Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае

• Название: Сексуальная жизнь в древнем Китае
• Автор: Роберт Гулик
• Издательство: «Петербургское Востоковедение»
• Жанр: Культурология
• Год: 2000
• ISBN: 5-85803-115-3

Роберт ван Гулик (1910–1967) — голландский востоковед, дипломат и писатель, человек сложной судьбы и разнообразных интересов. С 1928 г. Гулик начал публиковать собственные статьи, посвященные главным образом китайской поэзии, а в 1934 г. поступил в Лейденский университет, где изучал индологию, китайский и японский языки; в том же году он защитил диссертацию. В 1935 г. Гулик был принят на работу в Министерство иностранных дел Нидерландов и получил назначение в Токио. В Японии, несмотря на большую загруженность дипломатической работой, он находит время для чрезвычайно разнообразных научных занятий — от изучения калл игра фии и дальневосточной живописи до музыки и литературы.

С 1942 г. Роберт ван Гулик живет в Китае.

В нашей стране Роберт ван Гулик известен главным образом благодаря мастерски написанным детективным повестям на тему традиционных китайских повествований о прозорливом и мудром судье Ди. Однако ван Гулик является также автором многочисленных книг и работ, посвященных культурам стран Дальнего Востока.

«Сексуальная жизнь в Древнем Китае» — первое масштабное сочинение такого рода в мировой науке, охватывающее большой и самый разнообразный материал по данной теме начиная с китайской древности и до 1644 г.

На русском языке книга публикуется впервые

---

В «Книге песен» восхваляется союз мужа и жены, но наибольшее значение придается изолированности полов. В «Книге ритуалов» предписывается, что мужчина и женщина не должны встречаться лицом к лицу, разве что перед сватами [с целью заключения брачного союза], что они не должны сидеть рядом и не должны вести разговоров, не должны держать свои одежды и прочие личные вещи в одном и том же месте и не должны передавать ничего друг другу из рук в руки. Выйдя замуж, сестры не должны общаться, а старшие и младшие братья не должны сидеть на одной и той же циновке. Более того, вести извне не должны проникать в дом, а вести из дома не должны становиться известными вне его стен. Женщины не должны выходить за порог, чтобы встречать или провожать гостей, они обязаны закрывать свои лица [при встрече с посторонними], а на улице мужчины должны держаться левой стороны, а женщины — правой [во избежание случайных встреч]. Таковы установленные совершенномудрыми сиятельные предписания принципа изолированности двух полов. Разумеется, у мужа с женой должны существовать интимные отношения. Но если только он не болен, муж не должен вторгаться в женские покои в дневное время, и даже на смертном одре он не должен испускать последний вздох в объятиях своей жены. В еще большей степени эти правила применимы к повседневным жизненным проблемам. («Баопу-цзы», гл. 25, с. 5а—5b).

Приведя несколько примеров того, к каким пагубным последствиям приводит несоблюдение этих правил, Гэ Хун продолжает свое повествование:

Но нынешние невежественные женщины и девушки больше не прядут и не ткут, им уже не нравится изготавливать кисточки для шапок[82], они не выделывают коноплю, а предпочитают рыскать по рыночным площадям. Они совершенно не заботятся о кухне, а предаются вместо этого легкомысленным забавам. Они направляются навещать своих родных и делают это при свете звезд или при огнях факелов. Их сопровождает огромная свита: на ярко освещенных улицах можно видеть служанок, посыльных, чиновников и слуг, напоминающих пеструю рыночную толпу. А по дороге подобные дамы позволяют себе немыслимые шутки и выходки, что кажется уже воистину омерзительным. Иногда им приходится останавливаться на ночлег в чужом доме, иногда они возвращаются домой в очень поздний час. Кроме того, подобные женщины любят удовольствия ради посещать буддийские храмы, они отправляются посмотреть на охотничьи забавы и рыбную ловлю, устраивают пирушки на холмах и речных берегах. Чтобы принести свои поздравления [по случаю дня рождения или бракосочетания] или же чтобы выразить свои соболезнования [по случаю кончины], они даже выезжают за пределы округа. Туда они отправляются в открытых повозках с поднятыми занавесками на окнах, задерживаясь в каждом городе и деревушке, которые попадаются на их пути, чтобы там выпивать, петь и музицировать. (Там же, с. 5b—6а).

Гэ Хун считает, что подобное поведение ведет к упадку семьи и гибели страны, и предостерегает мужчин, чтобы те не упускали своих женщин из-под контроля. Однако далее он обрушивается с резкой критикой на мужчин своего времени: те устраивают разгульные пирушки, пьянствуют и сквернословят, вытворяют разные шутки. Когда же они навещают своих женатых приятелей, то требуют, чтобы те показывали им своих женщин, а стоит дамам появиться, как эти мужчины начинают громко обсуждать их достоинства и недостатки. Если же кто-то отказывается показать им своих женщин, то они начинают кричать и буянить, пока тот не выполнит их желание. Тогда они садятся рядом с женщинами, предлагают им выпивку, заставляют их петь и танцевать и вести с ними непристойные беседы. Всякий, кому хочется считаться человеком светским, должен смиряться с этими разгульными нравами, если же он станет протестовать, то обретет репутацию мужлана. Столь неоправданное и распутное поведение мужчин, отмечает Гэ Хун, не менее опасно для семьи и государства, чем неправедное поведение женщин.

И наконец, в той же главе Гэ Хун, по-видимому впервые в китайской истории, упоминает об обычае, впоследствии получившем название наофан («устраивать скандал в брачных покоях») или же сифу («умыкание невесты»). После свадебного пира гости приводили молодоженов в брачные покои и тут безо всякого стеснения подтрунивали и насмехались над ними, до глубокой ночи подвергая их разным шуточным издевательствам. Упоминания об этом обычае часто встречаются в литературе периодов Мин и Цин, и многие авторы того времени возмущались возникавшими иногда скандальными ситуациями. В более мягкой форме этот обычай сохраняется и поныне. Гэ Хун описывает его в следующих словах:

У простолюдинов существует обычай издеваться над невестой. Прямо перед собравшимися гостями и перед родственниками молодоженам задают грубые вопросы и подначивают непристойными замечаниями в их адрес. Нет слов, чтобы выразить, насколько такое поведение низкое и грубое. Порой доходят до того, что хлещут молодую пару хлыстами, подвешивают их за ноги. Подогретые вином, эти люди ни перед чем не останавливаются. Иногда они даже причиняют невесте и жениху увечья с кровотечениями и переломами костей. (Там же, с. 8а).

Поначалу возникает искушение истолковать подобный обряд как отголосок часто упоминаемого в исследованиях по сравнительной антропологии древнего обычая, целью которого было отогнать пагубные силы, могущие повредить невесте и жениху в тот момент, когда они вступают в брачный союз. Однако, как уже объяснялось в гл. 1 и 2, древние китайцы считали, что сексуальный союз, а также дефлорация невесты являются предопределенными природой и освящены социальными нормами, а потому причастные к ним не подвержены никаким опасностям со стороны злых сил. Наоборот, считалось, что воздержание от половых сношений может повлечь за собой серьезные неприятности и привлечь темные силы, например в обличье инкубов. Но в доисторические времена все могло обстоять иначе, и не исключена возможность, что этот обычай был привнесен представителями иной расы, населявшей юго-восточную и восточную часть Китайской империи и ассимилировавшейся с китайской расой только в последние века до н. э. История и смысл обычая «наофан» представляют собой одну из многочисленных загадок в сексуальной жизни китайцев, требующей специального изучения.

В «Наставлениях» госпожи Бань представлен идеализированный конфуцианский взгляд на семейную жизнь, а Гэ Хун показывает, насколько далеким от предлагаемого идеала было реальное положение дел в семьях некоторых крупнейших представителей городской элиты в его время. В целом же семейная жизнь китайцев являла собой нечто среднее между двумя этими крайностями.

В качестве фона для рассмотрения сексуальных отношений приведем ниже краткое описание жизни средней китайской семьи. Мы обрисуем ее только в самых общих чертах, не вдаваясь в детали, и эта картина останется верной и для последующих веков. В первые века нашей эры в Китае сложились более или менее устойчивые нормы домашнего быта, которые mutatis mutandis оставались незыблемыми до недавнего времени.

В многовековой традиции подчеркивалась важная роль семьи в качестве самостоятельной социальной единицы, равно как и то, что экономические факторы являются непременным условием приумножения и процветания этой единицы. Сила семейной ячейки заключалась во взаимозависимости и взаимопомощи ее членов: чем многочисленнее была семья, тем больше имелось возможностей для оказания взаимной поддержки и удовлетворения интересов друг друга. Если вступивший в брак сын начинал вести самостоятельное хозяйство, он больше не мог рассчитывать на поддержку и стабильность, которые ему были гарантированы в родительском доме. В то же время его отделение означало ослабление позиций его прежней семьи. Поступая таким образом, он совершал серьезное нарушение принципов сыновней почтительности. Ему вместе с женами и наложницами полагалось оставаться в родительском доме, чтобы продолжать служить отцу, матери и старшим родственникам мужского пола. В отличие от Запада, в Китае женатые и неженатые члены знатных семей стремились по возможности жить вместе, что неизбежно приводило к возрастанию численности этих семей. Напротив, в семьях ремесленников, торговцев и в особенности крестьян наблюдалась обратная тенденция: стремление к выделению в самостоятельную ячейку.

В сущности, семьи представителей высшего и среднего сословий являли собой скопление из нескольких независимых семей, у каждой из которых имелись свои собственные жилые покои и собственные слуги, но в целом они образовывали крепко сплоченную общину.

Если отец и сыновья были государственными чиновниками, то, как правило, почти весь день они проводили на службе, торговцы тоже с раннего утра до позднего вечера пребывали в своих лавках, чаще всего расположенных на значительном расстоянии от дома. Поэтому многочисленные женщины в их семьях большую часть времени были предоставлены самим себе.