Елена Кошевая - Повесть о сыне

• Название: Повесть о сыне
• Автор: Елена Кошевая
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Ну и поносил же меня конь по степи - сам устал! Сбросил меня со спины, как мешок, - и в табун. А я как свалилась с него, так и встать не могу. Хорошо ещё, что не попала под копыта. Папа очень рассердился: конь-то оказался с норовом. И запретил мне папа раз и навсегда кататься на конях.

"Не послушаешься, говорит, целое лето в комнате просидишь".

Я послушалась. Но только раз вижу - ходит по двору здоровенный такой кабан.

Подошла я тихонько к кабану. Почесала у него за ухом, а потом, когда он расчувствовался, я - прыг к нему на спину и вцепилась в щетину. Кабан сначала ничего не понял, а потом сам испугался, захрюкал, да как давай меня носить да мотать по двору, только в глазах у меня замелькало! Всё было бы ничего, да вижу - несёт меня кабан к крыльцу, а на крыльце папа сидит...

Потом я узнала, что кабан этот был очень злой: на людей бросался. Клыки у него были как ножи...

Кабан, брызгая пеной изо рта, сделал какой-то особенный скачок, я почувствовала, что лечу по воздуху, и шлёпнулась в грязь прямо перед папой...

Олег смеялся вместе со мной...

- Ну, мамочка, ну ещё расскажи! Пожалуйста!

Отказать в таких случаях ему было невозможно. Мы уселись поудобнее, обнялись покрепче, и я продолжала:

- А когда мне восемь лет было, я, Олежек, чуть было в колодец вниз головой не влетела...

Дело вот как было. Играла я со своими подружками около глубокого колодца. Возле него скот поили. Воду доставали при помощи деревянного журавля. От верхушки журавля шла длинная, толстая палка, а на конце её была деревянная кадушка ведра на четыре. На другом конце журавля тяжесть, кусок железа. Вроде весов получалось. Кадушка наполнится водой, вес сравняется, и её легко поднимают наверх - палку руками быстро так перебирают...

Вот я и говорю ребятам:

"А ну, кто сумеет полную кадушку поднять, тот и самый сильный!"

Не нашлось такого силача. Тогда я сама изо всех сил ухватила палку с кадушкой - и давай толкать в колодец. Но руки у меня скоро устали, зачерпнуть воды я не могла, выпустила палку из рук и не успела опомниться, как вдруг очутилась под небесами.

А получилось вот что. Кадушка понеслась вверх, журавль и зацепил меня за платье. Болтаюсь я в воздухе, ничего не понимаю, только слышу, как подружки визжат и ревут со страху.

В это время железная тяжесть как ударится о землю, встряхнула меня хорошенько над колодцем, бадья опять понеслась вниз, а вместе с нею и я. Дошла она до воды, и опять тяжесть потянула её вверх, и я снова в небе ногами болтаю...

Так меня раза два подняло и опустило. Наконец раздался треск - платье разорвалось, и я, как лягушка, распласталась на земле. И больно-то мне было и стыдно! А тут ещё ребята надо мной смеются: "Самая сильная, самая сильная!.."

- Мама, ну а ты? - шевельнулся Олег.

- Ну, и я вместе с ними. При них не плакала. А когда в степь убежала, там уж и дала волю слезам...

Что больше всего на свете, если не рассказы и сказки, любят ребята? Не помню случая, чтоб я отказала Олегу, когда он просил меня рассказать что-нибудь о себе, об Украине, о нашей прежней тяжёлой жизни мастеровых людей, о дедушке Олега, Коростылёве, и о многом другом, что так интересует всякого ребёнка.

И Олег мне платил тем же. Так росли наша дружба и доверие друг к другу...

"Я, ЮНЫЙ ПИОНЕР..."

Скоро и бабушка Вера переехала к нам из Згуровки. Она начала работать в совхозе парторгом, а жила вместе с нами.

Радости Олега не было конца. И чем дальше крепла дружба бабушки и внука, тем всё больше узнавал Олег о жизни нашего народа, о его борьбе за счастье и вольную жизнь и всё глубже любил свою отчизну.

Бабушка Вера - вечно весёлая хлопотунья, минуты, бывало, не посидит без дела, жизнерадостная, чуткая к людскому горю, готовая помочь людям была для Олега примером большевика.

Вспоминаю день вступления Олега в пионерскую организацию.

Это было 7 сентября 1935 года. Олег проснулся на рассвете и начал быстро одеваться. Вскоре я услышала из смежной комнаты:

- "Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, обещаю перед лицом своих товарищей..."

Голос у Олега был взволнованный, но слова он выговаривал твёрдо.

Из школы он возвратился с сияющими глазами, в новеньком красном галстуке на шее. Бросился ко мне, расцеловал.

Потом сказал тоном взрослого:

- У нас теперь в доме два члена партии.

- Кто ж это?

- Бабушка и я, - ответил Олег.

Я рассмеялась. С моим объяснением, что пионер ещё не член партии, что нужно сначала в комсомол вступить, а потом уже в партию, Олег хотя и согласился, но остался при своём мнении:

- Ну что ж? Пионер тоже немножечко партийный...

С этого времени Олег стал особенно подтянут и собран. Он как бы стал взрослее, и красный галстук на груди, всегда разглаженный и чистый, казалось, сдерживал его теперь от многих мальчишеских порывов.

Пионером он чувствовал себя всегда, не только в школе и на сборах.

Помню, пригласили Олега в детский сад, где я работала, на праздник Первого мая.

Начался утренник. В зале не оставалось ни одного свободного места. Олег так увлечённо смотрел на сцену, что, казалось, ничего не замечал вокруг. Но тут в зал вошла воспитательница младшей группы Ксения Прохоровна. Олег обеспокоенно огляделся и, не увидев в зале свободного места, быстро поднялся, подошёл к Ксении Прохоровне и почти силком заставил её сесть на его место.

Теперь Олег следил за своей внешностью с особым тщанием. Костюм у него всегда был как новый, без пятен, хорошо вычищен, выглажен его собственными руками.

Ложась спать, Олег аккуратно складывал свои вещи около себя на стуле. Его никогда нельзя было увидеть неподстриженным или непричёсанным.

Как-то я уехала из дому. Олег остался один. Встал он рано утром и попросил у соседки утюг.

- Зачем тебе?

- В школу пора, а костюм помятый. Неудобно в таком за парту сесть. Я - живо!

И он ловко и быстро выгладил свой костюм и только тогда пошёл в школу.

С тех пор как Олег стал пионером, он всё чаще задерживался в школе. Различная общественная работа, новые обязанности и нагрузки вошли в его жизнь, появились новые увлечения, которым он отдавался с большим рвением, вкладывая в них весь пыл и азарт своего пионерского сердца.

СЛУЧАЙ В БУРЮ

Жадно любил Олег природу. Особое чувство вызывали у него буря, гроза, зимой - буран.

Однажды стоял душный, но ясный и тихий день. Мы все ушли на работу. Олега оставили дома с моей сестрой. К вечеру погода изменилась. Всё небо покрылось густыми чёрными тучами. Поднялся резкий ветер. Вскоре он перешёл в настоящую бурю. Деревья гнулись и трещали. Солома вихрем взлетала с крыш, густые тучи пыли поднимались, кажется, до самого неба. А потом грянул ливень. К Днепру потекли шумные потоки...

Когда дождь утих, я поспешила домой. Прихожу - сына нет.

- Где Олег? - спросила я у сестры.

- А я не знаю, - ответила она, - сама волнуюсь. Когда началась буря, он к дружку своему Грише Задорожному побежал.

Я немного подождала и пошла к Грише. Олега не было и там. Гриша сказал, что Олег прибежал, когда буря только ещё начиналась, и стал звать кататься по Днепру. Спешил очень сесть в лодку, выехать на середину Днепра, в бурю побороться с волнами. Кроме того, после бурной погоды, как потом уверял меня Олег, славно ловится рыба - клюёт без наживки, только успевай вытаскивать.

Гриша колебался.

Тогда Олег махнул рукой, захватил свои крючки, перемёты и помчался к реке.

Не помню, как я прибежала домой. Выслушав меня, бабушка тоже переполошилась, и мы вдвоём кинулись к Днепру.

Когда мы добрались до реки, уже совсем стемнело. Буря утихла, и только мутные ручьи после недавнего разлива шумно падали с высокого берега в Днепр. Я всматривалась в зловещую ночную темноту, прислушивалась, не послышится ли плеск вёсел.

- Олег! Оле-же-ек! - без конца кричала я.

Никто не отзывался. Мне казалось, что моего Олега уже нет на свете...

- Мама, что же делать?

Что могла ответить бабушка Вера? Мы бегали по берегу, снова и снова звали Олега. Ответа не было. И не могло быть...

Олег ждал нас дома.

Я тогда так рассердилась на него, что и говорить с ним не могла. Только и сказала:

- Две недели не пойдёшь в кино!

Большие влажные глаза сына посмотрели на меня с тихим укором.

На другой день, когда я уже успокоилась, Олег покаялся мне во всём:

- Понимаешь, я ведь и Гришу звал на Днепр, да он не захотел. Что было делать? Пошёл я один. Сел в лодку, а тут буря разыгралась. Ух, и бросало лодку с волны на волну! Будто я со всем Днепром боролся один на один. А когда начался дождь, я вытащил лодку на остров, опрокинул её и уселся под ней. А потом... - Олег прижался ко мне, хитро играя глазами. - Ты ж, мамуня, не знаешь, как рыба ловится после бури!

Но как он ни ласкался ко мне, каким хорошим ни был он в то утро, я не изменила своего решения и ещё раз серьёзно повторила, что ему придётся понести наказание.