Вольфганг Хольбайн - Сердце волка

• Название: Сердце волка
• Автор: Вольфганг Хольбайн
• Издательство: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 966-343-368-X

В самом сердце Европы, на Балканах, находится таинственная долина, и по сей день не обозначенная ни на одной карте. Местные жители называют ее Волчье сердце. Это ворота в другой, нечеловеческий, пугающий мир. Он населен странными созданиями, сущность которых вам предстоит раскрыть вместе с героями этого завораживающего романа. События разворачиваются в наши дни — здесь и сейчас, и отличаются пугающим правдоподобием. Итак, кто они — вервольфы? Чудовищное воплощение Зла? Или…

---

— Кроме того, мне нужны такие люди, как вы, — продолжал Барков. — Материалы, которые я вам передам, станут сенсацией. Вполне возможно, что на вас будут оказывать давление. Вам будут угрожать. — Увидев, что Ребекка намеревается что-то сказать, он остановил ее жестом. — Избавьте меня от всех этих разглагольствований по поводу пресловутой свободы слова в западной прессе. На Западе этой свободы немногим больше, чем на Востоке, даже если вы и не хотите этого признавать. Вашим знаменитым коллегам есть что терять, а потому они вряд ли пойдут на такой большой риск. Возможно, и вы тоже.

— А какая вторая причина? — спросил Штефан.

В этот момент открылась дверь и в комнату вошел военный. Он положил на стол перед Барковым потертую коричневую папку. Майор подождал, пока военный снова займет свое место у двери, и затем ответил:

— Время.

— Время?

— Мне пришлось быстро принимать решение, — сказал Барков. — Выбор из-за недостатка времени был невелик. Не обижайтесь на мои слова.

Он пододвинул левой рукой лежавшую на столе папку к середине стола, но, увидев, что Штефан потянулся к ней, тут же положил на нее руку.

— Что это? — спросила Ребекка.

— Доказательства, — ответил Барков. — Фотографии, магнитофонные записи, копии официальных бумаг — в общем, все, что нужно для осуществления того, о чем я вам сказал. Возможность урвать изрядный куш. Или ваш смертный приговор.

Штефан смотрел на папку как зачарованный. У него не было ни малейшего представления, что могло находиться в этой папке. Он никак не мог поверить в то, что все происходящее — правда. Для него было очевидным и не вызывало никаких сомнений лишь одно — это явно отличалось от того, с чем они предполагали здесь столкнуться. Барков согласился дать это интервью вовсе не из-за собственного тщеславия или приступа мании величия — он позволил им явиться сюда потому, что они могли кое-что сделать для него. Осознание этого факта невольно заставило Штефана переосмыслить ситуацию. Многое становилось понятным.

— Скажите мне, госпожа Мевес, — продолжил Барков, повернувшись к Ребекке, — кем вы меня считаете — преступником, наемником или просто сумасшедшим?

Ребекка, почувствовав себя неуютно, заерзала на стуле, протянула руку к сигаретной пачке, но, так и не коснувшись ее, убрала руку.

— Ну, в общем-то…

— Правда заключается в том, — спокойно продолжил Барков, — что я — и в самом деле наемник. А по вашим законам — еще, конечно же, и преступник. А еще я, вероятно, и сумасшедший, потому что продолжаю во что-то верить даже в наше время.

— И во что же вы верите? — спросила Ребекка.

Барков ответил не сразу. Он откинулся на спинку стула, насколько это было возможно, однако все еще держал свою руку на папке.

— Не думаю, что вы сможете это понять, — сказал он. — Мы с вами принадлежим к разным мирам, госпожа Мевес.

— Не такие уж они и разные, — начала было Ребекка, но Барков тут же решительно покачал головой.

— Я говорю не о Востоке и Западе, — резко прервал он. — Я, девочка моя, солдат. Неплохой солдат. Я происхожу из семьи военнослужащих. В нашем роду все были военными: отец, мать, другие мои родственники, моя любимая женщина… — Он улыбнулся, но это длилось не более чем долю секунды. — Вы сейчас наверняка думаете, что мои слова звучат напыщенно. Романтика жизни у костра, нелепые мужские фантазии… Исходя из вашего мировоззрения, вы, возможно, и правы. Но это — все, что было дано нам в жизни.

— Нам?

Барков движением головы указал на человека, стоявшего у двери.

— Мне и моим людям. Мы служили в Советской армии, но были при этом не просто военнослужащими. Мы, все до единого, твердо верили в то, чему служили. Любой из нас отдал бы жизнь за свою Родину, за то, во что мы верили.

— А теперь все не так?

— Сами идеи еще существуют. А вот страна… — Он пожал плечами. — Советского Союза больше нет. А то, что пришло ему на смену…

Барков замолчал.

— Именно поэтому вы дезертировали? — спросила Ребекка.

Прямота ее вопроса испугала Штефана. Но Барков лишь улыбнулся.

— А я вовсе не дезертировал, — сказал он.

— Не дезертировали? — Ребекка недоуменно вскинула голову. — Однако официальная версия — именно такая.

— Да, именно такая, — подтвердил Барков. — Но это — официальная версия.

— Что это значит? — спросил Штефан.

Барков пренебрежительно фыркнул:

— Неужели мне нужно разъяснять это вам? Вы ведь наверняка видели в сто раз больше, чем я, американских фильмов про спецагентов: «Если с вами что-то случится или вас схватят, нам придется отрицать, что вы имели к нам какое-то отношение».

Несколько секунд стояла полная тишина. Даже ветер, казалось, на мгновение перестал завывать. У Штефана вдруг появилось ощущение нереальности происходящего. Висслер побледнел, а Ребекка широко открытыми от изумления глазами смотрела на Баркова.

— Вы… хотите сказать, что все еще работаете на русских? — пролепетала она.

— Я хочу сказать, что я — не дезертир, — ответил Барков.

Он не только уклонился от прямого ответа на заданный вопрос — его слова можно было истолковать как угодно.

— А почему? — спросил Штефан. — Я имею в виду, зачем вам это нужно? Российское правительство официально от вас отмежевалось. Вас с позором уволили из Советской армии. Вас и ваших людей считают военными преступниками.

— За мою голову даже установили награду, — невозмутимо заявил Барков. — Конечно же, неофициально, но при этом не в такой степени неофициально, чтобы не могла просочиться информация о том, кто именно пообещал эту награду.

— Но… почему? — озадаченно спросил Штефан.

Барков впился в него взглядом. Тут в разговор вмешался Висслер, он говорил так тихо, что едва можно было разобрать слова.

— Потому что всегда есть проблемы, которые невозможно уладить официальным путем, ведь так? И есть люди, занимающиеся делами, о которые большие начальники просто не хотят марать руки.

— В это… трудно поверить, — нерешительно сказал Ребекка.

Барков пристально посмотрел на нее:

— У вас, на Западе, тоже есть такие люди.

— Возможно, — согласилась Ребекка. — Но их немного. Несколько фанатиков, достаточно чокнутых для того, чтобы пожертвовать собой ради каких-то нелепых идей, но…

— Бекки! — резко прервал ее Штефан.

— Вы ошибаетесь, моя милая, — Барков открыл замочек папки и засунул в нее руку, растопырив пальцы. — Я могу подтвердить все свои слова. Все, что для этого нужно, находится здесь, в этой папке. Кроме того, вы ошибаетесь еще кое в чем. У ваших больших друзей, американцев, тоже есть подразделения, аналогичные моему. И в них тоже есть люди, готовые пожертвовать собой во имя того, во что они верят.

— Я вовсе не хотела вас обидеть, — сказала Ребекка, — но…

— А вы меня и не обидели, — перебил ее Барков. — Такие подразделения существуют — могу поклясться, что это так. Я сталкивался не с одним из них.

— Тем не менее, — возразила Ребекка, — эти люди не настолько чокнутые, чтобы заявлять, что они — дезертиры. Они оказались бы тогда вне закона, причем в любой части мира.

— Да, — произнес Барков по-русски.

Это было первое русское слово, произнесенное им в ходе разговора, и Штефан с легким удивлением заметил, что голос Баркова при этом — пусть даже он произнес лишь одно короткое слово — звучал совершенно иначе. Когда Барков снова начал говорить по-немецки — это показалось даже немного забавным.

— Любой американский почтальон может выстрелить мне в спину, причем у него будут для этого основания. Впрочем, риск не так уж велик, как вы, вероятно, думаете. Я вполне могу выживать и в таких условиях.

— Итак, вы заявляете, что все происходило с ведома вашего правительства? — Ребекка, похоже, была потрясена. — Взрывы бомб на Тузле, массовое убийство жителей тех двух деревень, а еще…

— Я говорил не о своем правительстве, — перебил ее Барков. — Я говорил, что не являюсь дезертиром и что действовал по заданию официальных органов. А это не одно и то же. Мир сильно изменился, моя милая. Прежние враги вдруг стали союзниками, и для обеих сторон иногда выгодно иметь кого-то, кто выполнит грязную работу.

Ребекка изумленно уставилась на Баркова.

— Это просто невероятно! — воскликнула она.

— А я и не рассчитывал, что вы мне сразу поверите, — сказал Барков. — Именно по этой причине я…

Дверь в комнату распахнулась, и появился еще один военный в белой маскировочной форме. Он быстро обошел стол, наклонился к Баркову и что-то прошептал ему на ухо. Майор выслушал молча, с невозмутимым лицом. Затем он кивнул и сделал легкое движение рукой. Военный тут же отступил назад, к забитым досками окнам. В отличие от Баркова и человека, стоявшего у двери, он был вооружен: у него на плече висел короткоствольный автомат, на который он — явно не случайно — тут же положил руки. Очевидно, произошло что-то непредвиденное. И это что-то не сулило ничего хорошего.