Елена Кошевая - Повесть о сыне

• Название: Повесть о сыне
• Автор: Елена Кошевая
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Олег был жизнерадостен, умел и любил хорошо говорить, ценил остроумное слово, смеялся искренне и весело, заражая других.

Он очень увлекался музыкой; особенно волновала его скрипка. У него был хороший слух, и достаточно ему было сходить в кино, как, возвращаясь домой, он уже во весь голос распевал или насвистывал песенку из нового кинофильма.

Кто из наших ребят не увлекается кино! Едва ли они и мыслят свою жизнь без новых кинокартин. И у каждого в этих картинах, конечно, свой любимый герой.

Олег не пропускал ни одной кинокартины. Те, что ему нравились больше других, надолго сохранялись в его впечатлительной душе.

Чапаев! Лихо несётся тачанка, Петька у пулемёта. Жаркая схватка. Победа! Мужество бойцов, их песни, дружба, любовь к народу и к своему Василию Ивановичу Чапаеву. И его горячее честное сердце, бьющееся ответной любовью и безудержной отвагой. Мечты Чапая. Песня "Ты не вейся, чёрный ворон...". Ночь. Удар в спину. Петька встаёт грудью за своего командира и старшего товарища. Глубокий Урал. Круги на воде. И вот она - месть врагу...

Олег бредил Чапаевым, восторгался Петькой и Анкой, но ближе всех его сердцу и рассудку был комиссар Дмитрий Фурманов.

Часто - днём или в темноте, перед сном - разговаривали мы с Олегом о прямом, большевистском характере Фурманова, о его спокойствии и выдержке, презрении к панике и унынию. Я ощущала взволнованное дыхание сына, видела, как поблёскивают в темноте его широко открытые глаза.

Позже, при немцах, когда нервы были накалены, а смерть сторожила из-за каждого угла, бывало, кто-нибудь из "Молодой гвардии" потеряет выдержку и начнёт кричать, доказывая свою правоту, - Олег, исхудавший, весь напрягшийся, блеснёт глазами и бросит с едва заметной усмешкой:

- Александр Македонский великий был полководец, но зачем же стулья ломать?

Случалось, и я не вынесу напряжения, разнервничаюсь, перестану на время мыслить ясно и спокойно - подойдёт тогда сын, обнимет меня за плечи и прошепчет на ухо всё ту же фразу об Александре Македонском, сказанную Фурмановым Чапаеву.

ПЕРВЫЙ ЗАРАБОТОК

У Олега не было от нас ни секретов, ни тайн. Он делился со мной своими затаёнными мыслями, он был уверен, что я выслушаю внимательно и дам искренний совет. Я, помню, была сильно растрогана, когда однажды услышала, как сын сказал своим товарищам по школе:

- У меня мама - не только мама, но и товарищ мой.

Мне легко было растить сына. Жили мы с ним дружно, и он как-то особенно душевно ценил любую заботу и ласку, которыми я старалась окружить его, и платил мне тем же. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь ссорились; я не бранила, не ворчала на него даже тогда, когда видела, что он сделал что-нибудь нехорошее.

Спокойно и терпеливо старалась я убедить его, как следовало бы поступить иначе. Не имела привычки обрывать мальчика на полуслове. Внимательно выслушивала его и тогда спокойно говорила сама. О том, чтобы я подняла руку на своего сына, не могло быть и речи.

Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной встаёт картина прошлого. Немцы уже в Краснодоне. Вот они топают сапогами и по нашим чистым комнатам. И здоровый рыжий фашист с перекошенной от злобы физиономией бьёт кулаком Олега прямо в глаза...

Я гордилась своим сыном. Не раз ходили мы с ним, взявшись за руки. Я была переполнена материнской гордостью, мне хотелось останавливать людей и говорить им: "Смотрите, какой у меня сын!"

Олег, словно чувствуя моё настроение, весело говорил:

- Правда, мама, я уже большой? Посмотри, я уже выше тебя.

В мечтах о будущем сын уже видел себя сначала студентом, потом инженером. Обещал мне помощь, отдых от работы, любовь и уважение в старости. Я смеялась и говорила ему, что ещё не устала жить и что моя старость так далеко.

- Да разве люди от работы устают? Устают от горя. А я, сынок, счастлива с тобой!

Крепко дружил Олег и со своим дядей Колей. Внешне они очень были похожи на братьев, и Олега, который был единственным у меня, это очень радовало.

Часто они вместе читали книги, говорили о прочитанном, без конца спорили, решали различные кроссворды, викторины, ребусы, увлекались фотографией.

Великое это слово: старший товарищ!

Не раз дядя Николай брал Олега с собой в шахту или ездил с ним в поле, на геологические работы. Рассказывал о строении Земли, о полезных ископаемых, о том, как образовался Донецкий угольный бассейн. Учил всему, что знал и умел делать сам.

Позднее знания, которые Олег приобрёл, пригодились ему: в период между двумя эвакуациями Олег больше месяца работал помощником бурильщика, - об этом до сих пор помнят старые рабочие.

У дяди Коли было много работы над чертежами. Олег то и дело вертелся около чертёжного стола - и вот циркуль и рейсфедер уже в его руках. Ходил сын и в трест к дяде Коле и там не пропускал случая, чтоб не почертить самому на белом, блестящем, как снег, листе бумаги.

Однажды дядя сказал:

- Олег, а не хочешь ли ты узнать, что такое первый заработанный рубль? Есть платная работа. Только вот не знаю: справишься ли ты и с учёбой и с работой?

Олег так и вскинулся. Он знал, конечно, что после смерти мужа жить мне было трудновато.

- А я вперёд уроки выучу, а потом сяду чертить. Справлюсь, дядя Коля!

Я ничего не знала об этом разговоре. Но вот недели через три врывается Олег, глаза горят, улыбка во всё лицо. В руках - свёртки:

- Вот, мама, тебе! Это мой первый заработок. Вот и деньги.

И он протянул мне флакон духов, корзинку с пирожными и деньги.

Дороги были для меня те подарки и деньги. Очень дороги...

КРАСНОДОНСКИЕ ДРУЗЬЯ

В конце 1940 года Олег стал комсомольцем. Задолго готовясь к этому, он внимательно изучил комсомольский устав и прочёл множество всякой политической литературы.

Свой приём в комсомол ему пришлось пережить дважды: когда принимали в школьной первичной организации и второй раз, когда утверждали в райкоме комсомола.

Возвратился он домой после райкома возбуждённый и счастливый.

- Теперь ты уже почти совсем партийный, - сказала я, поздравляя.

В тот памятный вечер в нашей квартире было шумно и весело. В Краснодоне у Олега было много друзей: Сергей Квасников, Ваня Земнухов, Коля Шелупахин, Ульяна Громова, Нина Иванцова, Анатолий Лопухов и Лина Темникова.

Первой среди девушек была для Олега Лина. Этой красивой девушке, с тяжёлыми косами и выразительными чёрными глазами, в дневнике Олега было посвящено немало записей и стихов. Она была на год моложе Олега, хорошо училась, играла на пианино, легко танцевала и считалась хорошим товарищем.

Общительный по натуре, Олег повсюду быстро находил себе друзей и с девочками дружил так же легко, как и с мальчиками. Помню, большая и серьёзная дружба была у него с Ниной Иванцовой. Вместе они часто говорили о своих товарищах, говорили о жизни, о будущем, и вопросы - кем быть и каким быть? - занимали, наверно, немало места в их разговорах.

- Ты не знаешь, мама, какой это верный товарищ! - горячо говорил Олег. - Такой человек никогда не подведёт.

Почти каждый выходной день вся наша семья - а к нам частенько присоединялись и многие товарищи Олега - выезжала за двадцать километров, на Северный Донец. Сборы и хлопоты бывали ещё более оживлёнными, чем когда-то в Ржищеве. В поездку бралось различное снаряжение: волейбольный мяч и сетка, рыболовные снасти, кухонная утварь, фотоаппараты, "спасательные круги" - простые автомобильные камеры для слабоплавающих "мелководных", как называл их Олег.

Сколько бывало шуму и песен, когда машина "с ветерком" мчалась донецкими степями, сколько весёлой суеты и оживления, когда наконец мы подъезжали к реке! И не такой уж бедной казалась нам природа этого края, когда, отдохнувшие и бодрые, возвращались мы домой. Немало хорошего и волнующего было в донбасских степях, суровых лишь на первый взгляд.

Были у Олега друзья также и среди учителей.

Тёплые отношения сложились у сына с учителями Петром Ивановичем Улизком, Саплиным и Марией Андреевной Борц.

С Улизком Олега сблизила игра в шахматы. Пётр Иванович много лет держал в районе первенство по шахматам и в Олеге нашёл достойного противника. У Петра Ивановича была одна обаятельная черта, которая очень привлекала к нему Олега, - искреннее стремление передать человеку свой опыт и знания. Проигранной Олегу партии в шахматы он, кажется, радовался больше, чем своему выигрышу, и с удовольствием разбирал потом причины своей неудачи.

Под Москвой, давно уже выйдя на пенсию, живёт Даниил Алексеевич Саплин, старый учитель Олега. Это о нём, слывшем в школе учителем строгим и требовательным, Олег говорил когда-то: "Если нам удастся десятилетку закончить у Даниила Алексеевича, то поступление в институт обеспечено".

Передо мной большое письмо старого учителя.

"Бросалась в глаза какая-то стремительная собранность Олега, вспоминает Даниил Алексеевич. - Вот он, тщательно одетый, вымытый, в начищенных ботинках, идёт в школу, поторапливаясь, с непокрытой головой. Вошёл, улыбающийся, быстро оглядел объявления по стенам и влился в ребячью толпу. Присмотришься к ребятам и видишь: один весь взлохмаченный и раскрасневшийся от беготни, другой что-то суетливо ищет в портфеле, третий ущипнёт соседа и отвернётся с невинным видом. Олег же весь - готовность к учёбе, озабоченность, деликатность. Как хорошо при встречах он здоровался! Немного обязательно посторонится, глаза выкажут замечательную мягкость, а сам чуть-чуть приостановится... Помню, учительница физики как-то хорошо сказала про Олега: "Вот хлопчик, что за прелесть! На уроке весь - слух и внимание. Только объяснишь новое, рука Олега тянется: "А это можно понять так?"