Георг Гегель - Феноменология духа

• Название: Феноменология духа
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия
• Год: 1959

---

Первым постулатом была гармония моральности и предметной природы, конечная цель мира-, вторым — гармония моральности и — чувственной воли, конечная цель самосознания как такового; первый постулат, следовательно, есть гармония в форме в — себе — бытия, второй — в форме для — себя — бытия. Связывает же обе эти мысленные крайние конечные цели движение самого совершения действительных поступков как посредствующее звено. Они суть гармонии, моменты которых в своей абстрактной различенности еще не превратились в предметы; это совершается в действительности, где стороны в собственном сознании выступают каждая как дру^ гая сторона другой. Возникающие в силу этого постулаты, подобно тому как прежде они содержали только разделенные гармонии, в себе сущие и для себя сущие, теперь содержат гармонии в — себе — и для — себя — сущие.

[2. Божественный законодатель и несовершенное моральное самосознание.] — Моральное сознание как простое знание и желание чистого долга соотнесено в поступках с предметом, противоположным простоте этого сознания, с действительностью многообразного случая, и в силу этого обладает многообразным моральным отношением. Здесь возникает по содержанию много законов вообще, а по форме — противоречивые силы знающего сознания и бессознательного. — Что касается прежде всего многих обязанностей, то для морального сознания вообще значение в них имеет только чистый долг; многие обязанности как многие суть определенные обязанности и как таковые они поэтому для морального сознания не составляют ничего святого. Но в то же время, будучи необходимыми благодаря понятию совершения поступков, которое заключает в себе многообразную действительность и поэтому — многообразное моральное отношение, они должны рассматриваться как в себе и для себя сущие. Так как, далее, они могут быть только в одном моральном сознании, то они суть в то же время в некотором ином сознании, а не в том, для которого только чистый долг как чистый есть в себе и для себя и священный.

Итак, постулировано, что есть некоторое иное сознание, которое освящает их или которое знает и желает их как обязанности. Первое сознание содержит чистый долг безразлично ко всякому определенному содержанию, и долг есть лишь это равнодушие к содержанию. Но другое сознание заключает в себе столь же существенное отношение к поступкам и необходимость определенного содержания; так как для него обязанности имеют значение как определенные обязанности, то тем самым для него содержание как таковое столь же существенно, как и форма, в силу которой содержание есть долг. Это сознание, следовательно, есть такое сознание, в котором всеобщее и особенное составляют одно, его понятие, стало быть, то же, что понятие гармонии моральности и счастья. Ибо эта противоположность в такой же мере выражает отделение равного себе самому морального сознания от действительности, которая как многоразличное бытие вступает в конфликт с простой сущностью долга. Но если первый постулат выражает лишь сущую гармонию моральности и природы, потому что природа в нем есть это негативное самосознания, момент бытия, то теперь, напротив, это в — себе [-бытие] по существу установлено как сознание. Ибо сущее имеет теперь форму содержания долга, или: оно есть определенность в определенном долге. В — себе [-бытие], следовательно, есть единство, таких существенностей, которые, будучи простыми, суть существенности мышления и потому суть только в одном сознании. Это последнее, таким образом, отныне — некий господин и властелин мира, который создает гармонию моральности и счастья и в то же время освящает обязанности в их множественности. Последнее обстоятельство означает лишь, что для сознания чистого долга непосредственно не может быть священным определенный долг; но так как определенный долг в равной мере необходим для совершения действительных поступков, которое есть определенное действование, то его необходимость относится не к указанному сознанию, а к некоторому иному сознанию, которое тем самым есть опосредствующее сознание определенного и чистого долга и является основанием того, что первый также обладает значимостью.

Но в действительном поступке сознание ведет себя как «эта» самость, как некоторое совершенно единичное; оно направлено на действительность как таковую и имеет ее своей целью; ибо оно проявляет волю к осуществлению. Таким образом, долг вообще оказывается вне сознания в некоторой иной сущности, которая есть сознание и священный законодатель чистого долга. Для того, кто совершает поступки, именно потому, что он совершает поступки, непосредственно имеет значение «иное» чистого долга; последний, стало быть, есть содержание некоторого иного сознания и лишь черея посредство [чего — то], а именно в этом последнем; он священен для совершающего поступки.

Так как этим установлено, что значимость долга как того, что священно в себе и для себя, оказывается вне действительного сознания, то последнее как несовершенное моральное сознание благодаря этому вообще находится по одну сторону. Как с точки зрения знания оно знает себя, следовательно, как такое, знание и убеждение которого несовершенно и случайно, так и с точки зрения своей воли оно знает себя как такое, цели которого находятся под воздействием чувственности. В силу своей недостойности оно не может, поэтому, считать счастье необходимым, а видит в нем нечто случайное и может ожидать его только как милости.

Но хотя действительность его и несовершенна, однако для его чистой воли и знания долг имеет значение сущности; в понятии, поскольку оно противоположно реальности, или в мышлении, моральное сознание, стало быть, совершенно. Но абсолютная сущность есть именно это мысленное и постулированное но ту сторону действительности; она поэтому есть мысль, в которой морально несовершенное знание и проявление воли имеют значение совершенного и тем самым, так как эта сущность считает их важными, она наделяет счастьем по достоинству, а именно согласно приписываемой им заслуге.

[3. Моральный мир как представление.] — Мировоззрение на этом завершено; ибо в понятии морального самосознания обе стороны, чистый долг и действительность, установлены в одном единстве, и в силу этого и та и другая сторона установлены не как в себе и для себя сущие, а как моменты, т. е. как снятые. Это открывается сознанию в последней части морального мировоззрения; а именно, оно помещает чистый долг в иную сущность, нежели оно само, т. е. оно устанавливает его, с одной стороны, как нечто представленное, а с другой стороны, как нечто такое, что отличается от того, что обладает значимостью в себе и для себя, а не — моральное, напротив, считается совершенным. Точно так же оно утверждает себя само как такое сознание, действительность которого, не соответствующая долгу, снята и, будучи снятой или в представлении абсолютной сущности, более не противоречит моральности.

Для самого морального сознания, однако, его моральное мировоззрение не означает, что оно [моральное сознание] развивает в нем свое собственное понятие и делает последнее своим предметом; оно не имеет сознания ни относительно этой противоположности формы, ни относительно противоположности по содержанию, части которого оно не соотносит друг с другом и не сравнивает, а двигается дальше в своем развитии, не будучи связующим понятием моментов. Ибо оно знает только чистую сущность или предмет (поскольку последний есть долг, поскольку он есть абстрактный предмет его чистого сознания), — знает как чистое знание или как себя само. В своем поведении оно, стало быть, только мыслит, но не оперирует понятиями. Поэтому для него предмет его действительного сознания еще не прозрачен; оно не есть абсолютное понятие, которое единственно постигает инобытие как таковое или свою абсолютную противоположность как само себя. Его собственная действительность, точно так же как и вся предметная действительность, имеет для него, правда, значение несущественного, но его свобода есть свобода чистого мышления, в противоположность которой поэтому в то же время возникла природа как нечто столь же свободное. Так как то и другое одинаково существуют в моральном сознании — свобода бытия и включенность бытия в сознание, — то его предмет становится некоторым сущим предметом, который в то же время есть предмет лишь мысленный; в последней части его воззрения содержание по существу устанавливается так, что его бытие есть некоторое представленное бытие, и эта связь бытия и мышления выражается как то, что она есть на деле, как процесс представления.