Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 2, Море)

• Название: Иван Грозный (Книга 2, Море)
• Автор: Валентин Костылев
• Жанр: История

---

Невдалеке от царевой вышки - места для вельмож, духовенства и чужеземцев, желавших полюбоваться на царскую забаву.

Конные трубачи огласили воздух протяжным, грозным гудом, возвещавшим выход царской семьи из дворца.

Вскоре толпившийся в лугах народ увидел выехавшего верхом из дворцовых ворот государя Ивана Васильевича. На нем был зеленчатый, парчовый с бархатными узорами кафтан. За царем в повозке следовали царица и царевичи Иван и Федор под охраной опричной стражи.

Затем потянулись ближние, опричные и земские, бояре, которым было объявлено, что сегодня царю угодно наказать лиходеев-бродяг и чернецов заволжского толка, коих уличили в пожоге Печатной палаты в Москве.

Когда государь, его семейство и вельможи заняли места, Малюта Скуратов приказал литаврщикам бить в литавры, а трубачам и гудошникам гудеть в трубы и рожки что есть мочи.

К этому невообразимому шуму присоединился еще медвежий вой и лай собачьей стаи.

С потешного поля быстро разбежались заканчивавшие свою работу метельщики. Едва успел скрыться в воротах последний из них, как из погребов и клеток, стоявших под навесами, переваливаясь на четвереньках, выбежал громадный медведь. Он остановился, обнюхивая воздух. Но вдруг на него наскочила стая озверелых псов. Началась горячая схватка между собаками и пришедшим в ярость, поднявшимся на задние лапы во весь рост зверем.

Царь Иван спокойно, с добродушной улыбкою, наблюдал за этой схваткой.

Царица Мария неподвижно, затаив дыхание, следила за тем, как собаки рвали клочья шерсти у медведя.

- Их много, а он один... Какой сильный! - тихо шепнул на ухо царице Иван Васильевич и, подозвав к себе Григория Грязного, сказал ему:

- Помогите псам...

Через несколько мгновений во двор вбежали татарские стрелки и стали осыпать медведя стрелами. Обливаясь кровью, медведь рухнул на землю. Собаки принялись терзать обессилевшего зверя, пока псари не загнали их бичами на псарню.

Царь и царица весело рассмеялись, видя трусливое бегство псов.

- Так им и надо! Не возомнили бы о себе, будто они медведя свалили... - тихо сказал царице Иван Васильевич. - Собачьего хвастовства и так трудно снести без гнева... А теперь, государыня, - хамово отродье губить будем. Не мешали бы царю лиходеи. Того для и наказываю их.

Медвежью тушу убрали сбежавшиеся сюда лапотники. Прицепили испуганно к двум коням и побежали долой с поля. Кони, фыркая, галопом понеслись к воротам.

Когда опустело, выведено было восемь бродяг, одетых в изодранные монашеские рясы. У каждого из них в правой руке было копье. Они были разных возрастов. Среди них находился и старец Зосима. Он, обратившись искаженным от злобы лицом к царскому шатру, что-то стал выкрикивать и грозить кулаком. Остальные, в растерянности, ежились, крестились, переглядывались недоуменно, не понимая ничего. Вид их был жалкий, убогий.

Прошло несколько минут необычайной тишины, и вдруг потешное поле огласилось страшным ревом и диким раскатистым рычаньем.

Лицо царя Ивана вытянулось, губы его что-то прошептали, чего царица не могла расслышать. Царевич Иван радостно захлопал в ладоши. Веселое возбуждение охватило опричных слуг государя. Малюта Скуратов, Василий Грязной и Алексей Басманов неподвижно стояли позади кресел царя и царицы. Лица их окаменели в напряженной настороженности.

Два бешеных медведя - страшные, невиданно огромные чудища, - испугав заплакавшего царевича Федора, бросились вскачь по полю.

Бродяги в ужасе сбились в кучу, выставив вперед копья.

Один Зосима, высоко вскинул руки, сжатые в кулаки, продолжая истошным голосом проклинать царя и его опричников.

- Кромешники! Губители! - кричал он. - Тиран, будь проклят ты на веки вечные! Сыроядец! Пес!.. Душегуб!

Царь наклонился к царице:

- Сей монах - темный невежда! Допрашивал я его. Библии не знает! Какой же он служитель божий? Коли царь библию всю наизусть помнит, то святым отцам и того больше надобно знать. Не жаль мне его. Бродяга он, как и те.

Медведи с остервенением набрасывались на стены, словно желая перепрыгнуть через них, не обращали внимания на сбившихся в кучу бродяг.

Царь с неудовольствием следил за медведями, нетерпеливо ерзая в кресле.

- Кто оное старье выпустил? - спросил царь, обернувшись к Малюте.

- Государь, верь мне: две презлющие медведицы. У них мы отобрали медвежат...

Обежав поле, медведицы быстро обернулись в сторону бродяг. Они издали душераздирающий вопль, - громадные клыкастые челюсти защелкали, будто в лихорадке.

Царевич Иван привскочил, с любопытством перегнувшись через перила вышки, отец дернул его за рукав:

- Сиди! Не шуми.

Увидев бледное, с горящими глазами лицо отца, царевич сразу притих, испугался.

Медведицы, низко опустив голову, будто обнюхивая землю, неторопливо приближались к своим жертвам; согнутые их головы покачивались из стороны в сторону.

- Пошли! - прошептал царь.

Еще мгновение - и прыгнут на монахов, но произошло обратное: на зверей бесстрашно бросился с копьем в руке человек. Это был старец Зосима. Он с размаха всадил копье в одного из медведей.

Тишину огласил страшный, дикий вой медведицы.

- Издохни, дьявол! - прокричал неистовым голосом Зосима.

Не успел он отбежать от раненого зверя, как был сам им же подмят. Зубы медведицы впились в седую голову старца. Хлынула кровь. При виде крови и другая медведица набросилась на людей.

Царь Иван вскочил с места, в сильном волнении облокотился на перила.

- Заволжскую ересь пожирает медведица!.. Жри!.. Жри!.. Жри его!.. едва переводя дыхание, с злобною усмешкою выкрикивал он. - Гляди, гляди, Малюта!.. Головы уже нет!.. Нет головы - нет и умыслов противу царя! Все в ней - в голове. Вся нечисть! Все зло!

- Точно, великий государь. Голова - зачинщица, - с деловитой рассудительностью ответил Малюта.

- И телеса в грех вводит голова. Докудова ее не срубишь - до той поры и покою нет.

Медведица продолжала терзать распластавшуюся на земле жертву.

Остальные семь бродяг, сбившись в кучу, ощетинились копьями, не подпуская к себе зверя. Вторая медведица оскалила зубы, рычала, вся взъерошенная, кружась в какой-то остервенелой пляске.

Царь мрачно улыбался, наблюдая за тем, как обороняются от медведицы охваченные ужасом бродяги. Они то кружились, то приседали, всячески увиливая от лап нападавшей на них медведицы, иногда вдруг дружно наступали на зверя, и зверь, тоненько завывая, пятился, высоко подскакивал, вытягивался во весь рост на задних лапах, пытаясь достать людей через копья. Уязвленный копьем, он снова опустился на передние лапы...

- Знатно воюют еретики!.. - проговорил Иван Васильевич, - на войну бы их... Нет! Нельзя!

- Нельзя, государь! Изменят, передадутся... - засмеявшись, подтвердил Малюта.

- И то правда, наши старцы ух как быстроноги, - покачал головой царь. - Однако, надо медведя пожалеть. Они его заклюют. Они кого хочешь заклюют. У них великая сила! Пошли ему помощь.

Малюта быстро сошел с вышки и отдал приказ стремянному стрельцу, чтобы охотники царского зверинца спустили с цепей еще тройку медведей.

Кучке бродяг пришлось сражаться с четырьмя медведями. Пятый корчился на земле от полученной раны.

В паническом ужасе заметались растерзанные, потерявшие человеческий облик бродяги. Медведи выхватывали то одного, то другого бродягу, валили их на землю, били лапами, терзали их громадными, острыми клыками, грызлись между собою, вырывая их один у другого. Изуродованных и уже бездыханных бродяг звери растащили в разные стороны потешного поля, пожирая их в одиночку.

Царь внимательно следил за происходящим на поле, одергивая иногда беспокойно вскакивающего со своего места царевича Ивана.

Мария Темрюковна зевнула, ей наскучило это зрелище.

- Григорий! - обернувшись к Малюте, сказал царь Иван. - Вели записать имена оных злосчастных в синодики, чтоб в монастырях молились о спасении их душ, о прощении им согрешений против меня и царства... Медведей, испивших христианскую кровь, прикажи казнить. Пускай татарские стрелки покажут нам свою приметливость...

Малюта снова спустился с вышки и приказал царевичу Кайбуле от имени царя пустить на медведей татарских наездников.

Вскоре на потешный двор с гиканьем и свистом прискакали три десятка татарских всадников. Сидя на своих косматых низкорослых конях, они опустили сотни стрел на копошившихся около своих жертв зверей.

Ловко перескакивая через трупы бродяг, они добивали медведей саблями.

- Шкурами зверя одари моих верных бусурман... Никому не дай, токмо им. Заслужили.

Возвратившись во дворец, царь и царица помолились об упокоении душ наказанных им, царем, бродяг.

- Печатный двор святой Апостол печатал и многие молитвы, а несчастные лиходеи сожгли его... Они сожгли слово божие, и кому же было, как не мне, покарать их?.. Они нанесли обиду не токмо царю, но и всевышнему... Грех их неизмеримо велик. Не простит их господь и там... - царь скорбно, со вздохом, указал рукою на небо. - В Книге Царств сказано о нечестивых, не почитавших господа людей в Самарии, - то послал господь бог львов на них, и те львы умерщвляли их... Так будет и у нас!