Джордж Ланжелан - Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]

• Название: Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]
• Автор: Джордж Ланжелан
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

Андре Деламбр изобрел передатчик материи. Материя дезинтегрируется в передающем аппарате и тут же реинтегрируется в приемном. После нескольких опытов он решил передать на расстояние самого себя. Но в передаточную камеру попала муха, после чего Андре стал частично человеком, а частично — мухой.

© Ank

---

Джордж Ланжелан

МУХА [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]

Самое страшное, когда телефон звонит среди ночи. В таких случаях меня охватывает паника и я пытаюсь совладать с чувством, что некий незнакомец пробрался в дом и проник в мою спальню. Когда говорю в трубку: «Месье Деламбр слушает», то внешне я совершенно спокоен, но прихожу в себя более или менее только после того, как узнаю голос говорящего и пойму, что от меня нужно.

Я настолько успешно научился подавлять чисто животную реакцию и страх, что когда в два часа ночи мне позвонила невестка и попросила приехать, но сначала известить полицию о том, что она только что убила моего брата, я невозмутимо осведомился, как и почему она убила Андре.

— Но, Франсуа!.. Я не могу объяснить все это по телефону. Пожалуйста, вызови полицию и быстрее приезжай.

— Может быть, сначала нам встретиться, Элен?

— Нет, прежде позвони в полицию, а то они станут задавать тебе дурацкие вопросы, Им и так будет трудно поверить, что я сделала это в одиночку… И, кстати, думаю, тебе следует сказать, что Андре… тело Андре находится на заводе. Может быть, они захотят сначала отправиться туда.

— Ты говоришь, Андре на заводе?

— Да… под паровым молотом.

— Где?

— Под паровым молотом! Не задавай лишних вопросов. Пожалуйста, приезжай скорее, Франсуа! Пойми, я боюсь… Мои нервы больше не выдержат!

Вы никогда не пробовали объяснить сонному полицейскому, что минуту назад вам позвонила невестка и сказала, что убила вашего брата паровым молотом? Я повторил свое объяснение, но он перебил:

— Да, месье, да, слушаю вас… Но кто вы? Как вас зовут? Ваш адрес? Я спрашиваю: где вы живете?

Именно в этот момент комиссар Шара взял трубку и вместе с ней все дело под свой контроль. Казалось, он сразу схватил суть. Могу ли я его подождать? Да. Тогда он заедет за мной и отвезет в дом брата. Когда? Через пять-десять минут.

Только я успел надеть брюки, напялить на себя свитер, схватить шляпу и плащ, как у дверей остановился черный «ситроен».

— Полагаю, что на вашем заводе есть ночной сторож, месье Деламбр? Это он вам позвонил? — спросил комиссар Шара. Я сел рядом с ним, захлопнул дверь, и мы поехали.

— Нет, не он. Конечно, брат мог пройти на завод через лабораторию, где часто работает по ночам… Иногда всю ночь.

— Работа профессора Деламбра связана с вашим делом?

— Нет, брат ведет, вернее, вел исследования для министерства авиации. Он хотел обосноваться подальше от Парижа, но в таком месте, где опытные рабочие могли бы изготавливать и чинить приборы для его опытов. Поэтому я и предложил брату одну из старых мастерских на заводе, и он переехал жить в дом, который построил еще наш дед на вершине горы за заводом.

— Так, понятно. Брат рассказывал о своих исследованиях?

— Редко. Мне известно только, что брат собирался провести серию опытов, к которым готовился в течении нескольких месяцев. Опыты были связаны с разложением вещества, как он мне сказал.

Почти не сбавляя скорости, комиссар свернул в открытые ворота завода и резко остановился возле полицейского. Его донесение я мог и не слушать. Теперь я знал, что брат мертв, и казалось, что так было уже многие годы. Дрожа, как осиновый лист, я выбрался из машины вслед за комиссаром.

Мы прошли цех, где несколько полицейских стояло около молота. Все выглядело не так ужасно, как я ожидал. Хотя никогда не видел брата пьяным, теперь он будто спал после страшной попойки, лежа ничком на узком транспортере, по которому в рабочее время раскаленные добела слитки металла подкатывались к молоту. Руки и голова брата должны были превратиться в расплющенное месиво. Но невероятно — создавалось впечатление, что он каким-то образом впихнул их прямо в металлическую массу молота.

Поговорив с коллегами, комиссар повернулся ко мне.

— Каким образом мы можем поднять молот, месье Деламбр?

— Я подниму его сам.

— Позвать кого-нибудь из ваших людей?

— Нет, я справлюсь один. Вот пульт управления. Смотрите комиссар. Пресс был установлен под нагрузку в 50 тонн и на нулевой уровень.

— На нулевой уровень?..

— Да, на уровень земли. И — на единичные удары, то есть перед каждым ударом его нужно поднимать. Не знаю, что Элен скажет вам по этому поводу, но в одном я уверен: она не знает, как управлять молотом и устанавливать режим его работы.

— Возможно, это сделали рабочие после окончания ночной смены?

— Исключено. Уровень никогда не устанавливают на ноль.

— Понимаю. А можно ли молот поднимать медленно?

— Нет. Скорость подъема не регулируется. Но в любом случае, она не очень высока при отдельных ударах.

— Ясно. Вы мне покажите, что делать? Видимо, это будет не очень приятное зрелище.

— Нет, нет, месье комиссар. Я совладаю с собой.

— Все готовы? — спросил комиссар. — Хорошо, месье Деламбр, начинайте.

Глядя на спину брата, я медленно, но твердо нажал на кнопку подъема.

Непривычную тишину завода нарушил вздох сжатого воздуха, прорывающего в цилиндры. Это вздох всегда напоминал мне гиганта, набирающего в грудь воздух перед тем, как отвесить оплеуху другому гиганту. Стальная масса дрогнула и быстро поднялась. Когда молот отделился от металлического основания, я услышал чавкающий звук и почувствовал, как меня охватывает паника: тело Андре покачнулось вперед и поток крови залил страшное месиво.

— А молот не может упасть обратно, месье Деламбр?

— Нет, нет, — пробормотал я, включая предохранительное устройство, с повернулся к полицейскому с позеленевшим лицом. Меня стошнило.

Несколько недель комиссар Шара выслушивал показания, ездил по всей округе, составляя донесения, рассылал телеграммы и звонил по телефону направо и налево. Позднее мы подружились, и он признался, что долгое время считал меня подозреваемым номер один, но в конце концов отказался от этой идеи, потому что не было не только никаких улик, но и мотива.

Элен сохраняла такое спокойствие во время следствия, что к его завершению врачи подтвердили единственно возможный, по моему мнению диагноз: она сошла с ума. Конечно, о суде не могло быть и речи.

Невестка и не пыталась защитить себя, но очень рассердилась, когда поняла, что ее принимают за сумасшедшую. Естественно, это служило лишним доказательством того, что Элен действительно сошла с ума. Она созналась в убийстве мужа и доказала, что действительно умеет управлять паровым молотом, но сказать как именно или при каких обстоятельствах убила моего брата, отказалась наотрез. Большой загадкой оставалось и то, почему он так покорно засунул голову под молот, а это могло быть единственным объяснением его роли в разыгравшейся драме.

Ночной сторож слышал звук молота, причем, даже два раза, по его утверждениям. Это было очень странно, хотя на счетчике ударов, который всегда после работы устанавливали на ноль, стояла цифра два. Тем не менее Элен настаивала на том, что она только раз включила молот, и это было лишним доказательством ее безумия.

Комиссар Шара вначале сомневался, действительно ли жертвой стал мой брат. Но в том не могло быть никакого сомнения. Во-первых из-за большого шрама, идущего от колена к бедру, который Андре получил после взрыва снаряда во время отступления в в 1940 году. Во-вторых, отпечатки пальцев левой руки трупа совпадали с отпечатками, найденными в лаборатории и на личных вещах брата в его доме.

К лаборатории приставили часового, и на следующий день прибыло несколько официальных лиц из министерства авиации. Они рылись в его бумагах, забрали кое-какие приборы и перед отъездом сообщили комиссару, что самые интересные документы и приборы уже уничтожены.

Полицейская лаборатория Лиона, одна из самых известных в мире, сообщила, что голова Андре в тот момент, когда ее раздавил молот, была завернута в бархатную ткань, и я сразу же узнал в нем коричневую скатерть со стола в лаборатории брата. На нем он обычно обедал, когда не мог отлучиться из-за работы.

После нескольких дней в тюрьме, Элен перевели в психиатрическую лечебницу для умалишенных преступников. Мне доверили племянника Анри, мальчика шести лет — вылитого отца, и в конечном итоге я стал его опекуном и наставником.

Элен была одной из самых тихих пациенток лечебницы. К ней разрешали приходить, и я навещал ее по воскресеньям. Пару раз меня сопровождал комиссар, и позднее я узнал, что он и сам иногда бывал у Элен, но нам не удалось получить от нее никаких сведений. Казалось, невестка стала ко всему безразличной. Она редко отвечала на мои вопросы и еще реже — на вопросы комиссара. Большую часть времени Элен проводила за шитьем, но самым любимым ее занятием стала ловля мух. Она их внимательно рассматривала, затем отпускала в целости и сохранности.

Только однажды с ней случился приступ буйства, скорее даже нервный срыв, как сказал доктор, который сделал ей для успокоения инъекции морфия. Это случилось, когда Элен увидела, как медсестра расправлялась с мухами.