Составитель Дозуа - Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

• Название: Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
• Автор: Составитель Дозуа
• Издательство: Азбука
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01077-2

Первая половина оригинального двадцать пятого выпуска ежегодной антологии «Лучшая научная фантастика за год» под редакцией Гарднера Дозуа, в русском издании разбитого на две части.

Свои новые работы на суд читателей выносят Джон Барнс, Роберт Сильверберг, Брюс Стерлинг, Майкл Суэнвик, Тед Чан, Кейдж Бейкер, Грег Иган, Пэт Кадиган, Тед Косматка, Брайан Стэблфорд и многие другие. Путешествия к далеким мирам и вглубь веков, загадки истории и Вселенной, постапокалиптические сюжеты и фантастико-детективные истории — вся палитра жанра на страницах новой антологии Гарднера Дозуа. Благодаря мастерству признанных мэтров у читателей появится уникальная возможность увидеть мир глазами пришельцев с другой планеты или перенестись в Англию времен Шекспира, заглянуть в постапокалиптическое будущее или альтернативное прошлое.

Содержание:

Дэвид Моулз. Финистерра (рассказ, перевод Е. Коротнян), стр. 5-41

Кен Маклеод. Выключить свет (рассказ, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 42-62

Джон Барнс. Океан - всего лишь снежинка за четыре миллиарда миль отсюда (рассказ, перевод Е. Третьяковой), стр. 63-100

Гвинет Джонс. Спасти Тиамат (рассказ, перевод Г. Корчагина), стр. 101-122

Джеймс Ван Пелт. Снилась мне Венера (рассказ, перевод К. Павловой), стр. 123-144

Йен Макдональд. Кольцо Верданди (рассказ, перевод О. Ратниковой), стр. 145-162

Уна Маккормак. Море (рассказ, перевод О. Ратниковой), стр. 163-177

Крис Роберсон. Огромное небо и маленькая Земля (рассказ, перевод О. Ратниковой), стр. 178-203

Грег Иган. Ореол (рассказ, перевод А. Новикова), стр. 204-232

Роберт Сильверберг. Против течения (рассказ, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 233-251

Нил Эшер. Находка в песках (повесть, перевод О. Ратниковой), стр. 252-309

Тед Чан. Торговец и врата алхимика (рассказ, перевод Е. Коротнян), стр. 310-336

Джастин Стэнчфилд. По ту сторону Стены (рассказ, перевод Н. Кудрявцева), стр. 337-359

Брюс Стерлинг. Киоск (рассказ, перевод Н. Ибрагимовой), стр. 360-406

Стивен Бакстер. Последний контакт (рассказ, перевод К. Павловой), стр. 407-419

Аластер Рейнольдс. Дочь санника (рассказ, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 420-441

Йен Макдональд. Санджев и робоваллах (рассказ, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 442-459

Майкл Суэнвик. Рассказ небесного матроса (рассказ, перевод Г.В. Соловьёвой), стр. 460-491

---

— Проходите.

Голые и безволосые, с единственной ношей — металлической карточкой, — Констанс и Энди вошли в корабль–иглу Длинной Трубы. Перешагнув кромку воздушного шлюза, оба вздрогнули. В корабле–игле было холодно, и становилось все холоднее. Низкотемпературная спячка — единственный способ пережить месяцы при десятикратном ускорении, необходимом для достижения релятивистских[16] скоростей, и месяцы такой же перегрузки при торможении на дальнем конце. Путешествие по Длинной Трубе напоминало спуск по самой крутой на свете водяной горке: все, что запоминалось, — это долгое–долгое «а–а–а!». Опытные члены команды называли это «субсветовым визгом».

Констанс с Энди провизжали до звезды Барнарда. Затем провизжали от эпсилона Эридана до тау Кита, к Россу 248–й и к 61–й Лебедя. Они нигде не задерживались. Маленькая металлическая карта памяти оплачивала их проезд образцами искусства и научных открытий.

Наконец их выбросила наружу последняя из Длинных Труб. Они оказались на поверхности раздувающегося пузыря человеческой цивилизации, на его внутренней стороне. Дальше можно было добраться лишь звездолетами. Система была еще слишком бедна, чтобы позволить себе строительство звездных кораблей. В ней даже оказалось не слишком много полисов. Имелась одна населенная планета земного типа — если под «земной тип» подходит полуторная гравитация и пенная экосистема на поверхности земного застойного прудика. Люди здесь жили под открытым небом.

Энди и Констанс решили испытать эти места. Им пришлось нарастить себе кости и мышцы, перестроить антитела иммунной системы и вырастить новые бактерии и энзимы в кишечнике. Все это дало им занятие на долгие месяцы путешествия от кометного облака. Ощущение было как при тяжелой болезни.

Из этого полушария, с этой широты, в это время ночи облако полисов не затмевало звезды. Они были видны как есть. Голые звезды горели разными цветами на цельном черном куполе неба.

Констанс с Энди шагали по скользкой гальке на берегу темного моря, населенного лишь нитевидными водорослями да одноклеточными. Со стороны берега поднималась изгородь от ветра: трава и кустарник, результат генных модификаций местных живых организмов — той зеленоватой слизи, от которой скользила под ногами галька. Парой километров дальше начинались низкие здания и тусклые огни колонии.

— Жизнь на камнях, — сказала Констанс, — надоела мне до тошноты.

— Что тебе не нравится?

— Я все время чувствую себя тяжелой. Погоду делает небо, а не увлажнители и воздуховоды. Младенцы ревут, детишки орут. Вокруг бродят тупые зверюги. Солнце излучает в таком спектре, что даже мой загар не помогает. Готова поклясться, моя кожа пытается перекраситься в синий цвет. И чтобы иметь крышу над головой, надо зайти в дом. Метеоры сгорают в воздухе прямо над нами. — Она с отвращением покосилась на волны прибоя — И еще этот непрерывный шум!

— Думаю, — произнес голос в бусинке ее наушника, — ты наворчалась достаточно.

Констанс похолодела. Под ногами Энди все так же хрустели камешки.

— Как ты–то сюда попала? — прошептала Констанс.

— Моя подпрограмма перестроила меня и переслала тебе, пока ты еще была в Солнечной системе. Прицепила к одной из программ об искусстве. Я — настоящая Джулия, какой была до этих злосчастных событий.

— Чего тебе надо?

— У тебя записан мой геном, — сказала Джулия. — Я хочу загрузиться.

— А дальше что?

Констанс как будто услышала, как мать пожимает плечами.

— Стану тебе хорошей матерью…

— Ха!

— И еще у меня есть деловое предложение…

— Мама, — перебила Констанс, — лучше сейчас же забудь о нем.

Она выключила наушник. Это следует обдумать.

Она побежала вдоль берега, тяжело и неуклюже, как будто несла кого–то на плечах.

— Прости, что я разворчалась, — сказала она Энди.

— Да все в порядке, — отозвался он. — На меня иногда тоже находит. Я думаю так же, но потом вспоминаю о том, что все это искупает.

— И что же это? — улыбнулась Констанс.

Он посмотрел на нее, и ей почудилось, будто она знает, что он сейчас скажет. Но он перевел взгляд вверх.

— Небо, — сказал он. — Небо.

Джон Барнс Океан — всего лишь снежинка за четыре миллиарда миль отсюда

Джон Барнс является одним из наиболее плодовитых и популярных писателей, появившихся в 1980–е годы. Среди его многочисленных произведений романы «Миллион открытых дверей» («А Million of Open Doors»), «Мать штормов» («Mother of Storms»), «Орбитальный резонанс» («Orbital Resonance»), «Калейдоскопический век» («Kaleidoscope Century»), «Свеча» («Candle»), «Стеклянная земля» («Earth Made of Glass»), «Торговцы душами» («The Merchants of Souls»), «Грех происхождения» («Sin of Origin»), «Вино богов» («One of the Morning Glory»), «Такое большое и черное небо» («The Sky So Big and Black»), «Урановый герцог» («The Duke of Uranium»), «Принцесса орлиного гнезда» («A Princess of the Aerie»), «Во дворце марсианского короля» («In the Hall of the Martian King»), «Гаудеамус» («Gaudeamus»), «И несть им числа..» («Finity»), «Космический корабль Паттона» («Patton's Spaceship»), «Дирижабль Вашингтона» («Washington's Dirigible»), «Велосипед Цезаря» («Caesar's Bicycle»), «Человек, который опрокинул небо» («The Man Who Pulled Down the Sky»), а также две книги, написанные в соавторстве с астронавтом Баззом Олдрином: «Возвращение» («The Return») и «Встреча с Тибром» («The Encounter with Tiber»). Долгое время Барнс активно сотрудничал с журналом «Analog», а в настоящее время публикуется в «Jim Baen's Universe». Малая проза писателя представлена в сборниках «…и Орион» («…and Orion») и «Обращения и откровения» («Apostrophes & Apocalypses»). Не так давно издан новый роман «Армии памяти» («The Armies of Memory»). Рассказ «Призраки» («Every Hole is Outlined») вошел в двадцать четвертый выпуск «The Year's Best Science Fiction». Барнс живет в Колорадо и занимается семиотикой.

В предлагаемом вниманию читателей произведении автор переносит нас на Марс будущего, который человечество стремится превратить в подобие Земли. В этих обстоятельствах личное, профессиональное и идейное противостояние между людьми может оказаться опасным для жизни.

Проведя почти год на Борее, Торби теперь всерьез опасался агравитационной мышечной дистрофии, хотя ни на день не прекращал тренировок. Разве можно абсолютно доверять спортивной центрифуге, медицинской аппаратуре и, что самое непредсказуемое, собственной силе воли? Ведь как велик иногда соблазн сократить количество упражнений, словно бы невзначай снизить нагрузочные показатели, чтобы хоть на пару дней мышцы и суставы перестали ныть, — а потом опомнишься, и окажется, что ты уже месяц толком не занимался, а потому физически не готов к следующей высадке. Так он пропустил первую кальциевую бомбардировку Венеры — и все из–за того, что до этого в течение трех месяцев на орбитальной станции совсем не тренировался.

Считается, что легко наверстать упущенное, если усиленно заниматься на космическом корабле в условиях высокой гравитации, однако обычно корабли стартуют с ускорением полтора g, а в момент торможения перегрузки достигают четырех g, так что в течение полета можно только лежать и разве что слегка потягиваться. Да и большинство полетов, как правило, весьма непродолжительны. А нынешнее путешествие оказалось совсем коротким — ведь от Борея до Марса сейчас рукой подать.

Торби был почти счастлив, когда, сделав несколько шагов по вокзальной платформе, почувствовал, что его мышцы действительно готовы к марсианской гравитации. Ходить оказалось так же приятно, как и дышать чистым биогенерированным воздухом, в котором витали запахи кофе, жареного мяса, смазочного масла и пластика, любоваться розоватым светом вечернего солнца, заливавшего огромный вокзал, и глазеть на шумные толпы пассажиров.

Вернувшееся ощущение привычной весомости собственного тела доставило Торби такое удовольствие, что он едва не расхохотался. Некоторое время он просто стоял на платформе станции Олимп среди толпы альпинистов, планеристов и прочих туристов, и в розовом вечернем свете, озарявшем высокие своды вокзала, все вокруг казалось ему приветливым и замечательным.

В последний раз Торби прилетал на Марс лет десять назад. Так, обычная планета, как и прочие в Солнечной системе: он и прежде бывал здесь и знал, что еще наверняка вернется. Только домой он не мог возвратиться.

— Торби!

Из толпы вдруг возникла Леоа и махнула ему рукой. Он медленно направился к ней, все еще радуясь тому, что крепко стоит на ногах.

— Ну как, я похожа на себя? — спросила она. — Ты ведь, наверно, знаешь, что в протомедийную эпоху, когда технологи уже придумали многие средства записи и передачи данных, но еще не научились их комбинировать, существовал стереотип, что в жизни люди всегда выглядят лучше, чем на фотографии?

— Я довольно долго работал с протомедийными материалами — и изображениями, и звуковыми файлами. Лично мне кажется, тут все дело в том, что фотографии вряд ли можно польстить, сказав ей, будто она выглядит лучше, чем человек, изображенный на ней.