Андрей Елчанинов - История русской армии. Том первый

• Название: История русской армии. Том первый
• Автор: Андрей Елчанинов
• Издательство: ООО «Издательство «Полигон»
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-89173-205-х (т. 1); 5-89173-206-8

Первое издание этого труда вышло в начале второго десятилетия прошлого века. В его подготовке участвовали известные российские военные историки и теоретики А. К. Баиов, А. Г. Елчанинов, А. М. Зайончковский, Н. П. Михневич, В. П. Никольский, Н. А. Орлов, А. А. Свечин, Н. Н. Янушкевич и другие. В нем рассказывалось об истории развития русской армии от зарождения государства до начала XX века. Издание впервые давало цельную картину состояния русского военного искусства во все периоды российской истории. Следует заметить, что в русской военно-исторической литературе не было и не появилось за почти столетие после выхода первого издания более полной и систематизированной истории развития нашей армии. Нынешнее издание дополнено новыми работами историков. Книга предназначена для широкого круга читателей, но может быть использована и специалистами при изучении истории русского военного искусства.

---

Но всего важнее подойти к главному ключу суворовских побед, к его отношению к бойцу-человеку.

Хорошая стратегия покоится на хорошей атаке, а эта последняя требует прежде всего хороших солдат и начальников, — таких, на которых можно возложить любую боевую задачу, которые не растеряются ни при какой неожиданности, везде найдутся, нигде не проявят немогузнайства, — иначе говоря, солдат и начальников с высокими, непоколебимыми душевными качествами.

Достижение этой задачи он основал на том простом начале, что если в войсках нравственная упругость не только не подорвана, а, наоборот, по возможности развита, то можно решиться на самые отчаянные предприятия, не рискуя потерпеть неудачи. В этом отношении он упредил Наполеона с его правилом: «На войне важнее не то, что делается, а то, как оно делается.»

Суворов и создал прежде всего великого русского чудо-богатыря, а во главе него поставил великого офицера и генерала. «Господа офицеры, какой восторг!» — заканчивал он свои поучения о приемах обучения, а про генералов говорил: «Вашего Императорского Величества победительные войска усердием и ревностью своих генералов весьма исправны к дневным и ночным баталиям и штурмам и готовы увенчать себя новыми лаврами».

Всякого человека убеждал он прежде всего в его силах, и высшим пределом обоснования своих успехов он ставил требование, чтобы «каждый был на себя надежен — основание храбрости».

Но для этого надо было начертать путеводную звезду, надо было указать, что каждого ожидает. И вот Суворов все поглощает понятиями «победа» и «слава» и обращает горячий призыв к народной гордости: «Чудо-богатыри, мы русские».

Войска наши в руках Суворова были тем более драгоценным оружием, что они умели быть грозными в боях, но милостивыми с побежденными, и чистота духа, чистота взаимных отношений была их отличительной чертой.

Безраздельно влияя на душу своих подчиненных, Суворов берег эту душу от ненужных тревог и испытаний. Нравственную подготовку он вел, внушая веру в непобедимость русского чудо-богатыря, который ему за это и отвечал неизменно: «С тобой все возьмем». До наивысшего же подъема духа доводил Суворов исполнителя лишь непосредственно перед самым действием, и войска вступали в бой без замедления: «Дабы медлениями не умалить стремления к приобретению славы.»

Уважение к чужой личности прививалось Суворовым и внутри самих войск, и по отношению к «обывателю». Указывалось: «поражать противника человеколюбием»; «обывателя не обижать». В век бессловесного унижения низшего Суворов допускал «возражения высшему, но с тем, чтобы оно делалось пристойно, наедине, а не в многолюдстве, иначе выйдет буйство; излишние рассуждения свойственны только школьникам и способностей вовсе не доказывают — способность видна лишь из действия».

Во всем — и в бою, и в мирной деятельности — у Суворова было «равнение по передним». Он приветствовал все идущее вперед, работающее, осуждал застой, карал отсталость.

«Шаг вперед, 2–3, 10 позволяю; один назад — смерть», — говорил он всегда, определяя этим попутно размеры и смысл поступательного движения военного дела.

Сам он не застывал в мертвом шаблоне. При бесконечной гибкости приемов в отдельных боях, мы видим у него видоизменения, соответствующие обстановке данного времени. Указания совершенствуются, приемы крепнут и пополняются новыми. «Победивши, обновляй по обстоятельствам».

В одном лишь неизменен Суворов — в его требовании к солдату как к человеку: «Солдату надлежит быть здорову, храбру, твердо решиму, справедливу, благочестиву. Молись Богу! От него победа! Чудо-богатыри, Бог нас водит. Он нам генерал!.. Ученье свет, неученье тьма. За ученого трех неученых дают. Нам мало трех, давай нам шесть, давай нам десять на одного — всех побьем, повалим, в плен возьмем.»

И чудо-богатырь был действительно учен. Но он был и воспитан, он знал все, что было нужно, он любил свое ружье-«жену», верил в свой клинковый (а не граненый) штык, умел его вытаскивать из врага, не оставляя его в нем (а ныне именно из-за трудности вынимать у нас и не применяется снова штык-кинжал), верил в другие рода войск, верил в то, что его ведут только к победам, а не к бедам, верил в Бога и величие русского народа и желал им — и, конечно, себе в том числе — «Славы, Славы, Славы».

Необходимо еще оговорить, что Суворов знал почти всех своих сподвижников в лицо, что он свято чтил войсковые предания и славу, что никто бережнее его не относился к неприкосновенности и нерушимости на войне тактического устройства войск мирного времени и что заботливость его о довольствии и здоровье войск была прямо трогательная, причем он сам жил с войсками одной жизнью.

Обаяние Суворова на войска было удивительное. «Довольно возить изображение этого странного чудака по войскам, чтобы они сделали самые необыкновенные подвиги», — говорил Дерфельден Фуксу на поле сражения под Треббией.

Наряду со всем изложенным, нельзя, конечно, не сказать и о чудачествах Суворова. Но ведь этот крупный самородок, эта «соль земли русской», эта знаменательная личность, чьи меткие высказывания и теперь способны взбодрить русскую душу — был все же человек, и у него могли быть свои недостатки, свои особые свойства, с ним родившиеся, с ним и ушедшие в могилу. Но вместе с тем они необычайно сближали его с его людьми и делали «своим», «Божьим» человеком. Нельзя также обойти молчанием славолюбие Суворова, его высокое о себе мнение, явное осознание превосходства над другими. Но они основывались на действительных его заслугах, а все, что было в нем лишнего — если только было, — искуплено прощальными с миром словами: «Долго я гонялся за славою: все суета. Истинный покой у престола Всевышнего».

Когда гроб с телом Суворова поднесли к вратам Александро-Невской лавры, возникли опасения, что он не пройдет. «Везде проходил, и здесь пройдет», — раздался из толпы голос чудо-богатыря, боевого соратника почившего. Действительно, Суворов «везде проходил», руководимый горячей любовью к Богу, твердой преданностью Отечеству и непреклонной верой в своих чудо-богатырей.

«Славный подвигами на защиту Русской земли, великий учитель и воспитатель армии, генералиссимус, князь Италийский, граф Суворов-Рымникский, неизменно являл собою пример самоотверженного служения Престолу и Родине.

Грозный к врагу, милостивый к побежденному, поборник правды, радетельный о младшем и преданный военной науке, он представляет высокий образец человека и воина, сильного верою в Бога, преданностью царю и любовью к Родине», — так говорится в высочайшем приказе от 6 мая 1900 г., приуроченном к столетию со дня кончины Суворова.

Суворов — воистину великий полководец. Разбитый им Моро ставит его нисколько не ниже Наполеона и оценивает его поход на Треббию как «верх военного искусства». Масена готов отдать все свои 48 походов за 17 дней Швейцарского похода Суворова. Сам Наполеон, не любивший соперников и не изучавший как следует деяний Суворова, признает все же за ним «душу великого полководца».

Немецкий писатель Гюнтер говорит, что военное искусство Суворова было той же тайной ведения войны, которой владел Наполеон и которой немцы обязаны своими беспримерными успехами в 1870–1871 гг. Австриец Биндер Кригльштейн в сочинении «Дух и материя на войне», описывая действия Суворова в войне 1799 г., восхищается как личностью нашего полководца, так и его высокими качествами русского солдата. О Суворове он говорит: «Мы вполне понимаем то фанатическое почитание, каким до сих пор пользуется память Суворова в рядах русской армии, и мы смело и с полным убеждением признаем в этом величественном отпрыске славянского племени величайшего полководца, наряду с Фридрихом и Наполеоном».

Наша гордость — Суворов-полководец — высоко чтил чисто русские устои и понимал величие славянской души. Вот почему заветы Суворова никогда не умрут, вот почему они навсегда сохранят свою актуальность.

Суворов и его чудо-богатыри взращены на исконно русской почве. Они — прямые наследники по духу дружин Святослава, Ярослава и Александра Невского, ратей Дмитрия Донского и Иоанна Грозного, «регулярства» Петра, победителей Фридриха при Елизавете. Они же отцы героев «Священной памяти Двенадцатого года», героев Забалканских наших походов, витязей покорения Кавказа и Средней Азии.

А в заключение напомним поэтичное народное предание о великом старце, Александре Васильевиче Суворове:

«В дремучем лесу, средь болот, лежит огромный камень с пустым нутром. Дурная слава про то место ходит: там блуждают синие огни, носятся белые тени, раздаются тоскливые стоны. Всегда здесь мертво; только ворон каркает над мшистым камнем да вьется хищный орел. Путник, нечаянно сюда попавший, торопится уйти, кладя на себя крестное знамение. В камне видно малое отверстие; брезжит оттуда тусклый свет неугасимой лампады, и раздается чуть слышное, глухое поминовение рабу Божию Александру. Там спит Суворов, склонив седую голову на уступ камня; давно он спит и долго спать будет. Только тогда, когда зальется русская земля кровью боевому коню по щиколотку, проснется вещий дедушка, выйдет из своей неволи и избавит Отечество от лютой невзгоды».