дети пишут в школе сочинение на тему 'Мне стыдно, что я русский, потому что …'. О том, как родители бросают своих детей ради сомнительных материальных выгод, а дети, предающие родителей, считаются героями. О том, как граждане великой страны превратились в безвольное стадо, живущее за проволочной оградой и с безразличием взирающее на то, как отправляют на колбасу их соплеменников. Их заботит лишь полнота кормушки, в которую бросаются отходы и помои. Но люди счастливы. А еще эти люди уверены в своей неполноценности и ущербности. И в том, что они веками приносили всему остальному человечеству только горе и страдания. Теперь покаяние за зловещие дела предков стало смыслом их жизни. Они считают Долгорукова и Петра I деспотами. Суворова и Кутузова кровавыми гончими тирании. Ломоносова лжеученым, а Пушкина повесой и похабником. Это страна людей без прошлого, для которых никогда не наступит будущее. У этих людей нет даже 'завтра', у них есть лишь секунда настоящего, в которой они и живут. Эта книга о пастырях, которые ведут свою паству к пропасти. Прикрываясь либеральными и демократическими ценностями, они выдаивают страну досуха. Они одержали победу в войне и оккупировали самую большую страну в мире без единого выстрела. Им вообще не пришлось применять какое-либо оружие. Дешевое пиво, джинсы, поп-культура, жвачка и пустопорожние рассуждения о свободе личности — этого оказалось достаточно. Они сокращают численность населения страны, которое имело наглость занимать под свое никчемное состояние такие прекрасные города и такую богатую землю. Они растоптали ценность семьи. Они пропагандируют наркотики, гомосексуализм и бесплодие. Они производят продукты питания, от которых у людей развиваются неизлечимые болезни. Они вынашивают план геноцида, который раз и навсегда решит 'русский вопрос'. Кто эти 'они'? Лишь горстка людей. Самых богатых и влиятельных в мире. Людей, которым становилось не по себе при одном упоминании о великой стране. Стране, у которой было 'вчера', но уже не будет 'завтра'. Это книга об иудах, уничтожающих свой народ ради секундной личной выгоды. Ради престижной этикетки на бутылке шампанского. Ради известного шильдика на своем автомобиле. Ради возможности быть 'отцом нации', пускай и марионеточным. Иуда знает, что где-то стоит осина, на которой вырезано его имя. Знает, что в карьере иуды не может быть хеппиэнда. Но он старается прожить подольше, каждую секунду выводя творимые им злодеяния на качественно новый уровень. Эта книга о людях, которым необходимо стать героями, чтобы выжить, спасти себя и близких. О людях, которые, в конце концов, понимают, что спастись в одиночку не удастся, так же как и отсидеться в той хате, что с краю. Несмотря на жанр 'альтернативная история', в котором написан роман, эта книга о реальности. Нашей реальности. Книга о величайшем предательстве. О том, как мы предаем сами себя. Эта книга о нас.

---

И тут Серега выдал. Он взобрался с ногами на стол и обратился ко всем присутствующим:

— Друзья! Мне стыдно, что мы не уберегли посла великой демократии. Американцы прислали к нам своего славного сына, чтобы он научил нас, как нам нужно жить, что делать, и кто виноват! А мы? Не уберегли! Кто же мы после этого? Русские неблагодарные сволочи! Вот кто мы! Как жить дальше?

"Что за чушь он несет?" — думал Дима. Серый продолжал свою провокацию, явно насмехаясь над людьми.

— Мы общество негодяев! К нам присылают великих людей, а мы их убиваем! Мы не уберегли посла! Мы не уберегли посла! Мы не уберегли посла!

На третий раз к причитаниям Серого уже прибавилось несколько тихих голосов. Через минуту все кафе в едином порыве скандировало: "Мы не уберегли посла!"

Да это же полный бред! Шизофрения. Дима просто не верил своим глазам. Серый же разошелся не на шутку.

— Прости нас, Америка! — Истерично кричал Серый.

— Прости нас, Америка! — Вторила ему разгоряченная толпа.

— Покаемся! — Кричал Серый.

— Покаемся! — Выла толпа.

Неужели они правы? Эти бывшие каторжники и террористы правы? Неужели в наших людях не осталось ничего человеческого? Неужели они разучились думать? Неужели мы можем только каяться и самоуничижаться? Но как так? Ты же этого не замечал. Ты же такой как они, все те, кто сейчас взял на себя вину за мифическую гибель неизвестного посла в несуществующем пожаре. Или не такой? Не жрешь ВПП еду? Общаешься с Глыбой? И ты думаешь, что этого достаточно? Внезапно накатило ужасающее отчаяние. У Димы вдруг пирожок встал поперек горла, он подавился и его вырвало. Ему немного полегчало, но Серый решил его добить.

— Смотрите! — Закричал Серый, показывая на Диму.

— Его вырвало! Он очистился! Он очистился от позора! Как же ему хорошо! Он покаялся по-настоящему! Мы гордимся тобой! Наша демократия может спать спокойно! Либеральные ценности под надежной защитой! Я хочу быть как ты! Мы все хотим быть как ты.

— Да! Мы все хотим быть как ты!

Какие же вы бараны! Кем вы хотите быть? Дима краем глаза заметил, что какой-то паренек пытается вызвать у себя рвоту, засунув себе в горло руку чуть ли не по локоть. Вашу мать! Что ж вы такие тупые? Дима одновременно поймал себя на мысли, что он несколько раз назвал про себя людей баранами, перехватил торжествующий взгляд Серого и понял, что долго этого не выдержит. Снова подкатила тошнота.

Разблевался как красна девица. Тряпка ты, а не мужик. А еще туда же, спорить лез. Как Серый тебя уделал. А все они бараны! Тупые бараны! Как во рту то неприятно пахнет. И вовсе не пирожком. Умыться надо. И рот прополоскать.

Дима краем глаза увидел Михалыча. Михалыч больше не ломал комедию. Он с тревогой глядел на разошедшегося Серого. Серый был в ударе. Народ плакал, каялся, кое-кто блевал. В общем Серый упивался победой в споре с Димой. Да, такие парни видимо и делали в свое время революции. Из-за таких как он, мы до сих пор краснеем перед всем миром. Стоп! Кто краснеет? И за что? И почему мы из-за кого-то краснеем?

Диме было настолько плохо, в голове все настолько сильно перемешалось, что он уже почти ничего не соображал. Единственное, чего ему хотелось, это умыться. Дима медленно по стеночке пошел по направлению к туалету. Все происходящее превратилось в какую-то череду размытых картинок. Как будто и не с ним. Как будто и не здесь. Дима видел происходящее, но не отдавал себе отчета в том, что происходит.

Он видел, как в помещение вошли несколько людей в белых балахонах. "1000 Правых"! Сейчас они наведут порядок. Стоп, кто наведет и какой порядок!? Он видел, как метнулся в сторону запасного выхода Михалыч. Он видел, как Серый нырнул в толпу стоящих на коленях баранов и внешне превратился в одного из них. Уже подходя к туалету, он краем глаза заметил, как Михалыч, которому отрезали путь к черному ходу, побежал к комнате-рефрижератору и спрятался в ней. Дима умылся холодной водой и понемногу начал приходить в себя. Уже твердо стоя на ногах, он вышел из туалета и заметил, как в комнату вслед за Михалычем вошли трое в белом и прикрыли за собой дверь. Дима шатаясь, прошел по коридору и поглядел в стеклянное окошко комнаты-рефрижератора.

Михалыч стоял у дальней стены. В глазах его не было страха. Была скорее досада, что он так глупо попался. Двое в плащах остались у входа, третий подошел к Михалычу на расстояние двух шагов.

— Где второй? — Он говорил с каким-то легким акцентом. Похоже на западнославянский.

— А он покаялся в побеге и вернулся. Дерьмо по пакетикам фасует. — Михалыч усмехнулся. Было видно, что он совершенно не боится людей в плащах. Чтобы в этом ни у кого не осталось сомнений, Михалыч смачно плюнул стоящему напротив в лицо:

— Курва!

Человек в плаще, вытер с лица плевок.

Дима с некоторым восхищением и уважением посмотрел на Михалыча. Сейчас его будут бить, подумал Дима. Но не угадал.

Никто Михалыча бить не стал. Человек в плаще быстро достал из спрятанной под плащом кобуры пистолет и выстрелил Михалычу прямо в лоб. Красное пятно вмиг возникло на стене позади Михалыча, а сам он рухнул на пол.

С улыбкой. Дима, готов был поклясться чем угодно. Михалыч умер с улыбкой.

Человек в плаще вложил пистолет назад в кобуру, шагнул к Михалычу, пнул со всей силы его бездыханное тело, плюнул на него сверху и сказал:

— Русская свинья. Пся крев.

Затем он развернулся и пошел к выходу. Двое других подошли к телу Михалыча. Один начал деловито обрабатывать следы крови на стене из какого-то баллончика, второй начал быстрыми движениями, сдирать с Михалыча одежду, словно пытаясь найти на нем какие-то метки. А может, просто нужно было по инструкции тело без одежды увезти. Дима не успел об этом подумать, как главный начал открывать дверь. Убежать не успеть! Но Дима от неожиданности принял единственно верное решение. Он распластался по стене, рядом с дверью. Дверь распахнулась и прикрыла собой Диму. Человек в плаще вышел. Через пару минут двое тысячников вынесли завернутое в оранжевый мешок тело Михалыча. У Димы пересохло в горле. Он не раз видел эти мешки. "1000 Правых" перевозила в них почту. То есть Дима раньше думал, что почту. Так всем говорили. И Дима верил. А теперь он видел, что в мешках этих вовсе не почта, или, по крайней мере, не всегда почта. Он потихоньку прокрался к запасному выходу, через который вышли люди в плащах. Через щель между дверью и косяком увидел, как они подошли к большому пикапу, закинули в кузов Михалыча в мешке, и как ни в чем не бывало, рассевшись по сиденьям, рванули с места.

Пережитое за последние пять минут привело Диму в чувство похлеще, чем холодная водичка из-под крана. Дима медленно вернулся в комнату-рефрижератор. Никаких следов только что произошедшей там трагедии не наблюдалось. Только на полу валялся небольшой медальон Михалыча. Видимо сорвали случайно, когда одежду снимали и не заметили. Дима поднял медальон. Он был самодельный, сделанный из какого-то значка. Значок был неправильной формы. На белом фоне в центре была красная звезда, вокруг нее венец из колосков и красное знамя сверху.

На знамени было написано: ГВАРДИЯ. В самом верху знамени была просверлена маленькая дырочка, через которую была продернута тонкая веревочка. Веревочка была разорвана. Дима поднял медальон, положил его в карман и направился в основной зал кафе.

Народ в зале немного отошел, утирал друг другу сопли, потихоньку всхлипывал и лишь изредка до Димы доносилось едва уловимое: "Не уберегли, стыдно-то как". Похоже, никто ничего не заметил.

Серый с каменным лицом сидел за столом. Дима, проходя мимо него, пнул стул, на котором сидел Серый и пошел к выходу. Серый встал и пошел следом. Они вышли, сели в машину, и выехали со стоянки.

Некоторое время они ехали молча. Дима хотел что-то сказать, но не находил слов. Перед глазами стояла улыбка Михалыча. Любые слова становились в горле комком. Но все-таки Дима выдавил из себя несколько:

— Урод ты, Серый! Придурок, он же из-за тебя… его нет… ты понял!?

— А как тебе было объяснить иначе? — Как ни в чем ни бывало, ответил ему Серый. Либо ему было абсолютно наплевать на Михалыча и на то, что его больше нет, либо Серый так часто терял товарищей, что просто научился относиться к этому по-философски. Скорее всего, второе. От этой мысли у Димы мурашки поползли по коже. Больше он ничего не говорил до конца поездки.

"А как тебе было объяснить иначе?" Действительно, а как? Дима не знал как, но ощущение того, что Михалыч отдал свою жизнь всего лишь за то, чтобы Дима посмотрел на мир другими глазами, было не из приятных. Должен был быть и другой способ показать ему всю нелепость массовых покаяний. Однозначно должен. Не может же каждый раз кто-то отдавать жизнь, за то чтобы другой всего лишь поменял точку зрения. А может в этом и все дело? В том, что иначе нельзя. Иначе было бы слишком просто. И сколько еще должно погибнуть людей, чтобы Дима все до конца осознал?