Леонид Костомаров - Десять кругов ада

• Название: Десять кругов ада
• Автор: Леонид Костомаров
• Жанр: Детектив

---

Еле-еле тащил он вибратор из вязкого месива. Рассмеялись рядом работавшие, а разозлившийся Воронцов выхватил из его безвольных рук ревущую машину, заработал ею сам - зло и напористо.

Кроха отер тыльной стороной ладони вспотевшее лицо и заметил задумчиво:

- Пойду-ка я, пожалуй, в стропали.

- Там двигаться надо! - крикнул Лебедушкин. - А ты только шагом ходишь, будто в штаны наклал. Нет, не годится, Кроха! - весело добавил он.

И все заржали над неумехой. А тот скорчил рожу, передразнивая их... Работа шла.

...Назавтра и бригадирская работа для Воронцова стала потихоньку превращаться в будни, словно давно знакомое ему дело: бетон, кран, пропарка, машина, обед, снова бетон, построение... Все знакомо и прочитываемо наперед.

В обед, когда в бригадирской комнате он заполнял бумаги своим корявым почерком, глянул в окно и отложил ручку: скопление машин у восьмого полигона указывало - работа там не ладилась.

Воронцов вздохнул, отлип от окна, быстро накинул телогрейку, взял ключ и пошел к двери.

На пороге стояли, улыбаясь, капитан Волков и прапорщик Хрякин, его верный сучонок. Кивком головы поздоровался, отошел к шкафу, уступая им проход в комнату.

Капитан расстегнул свою огромную шинель, снял шапку, размашисто, по-хозяйски упал на стул бригадира за столом. Оглядел чистую полированную поверхность, смахнул невидимые пылинки, еще шире улыбнулся:

- Порядок, значит, у тебя, Квазимода?

В голосе уже чувствовался подвох, и Воронцов напрягся: зачем же пришел этот сучий капитан, не просто же так заглянул...

Всегда он приходил как зверь дикий - на добычу, что-то унюхавши.

Прапорщик потоптался у двери, поймал взгляд капитана, уловив в нем приказ убраться, кивнул:

- Зайду минут через двадцать, - и утопал.

Волков недобро скалился на Ивана.

- Прими мои поздравления... бугор... - выделил он последнее слово, произнеся его с издевкой, мол, понимаю, какой из тебя бугор, дорогуша. Оглядел смирно стоявшего Ивана. - А может, поумнел ты? - спросил сам себя. - Чего не бывает с вашим братом... Но к тебе это не относится... - сразу же исправился он. - А... теперь ты, как говорится, активист... и - первый помощник администрации? Верно? - с явным сладострастием протянул он. - Помощник? - Он понимал, как больно делает сейчас еще вчера неукротимому зэку.

Иван, окаменевший, кивнул, глядя в окно.

- О свободе думаешь? - попытался угадать мысли собеседника прилипчивый опер.

Воронцов пожал плечами достаточно равнодушно.

- Ну а что в бригаде? - внимательно посмотрел ему в лицо капитан. - Чем люди дышат? Кто анаши косяки забивает? Может, снова в побег кто готовится, а, Иван Максимович?

Воронцов тяжко вздохнул.

- А чего ж это ты вздыхаешь? - зло спросил Волков. - Ты думаешь, мне интересно с тобой здесь базланить? Да зачем ты мне сдался, бригадир хренов... Но ты... сюда смотри! - взорвался он.

Воронцов повернул лицо, взглянул в сторону капитана и поднял голову, уставясь в портрет Ленина над ним.

Ильич смотрел хитро, будто поддерживая Волкова: мол, зэк, не артачься, мы все равно тебя перекуем...

Отвернулся и от Ленина.

- А дело в том, уважаемый бригадир, что ты теперь по долгу службы, внятно проговаривал Волков слова, - должен докладывать лично мне обо всем, что делается в бригаде, о малейших отклонениях. Это долг и обязанность бригадира. Как понял, не слышу?

Иван кивнул, желваки ходили, взмок даже.

- И погромче! Не слышу ответа! Понял? Что ты понял?! Громче!

- Докладывать... - разлепил губы Квазимода. - Докладывать! - хрипло крикнул, полуприкрыв от стыда глаза, Иван.

Волков осмотрел его и, кажется, остался доволен:

- Вот так... Так кто водку пьет сейчас у вас в отряде?

- Не пьют... - еле слышно выхрипнул Квазимода. - Никто не пьет...

- Верно, - подтвердил капитан. - Но как только напьются, тебя первого вызову и первого накажу... Фирштейн?

Воронцов кивнул. Все поплыло перед глазами.

- Чего ты? - подозрительно спросил капитан.

- Дайте воды! - протянул руку бригадир. - Болею...

- Не болей, - посоветовал капитан, наливая в стакан воды и протягивая Квазимоде. - Ты мне живой нужен. Пока еще...

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Тут боров развалился, откинулся назад, выдвинул мой ящик стола, пошарил там, а что там найдешь? Разве что журнал с Надеждиной фотографией, что я принес на работу.

Полистал он его.

- Как говорится, доверяй, но проверяй... - мычит. - У бригадира власть в руках, потому и возможность нарушать у него больше...

Тут долистался до обложки - он сзаду, по-юродивому журнал рассматривал. Увидел фото Нади.

- Хороша доярка! - говорит эта рожа. - Окорока и губки рабочие... не грех и подрочить на нее... - расплылся в улыбочке мерзкой.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Крохалев счастливый возвращался со свиданки. Пузо - во, в голове с оголодалой непривычки звон стоит, а сквозь него голос матери: "Она ить и на воле дефисит, кобласка-то..."

Ну, откуда взялся! - вынырнул Шакалов, палка в руке - прут невзрачный, на дорожке, что ли, подобрал.

Как устерег, гнида! Всю свиданку, поди, за углом торчал...

- Пошли, - коротко сказал Шакалов и, уверенный в исполнении, побрел вперевалку.

Кроха за ним.

Точно: в сортир ведет.

- Да вы что, товарищ... эта... гражданин прапорщик... э... старший...

- Погуторь у меня. В туалет шыгом марш.

- Не хочу я, с утра маковой росинки...

- Ну, тогды, - вздохнул Шакалов, - вот. - И изъял из неведомых Крохи глубин... трехлитровую банку с теплой мутной водой. - Поблюй, заключенный номер раз, легше станет.

- Ну уж нет! - возмутился Кроха: не дай бог, отравишься... - Я уж лучше, как положено, через зад.

- Дело твое. Да не туды, умора! В уголок, в уголок погадь. Да натужься получше, а не то будешь эту воду пить до четверга.

- Понял!

Обидно-то как! Но силился Кроха, выдавал съеденное за несколько часов. И все-то псу под хвост! Ну откуда, люди добрые, на Зоне силы возьмутся, когда каждый Шакал норовит все, что ты с таким трудом надыбал, прикарманить, да еще и усвоиться колбаске не дает.

Уж как так получилось, но выдал Кроха даже то, что жевал в последнюю очередь - не больше пятнадцати минут назад. Узнал свое добро по маслинке, которую из жадности не жуя проглотил - вон она, чернеет в куче.

- Тэк-с, - присел Шакалов над кучей, морщась от отвращения. Но полез в кучу с прутиком своим - аккуратненько, археолог вонючий. - Вот оно!

Так и есть. Денежки, завернутые любовно в целлофан. Двадцатипяточка, четвертачок и зелененький полтинник.

Хорошо, что два червонца заныкал - ни одна собака не найдет, - пронеслось в голове у Крохи. Червончики, с Лениным, привязал Кроха к самому интимному месту, а потом обвязал его, пришпандорив к яичкам - надежно. Да усмотрел, видать, Шакал, пока он, большое дело делая, слишком выставил свою премудрость, на гнусного начальника про себя матерясь.

- А теперь попысай, будь ласка. Уморился ведь с лимонаду-то, сцать хочется. Не стесняйсь.

Кроха полез в штаны, соображая, как бы так его вытащить, чтоб червонцы сохранить... И уронил, конечно, обоих Лениных в говно.

- Вот теперь правда все, - Шакалов с удовольствием поковырялся в дерьме на этот раз прямо пальцами. Достал двух Лениных, обдул формально... Подумал и обтер о робу третьего.

- Гуляй. Но прежде, Крохалев, кучу эту убери. Приду, проверю.

Утекли денежки!.. Прощай чаек, прощай косячок, прощай лишняя папиросочка...

Скорбно зарыдал Кроха - пустой, как вчера, униженный... опять голодный! И до ужина рак на горе свистеть не собирался...

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Я выдохнул полной грудью, сделал шаг к столу и понял... вон оно... то состояние... когда все оборвалось... и теперь уж никакая сила... никакой кран не сможет меня оторвать от ударов по морде этого человека. Я буду бить его ровно столько, чтобы убедиться, что он не живой...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

И только неожиданно вбежавший прапорщик Хрякин спас жизнь капитана.

Прапор загремел сапогами, хлопнул дверью, некстати заржал отчего-то, и все это сбило Батю со страшного намерения, будто пробудило, встряхнуло Воронцова, уже шедшего на прямых ногах к не подозревавшему, как смерть его близко, капитану...

- Погуляй, не мешай нам! - схватил Хрякин Воронцова за рукав, подтолкнул к выходу.

Воронцов бездумно глянул на него, машинально вышел и был рад, что его остановили, ошалело теперь смотрел по сторонам, понимая, что минуту назад могло случиться убийство, и оно, к счастью, не случилось...

- Поехали... - кивнул прапорщику капитан.

И тут они начали выворачивать наизнанку всю бригадирскую комнату, заглядывая в каждый угол, отдирая линолеум, переворачивая и перетряхивая стулья, заглядывая за отошедшие плинтуса и выкрутив даже патрон из лампочки.

Потрошили аптечку с лекарствами, вскрыли все упаковки таблеток, изучив их со знанием дела, посчитали и составили опись.

Крикнули Воронцова и, когда он вошел, озадаченный и растерянный от бардака, что наделали у него лихие сыщики, с него сняли (чуть ли не сами) сапоги. Ничего не находилось, и азарт проходил впустую.