Олег Котенко - Божественная игра

• Название: Божественная игра
• Автор: Олег Котенко
• Жанр: Научная Фантастика

---

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОРОД ИЗ ЖЕЛТОГО КАМНЯ.

06

Все длилось только одно незримое мгновение. Марсель даже не успел ничего почувствовать. Может быть, только холод немного обжег кожу. Вот он, город, о котором рассказано столько историй, в том числе им самим. Тот, в котором прошла почти половина его жизни, половина, оставившая неизгладимый след в сознании. Многие теперь назовут Марселя сумасшедшим. Многие теперь поставят на него клеймо. Но он переживет и это, потому что пережил уже все то, что перемалывало людские души в кровавую кашу, и остался при этом человеком. Эфолеан Мантус, Навелиин Ренастр, Кен Валлсен, Анатолий Корщеев... Почти в каждом новом месте, будь то город или государство, он назывался новым именем. Но имя родное, данное матерью и отцом Марсель Лавуазье. Марсель - это то, что привело бы простой человеческий ум в смятение и озадачило бы на многие годы. Он, как сам иногда говорил мимолетным подругам, давно перестал быть человеком. Потому что не может человек жить вопреки всем существующим законам и отрицать саму возможность смерти. Марсель отрекся от многого, в том числе и от неизбежного конца, пожертвовал этим ради... ради зерна совершенства, брошенного в его душу. Только прорастет ли когда-нибудь это семя? Когда оно оживет, тогда и станет Марсель Лавуазье тем, кто не нуждается даже во Вселенной, тогда он получит способность творить и вырвется на свободу, и растопчет этот жалкий мир. И станет богом... Городская стена из желтого камня, зубцы сверху - за ними можно спрятаться от стрел осаждающих. Или, если повезет, от неудачно пущенного катапультой камня. Только небольшого камня - большой разнесет зубец и у него еще достанет мощи, чтобы размозжить голову тому, кто будет скрываться на стене. Ветхие ворота-мост никогда не поднимались, а ров давно иссох и пошел трещинами. В этих трещинах очень любили жить гадюки. Так что, смертельность его ничуть не уменьшилась: в теплый день выложенный камнем ров просто кишел змеями. Марсель проскользнул по гнилым доскам ворот внутрь, вдохнул запах пустых улиц. Хотя нет, улицы не были пусты. На веревке во дворе болталось белье, стояли у дверей два ведра с водой, лотки на базаре полны товаров... Люди были здесь мгновение назад, а куда делись - неизвестно. Или не было их никогда, а город вместе с его мостовыми и домами просто мираж в пустыне? Поскрипывает дверь на ветру - забыли закрыть, отошли на минутку, забежать в соседнюю лавку, а дверь прикрыть забыли. Только белье на веревке обветшалое, истлевшее, как только держится. Прогнило насквозь полотно. Наверное, если бы не висело, а лежало где-нибудь в углу, так и кишело бы червями. А вода в ведрах застоявшаяся, зеленая, вонючая. И дверь на ржавых петлях, потому и скрипит, а сама вся рассохлась да перекорежилась. А сладости на базарных лотках - так тут вообще лучше промолчать... Пуст город, пуст уже много лет, много сотен лет. И нет в нем ни единой живой души, кроме Марселя, но он не в счет. Эх, как давно не касались ладони желтого камня, из которого выстроен весь город, как давно не ходили стопы по многочисленным мостовым. И зря говорят, что одиночество угнетает - нет! Неправда это! Не знал настоящего, чистого одиночества тот, кто это сказал! До хрустальной прозрачности чистого от чужих мыслей, от зависти, от злобы, от приторной доброты, от лживого сочувствия никому не нужного. Когда никто не мешает жить, когда никто не плюет в душу и не сыплет туда сахар, когда не лезут в эту самую душу грязными руками и сапогами - вот, что такое одиночество. Нирвана. Сансара. Марсель сел на каменную скамью. Посреди площади высился фонтан - замысловатая скульптурная композиция с десятком фигур в самых необычных позах. Марсель прикрыл глаза, представив как искрится на солнце вода, льющаяся с рук каменных женщин и мужчин. Фонтан в городе был один. Зато многие улицы и площади украшали искусственные пруды и озера. Теперь они превратились в болота, а вскоре станут просто кучами торфа. Наверное, раньше город был очень красив. Конечно, был. Марсель вспомнил тот день, когда он, раздавленный свалившимся милостию божьей на плечи несчастьем, забрел сюда. Тогда камень был желт, как яичный желток, даже светился на солнце. Вдоль улиц тянулись рябиновые и каштановые аллеи, кое-где шумели тополя. Деревья жили долго, Марсель ухаживал за ними как мог, но ведь они не вечны. Стража была доверчива, люди приветливы с незнакомцем. К тому же, город - жаль, не удалось запомнить названия - был крупным торговым центром, находился на пересечении многих торговых путей. Сюда постоянно приходили караваны, сплошным потоком шли ковры, кувшины, ткани, драгоценности, сувениры... Такие невиданные дива повидал Марсель здесь, что и не выдумаешь! Особенно хорошо запомнился театр. Нет, театр был не обычный, особый. В небольшом зале свет распределялся таким образом, что вглубине сцена была погружена в темноту и люди, одетые во все черное, орудовали куклами, предметами, одеждами и разноцветным освещением, создавая неповторимое по красоте и экстравагантности представление. Солнце плыло к горизонту, красный, даже багровый шар. Устало Солнце за день - а ну, попробуй всю землю светом и теплом наделить. Смотрел Марсель на заходящее светило и щемило у него сердце... Томилось в тревожном предчувствии. Пролетела на городом последняя вечерняя птица. Вся природа готовилась ко сну. Близится осень, овладевает миром усталость от жаркого лета, от белых, горячих дней, от жарких ночей, от летнего оживления. Теперь нужно набраться сил для следующего утра, для следующего лета, чтобы можно было опять плясать в бешеном хороводе, без устали кружиться и гореть... Зажглась на небе первая звезда. Поднял Марсель к небу глаза, отразилась в них ночная чернота да там и осталась. Встал он со скамьи, взвыл от боли внутренней и внешней, от серой тоски, от сознания своей судьбы. Благодарность богам, играют людьми как хотят - то улыбнутся и тогда в глазах горит белый свет, все идет правильно, все идет хорошо. Поиграют да и оставят. И наполняется взгляд чернотой... Марсель согнулся пополам, упал, корчась и брызжа слюной. Крик застрял в горле, стон... стон только и мог пробиться наружу... Полностью потемнело небо, взошла Луна, наполнила ночной воздух серебристой синью. И тогда встал с залитой потом и кровью мостовой... не человек, не Марсель Лавуазье, а демон Марсель. Тот, кто выжег жизнь из Города Желтого Камня. И сорвал вывеску, что была прибита перед воротами, и залил тогда все вокруг человечьей кровью. Той, что не смог вместить в себя, не смог выпить. И этим навсегда отвадил купцов. Теперь торговые пути странным образом изгибаются, чтобы была возможность пройти подальше от Города Желтого Камня.

Голод... Это не обычный голод, когда хочется наполнить желудок, это совершенно особое чувство. Я триста лет не был в шкуре демона. Может, больше, может, меньше. Я не считал. Но то, что все это время я не утолял свой голод, который больше никому ощущать не дано, это факт. Мне хотелось... Пожалуй, тепло мостовой перед воротами сохранилось до сих пор. Я залил ее кровью в первый же день. Кровь доходила до щиколоток. Она текла по мостовой, заполняла ямки и выбоины. Похоже, тогда пошел настоящий дождь из крови. Я, Марсель, Мефистофель, часть той силы, что вечно хочет зла и... нет, эта часть цитаты не про меня, с огромным удовольствием повторил бы все это. Да, Луна сегодня ночью особенно ярка. Пойти прогуляться, ведь город все равно пуст. Что я найду здесь? Люди никогда не забудут жуткой славы, еще много тысяч лет пройдет, сменятся сотни поколений, прежде чем сотрется из преданий упоминание о демоне, в одну ночь истребившем население большого торогового города, известного во многих странах. Так что, селиться здесь уже никто никогда не будет. Как же все изменилось! Я помню, раньше там, за рвом, начиналась дорога, она бежала через пшеничное поле, пересекала деревню, потом лесок, а уж потом впадала в еще один город. Поменьше и не такой пышный, зато стоявший на реке. Небо, как там было красиво! Берега реки, обсаженные фруктовыми деревьями, каждую весну будто снегом укрывались. А в августе ветви гнулись от тяжелых плодов. Я не стал трогать тех людей. Никогда на земле не было места лучше того городка! Но прошло очень много лет, все изменилось. Уже не колышется золотое море, дорога искривилась, поросла сорняком, по обочинам темнели громадные татарники - так некоторые называют растение с покрытым колючками травянистым стволом и сиреневым цветком. Видно, на поле все же высадили что-то, с чего хотели получить урожай, но так и забросили на полдороги. Поле заросло сорняком, пшеница выродилась... Зато лесок разросся в настоящий лес. Молодые деревца, тонкие стволы, куда все это делось? Теперь я видел громадные деревья, широченные кроны, слышал мерный шум листвы. Тропинка безнадежно затерялась среди коряг и старых муравьиных куч. Где-то рядом - болото. Слышно по запаху. Да и комары дают о себе знать. Интересно, эти насекомые хоть когда-нибудь спят? Или... Вот уж бестолковые создания! В упор не видят разницы между человеком... и... человеком и мной. Вот он, городок, там, впереди. Серебряно поблескивает лента реки. Она как раз не изменилась, даже изгибы берегов остались прежними. И все так же спокойна. И городок - мирный, спокойный, не огороженный дурацкими стенами. До него - рукой подать. Доносятся голоса, горят окна, ведь еще совсем рано. В былые времена в такую пору, летом, городок не засыпал до самого рассвета, потом утихал на несколько часов и расцветал вновь. Он назывался Мерсенвилль. И сохранил свое название: у дороги, на толстом деревянном шесте висела табличка - белые буквы на зеленом фоне. Как приятно вновь очутиться в знакомом месте... Он такой... беззащитный... Мерсенвилль. Темные улицы, безлюдные. Может, это от того, что на окраине? Может, Мерсенвилль разросся и теперь стал настоящим городом, ничуть не хуже Желтых Камней? Занял его место? И нет фонарей, хотя там, ближе к центру, стоит желтое свечение. Освещаются только главные улицы. Прямо перед моим носом распахнулась дверь. Я отпрыгнул в тень, прижался к стене, ожидая чего-то. Кабачок "Эфес шпаги Клоррена" с вывеской, на которой изображен рыцарь в доспехах, синем плаще и с узким длинным мечом в руке. Совсем маленький и простой кабачок. Вышел мужик, рабочий, судя по виду, крестьянин. Мужик. Интересно, чей теперь Мерсенвилль? Раньше, помню, на западе стоял замок сеньора Лавфгарра, ему и принадлежал городок. Или теперь уже нет вассалов и сеньоров? Хрен знает, какие времена настали... Мужик окинул улицу стеклянным взглядом, захлопнул за собой дверь, шагнул в неопределенном направлении. Если он продолжит свой путь по прямой линии, то упрется в стену дома напротив. Небо, как я голоден, как долго я не был в шкуре... Мужик был сильно пьян и не понял, что с ним случилось. Он успел только хрипло вскрикнуть, падая на землю, и взмахнуть руками. И все. Я свернул ему шею, наверное, самый быстрый способ умерщвления. Кровь у него была горьковатая, но после стольких лет человеческой диеты она показалась мне медом... На рассвете я вернулся в Желтые Камни, отяжелевший и усталый. Это все равно, что... а, неважно. Тело мужика я отнес на кладбище и зарыл там. Ну что ж, можно сказать, я его похоронил. Люди всегда делают так - закапывают мертвецов. До сих пор не понимаю зачем? Удобряют землю? Ведь лучше сжечь... Голова отяжелела от крови, ноги слушались плохо. Я ждал рассвета. Небо светлело чертовски медленно. Мне хотелось поскорее покончить с этим, пока еще плавает в голове туман и ощущения смешались в одну кучу. Сейчас боль будет не такой сильной. Вот, наконец, краешек солнечного диска показался над горизонтом. Древний инстинкт, отсутствующий у людей, заставил меня отодвинуться в сторону, подальше от полоски света, ползущей по мостовой. Но я вернулся обратно. Правда, следил за светом с невольным ужасом. Любая другая тварь непременно умерла бы, испарилась, обратилась в пепел, но я - особый. Раз уж мне не суждено умереть, надо познать жизнь и не-жизнь во всех их проявлениях. Свет подобрался вплотную, обжег ступни и горячая волна боли раскатилась по телу...