Франсиско Сиониль-Хосе - Два рассказа

• Название: Два рассказа
• Автор: Франсиско Сиониль-Хосе
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 8, 1986

Из подзаглавной сноски

...Публикуемые рассказы взяты из книги «Вайвайя и другие рассказы о Филиппинах» («Waywaya and Other Short Stories from the Philippines», Hong Kong, Heinemann Educational Books (Asia), Ltd., 1980).

© Francisco Sionil Jose, 1980.

---

Франсиско Сиониль-Хосе Два рассказа

Вступление Евг. Долматовского

Советскому читателю уже знакомо имя филиппинского писателя Франсиско Сиониля-Хосе — у нас переведено и издано несколько его книг, романов и сборников рассказов. Но книжный океан необъятен, и, наверное, необходимо представить Сиониля-Хосе как бы впервые.

В 1984 году в Маниле, вручая мне сборник, из которого взяты публикуемые в нынешнем номере рассказы, Франсиско показал на полки, плотно заставленные его книгами, изданными в разных странах.

— Мне особенно дороги те мои книги, которые переведены в Советском Союзе. Ведь я был одним из первых филиппинских писателей, кто побывал в вашей стране и почувствовал вашу дружбу, — сказал он.

Хочется рассказать о первой нашей встрече. Она запомнилась, хотя произошла давно, в 1969 году, — ее обстоятельства не могли не остаться в памяти.

Я был приглашен на Филиппины группой писателей как переводчик стихотворения Хосе Рисаля, борца за независимость, казненного на исходе прошлого века. Я долго не мог получить въездной визы, поскольку наши страны тогда еще не имели дипломатических отношений. Более того, в паспортах филиппинцев значилось: поездки в социалистические страны и общение с коммунистами запрещается. Я полагал, что попасть на Филиппины не удастся, но мои коллеги сумели настоять на своем, и в конце концов я получил известие, что в Таиланде меня ждет виза. В Бангкоке, в филиппинском посольстве, я был предупрежден о строгих правилах пребывания на островах.

Но несмотря ни на что в Маниле меня, советского писателя и коммуниста, принимали очень радушно. В какой-то степени добрая встреча была вызвана и любопытством: печать страны обходила Советский Союз молчанием, корреспондентка центральной газеты, например, была крайне удивлена, услышав, что СССР воевал в минувшую войну не только с Японией, но и с фашистской Германией. Филиппинцы либо ничего не знали о нашей стране, либо имели о ней фантастически искаженное представление.

Можно понять мое удивление, когда на одной из центральных улиц старой Манилы я увидел в зеркальной витрине книжного магазина знаменитые советские плакаты: «Ты записался добровольцем?», «Родина-мать зовет», да еще и «Окно РОСТа» с рисунками и стихами Маяковского.

Я вошел в магазин и был встречен приветливым хозяином. Его звали Франсиско Сиониль-Хосе, он был тогда молод, разговаривал в несколько мечтательной манере, растягивая английские слова. Франсиско пригласил меня в квартиру, располагавшуюся за торговым залом и типографией, познакомил со своими детьми — они смотрели на меня во все глаза и, помнится, даже потрогали. Хозяин рассказал мне, что, возвращаясь из Западной Европы, он взял авиабилет транзитом через Москву. «Международная книга» помогла ему приобрести комплект плакатов — они теперь выставлены в витрине и вызывают большой интерес и удивление у жителей Манилы.

В магазине я увидел на полке несколько произведений советских писателей (правда, стояли там и книги на русском языке, изданные нью-йоркскими и мюнхенскими издательствами, как известно не отличающимися симпатиями к нашей стране).

Следующая наша встреча состоялась в Москве. В первом же телефонном разговоре Франсиско радостно сообщил, что этот его визит свидетельствует о развитии отношений между нашими странами, об укреплении культурных связей, установлении новых контактов. Мой друг был очень рад, что может повезти на острова новые плакаты, книги, репродукции.

И вот в 1984 году меня, приехавшего в Манилу на конференцию «За безъядерный Тихий океан», вновь разыскал старый знакомый. Сиониль-Хосе верен себе, он издает прогрессивный журнал, участвует в деятельности Общества дружбы «Филиппины — СССР», много пишет, работает, как бы сказали у нас, с молодыми писателями. Как раз в дни моего пребывания на островах в Багио проходило совещание молодых поэтов тихоокеанского региона, за ходом которого Франсиско следил с огромным вниманием — он был одним из его организаторов. Коллега обратил мое внимание на то, что форма проведения совещания заимствована у нашего Союза писателей. Досадно, что мне не удалось тогда воспользоваться приглашением и выступить в Багио с лекцией перед творческой молодежью Филиппин, Малайзии, Таиланда, Индонезии. Встреча молодых поэтов — совершенно новое явление для этих стран. В нем проявилось стремление преодолеть разобщенность, особенно характерную для многоязычных Филиппин: поэты, пишущие на тагальском, бисайском, пампанганском и других языках Филиппинских островов, почти ничего не знают друг о друге.

Сиоииль-Хосе пишет на английском, хотя принадлежит к народности илокано. Публикуемые рассказы, как мне кажется, дают очень емкое представление о творчестве этого писателя.

Рассказ «Вайвайя» — произведение романтичное и суровое, сочетающее элементы бытовой прозы и древнего сказания. Второй рассказ, с ироническим названием «Прогресс», горько и правдиво повествует о коррупции и чудовищных нравах филиппинской бюрократии. Но есть в нем и грустная поэтичность, вызывающая в памяти гоголевскую «Шинель». Трогает и вызывает острую жалость образ героини — маленькой чиновницы.

Впрочем, в этом вы убедитесь сами, а мне остается лишь порадоваться прочности нашей дружбы и тому, что советский читатель получает возможность продолжить свое знакомство с творчеством замечательного филиппинского писателя Франсиско Сиониля-Хосе.

Вайвайя

Первое, что ощутил Даяв, перебравшись через реку, — чувство огромного удовлетворения, словно выдержал величайшее из испытаний. Это было совсем не то, что прыгать через разложенный в яме костер, а настоящий боевой подвиг, который убедит его отца, уло — главу племени, — в том, что он вовсе не слабак, что, несмотря на кажущуюся склонность к праздности и пристрастие к сочинению стихов и пению, он обладает не меньшей отвагой, чем самые храбрые воины из племени дая[1]. Всю жизнь его держали взаперти, вроде тех поросят, которых мать откармливала в яме к празднику, — ведь земли дая окружены: на востоке морем, огромным и таинственным, а на западе могучей рекой, за которой простирается лес и высится гора, — там обитает племя тага-лауд[2], давний и непримиримый враг его народа.

Даяв взял с собой только смотанную в круг витую веревку и свой длинный нож и пересек реку ночью, предварительно вымазав лицо и тело сажей. А до того прятался в зарослях тростника на этом берегу, потому что Апо Булан — Господин Месяц — не только освещал ему путь, но и мог выдать, если кто-то наблюдал за переправой.

Позднее, много дней спустя, Даяв старался уяснить себе, зачем он все это делал, почему отправился в одиночку и чего хотел добиться. Прежде всего — река, барьер, скрывавший новые предметы, новые места и, может быть, новую жизнь. Его обуревала жажда увидеть и узнать все это. Сколько раз он, неотрывно глядя в небо, задумчиво следил за бегущими наперегонки облаками, наблюдал за изменчивыми волнами, когда они накатываются на песок, оставляя на нем белую пену; сколько раз смотрел, как кружатся птицы, внимательно разглядывал следы муравьев. Все они словно следовали какому-то замыслу, который невозможно разгадать, как никому не дано узнать, что лежит за рекой или за морем, пока не переплывешь их.

Однажды он взобрался на высоченный помост, сооруженный на окраине общинных земель, и с высоты оглядел весь мир вокруг: сияющее море на востоке и западе; у самого горизонта, за неровной кромкой темнеющего леса, горы — багряно-зеленые в последних лучах уходящего дня. И он преисполнился зависти к тем, кто обитал там, потому что им дано было все это видеть. А может быть, не только все видеть, но и все знать?

Перейти реку в сухое время года было не так уж и трудно: здесь и там из воды выглядывали островки камыша, местами громоздились принесенные с гор деревья, облепленные мхом и сухими листьями. Между ними поблескивали прозрачные озерца с ракушками на дне, там наверняка водилась рыба тарпон. Вот он и пересек границу, за которой на каждом шагу подстерегает опасность. С раннего детства ему, да и всем молодым тага-дая, вдалбливали в голову, что пересечь реку означало отправиться на войну.

Первый раз он пришел сюда, когда ему исполнилось тринадцать лет, вместе с двадцатью мальчиками, его одногодками. Они шли целый день и всю ночь, испытывая тревогу и страх, так как с ними не было взрослых воинов, чтобы защитить их, — только старый сморщенный знахарь, который совершал это паломничество каждый год. Их научили быть хитрыми и осторожными, а здесь, в лесу, начинавшемся за полями и зарослями грубой и жесткой травы когон, могли таиться в засаде враги. Мальчики еще не были воинами, их, связанных по рукам и ногам, утащили бы к лаудам в рабство. Они шли всю дорогу без отдыха, и им ни разу не дали поесть, поэтому к утру следующего дня, когда показалась река, подростки уже еле двигались от слабости, голодные и смертельно усталые. Только страх перед рабством держал их на ногах. Там, на песчаном берегу, в высоких зарослях камыша, увенчанных ослепительно белыми султанами, они уселись на корточки в ряд, ожидая, пока старый знахарь наточит свой нож и приготовит странную смесь из табака и разных лесных трав. Потом, сделав каждому обрезание, он прижигал этим снадобьем раны.