Олег Платонов - Мифы и правда о погромах.

• Название: Мифы и правда о погромах.
• Автор: Олег Платонов
• Издательство: «Издательство “Яуза”» Пресском
• Жанр: Публицистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-98083-047-2

100 лет назад в России началась Отечественная война.

После того как иудейская «пятая колонна», опираясь на «мировую закулису» развязала в России Первую анти-Русскую революцию 1904–1905 гг.; после того как по Империи прокатилась волна революционного террора, унёсшая десятки тысяч жизней, — русские люди ответили на революционное насилие — насилием, на еврейский террор — русской самообороной.

Сто лет назад враги России подучили достойный отпор.

Теперь они называют это «погромами».

Но то было началом Русского Сопротивления.

Читайте новую книгу Олега Платонова, разоблачающую иудейский миф о «погромах» и неопровержимо доказывающую, что в большинстве случаев евреи были не «невинными жертвами», а зачинщиками и главными виновниками этих событий, которые заслуживают названия Отечественной войны за освобождение от иудейского ига.

---

Здесь, в этом сарае несчастные жертвы не расстреливались из ружей и револьверов, как в других местах, а убивались ударами тяжелых молотов по голове, причем от этих ударов мозг вываливался на асфальтовый пая сарая. В течение дня и ночи фургоны, с наваленными на них трупами и торчащими во все стороны ногами, разъезжали по улицам города, наводя ужас па жителей, из коих каждый считал себя обреченным и только ждал своей очереди. Бежать было некуда и невозможно, ибо город был оцеплен кордоном красных войск… В этот разгар царившей в Киеве вакханалии погибли от руки палачей едва ли не все лучшие люди города, и среди них знаменитые профессора Киевского университета П. Армашевский и Ю. Флоринский, причем первый, как говорили, был зарыт в могилу живым, подвергшись предварительно жесточайшим пыткам и мучениям».[150]

В киевской Чека главную роль играл еврейский большевик М. Лацис, а среди палачей нечеловеческой жестокостью славились Роза Шварц и некая «товарищ Вера». У последних страшную ярость вызывали православные русские с нательными крестами. После богохульных глумлений изверги срывали эти кресты и выжигали огнем изображения креста на груди или на лбу своих жертв.[151]

Киевский палач М. Лацис учил своих подчинённых:

«Не ищите в деле обвинительных улик; восстал ли он против Советов с оружием или на словах. Первым долган вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого» .[152]

Этот еврейский большевик получал особое удовольствие от мучений русских людей во время пыток Очевидцы рассказывали, что при этих сценах отвратительное лицо Лациса расплывалось в улыбке.

В 1919 году в Одессе следователь Чека, бывший присяжный поверенный Гальперин, так напутствовал одну русскую женщину:

«Запомни раз навсегда железный закон революции… власть попадает в руки умнейших и сильнейших. Русский народ — тёмное быдло. Русская интеллигенция — св… ни к чему не способная; лучшими оказались мы (евреи). И потону вся власть не просто в руках евреев, а сильнейших и умнейших» .[153]

Одесские чекисты, состоявшие почти сплошь из евреев, даже в своей среде прославились изощренной жестокостью. Для допросов, пыток и казней они использовали два корабля — линейный корабль «Синоп» и крейсер «Алмаз». Особо зверские методы расправ применяли два старых еврейских большевика Вихман и Дейч. Для пытки стойких русских людей палачи приспособили корабельные печи, Самых непокорных прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно, постепенно продвигали их живыми, ногами вперед, в корабельную печь.[154] У палачей из Чека нередко были и свои особые пристрастия. Сотрудник одесской Чека еврейская большевичка Дора Явлинская (Евлинская) предпочитала убивать русских офицеров. От её руки погибли 400 офицеров.

Председатель петроградской Чека Урицкий любил наблюдать расстрелы из окна своего кабинета.

«Для меня, — говорил он, — нет высшего наслаждения видеть, как умирают монархисты».[155]

Закон против антисемитизма, введенный еврейскими большевиками в России 27 июня 1918 года, служил основой самого неограниченного произвола против русских людей. В нём говорилось:

«Совнарком предписывает всем Советам депутатов принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона».[156]

В 1918–1920 годах достаточно было еврею указать на человека, который, по его мнению, являлся антисемитом (например, только за то, что он бросил на него неодобрительный взгляд), и этого человека забирали в Чека, а то и расстреливали на месте. Русский писатель A. M. Ремизов рассказывает о случае, свидетелем которого он стал в 1919 году в Петрограде:

«Тут недавно возле Академии ученье было, один красноармеец и говорит: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, все это мы из-за жидов дерёмся!» А какой-то с портфелем: «Ты какого полку?» А тот опять: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, это мы все за жидов!» А с портфелем скомандовал: «Стреляйте в него!» Тогда вышли два красноармейца, а тот побежал. Не успел и до угла добежать, они его настигли да как выстрелят — мозги у него вывалились, и целая лужа крови».[157]

Большевики, особенно еврейские, не просто убивали русских людей, но самым гнусным образом открыто глумились над ними. Тон здесь задавали сами вожди. Троцкий, например, в брошюре «Октябрьская Революция» глумливо хвастался:

«Мы так сильны, что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 у даров розог, то 75 процентов тотчас выявилось и стало бы в хвост и только 25 процентов более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…».[158]

Творя неслыханную в истории расправу над русским народом, большевистские вожди укрепляли свои партийные организации кровью миллионов жертв, постепенно превращая почти каждого коммуниста в чекиста-палача.

«Хороший коммунист, — говорил Ленин, — в то же время есть и хороший чекист».

А один из связных вождя с немецкой разведкой Я. С. Ганецкий предлагает Ленину:

«Установить самую тесную связь партийных организаций с чрезвычайными комиссиями… Обязать всех членов партии, занимающих ответственные посты, сообщать в чрезвычайную комиссию все сведения, поступающие к ним как частным, так и официальным путём и представляющие интерес для борьбы с контрреволюцией…»[159]

Ленин горячо поддерживает предложение Ганецкого.

Еврейский большевик чекист С. И. Гусев (Я. Д. Драбкин) позднее, на XIV съезде партии, признавался:

«…Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом Чека, то есть смотреть и доносить… Я думаю, каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства… Можно быть прекрасными друзьями, но, раз мы начинаем расходиться в политике, мы вынуждены не только рвать нашу дружбу, но идти дальше — идти на доносительство».[160]

Чека была привилегированным органом большевизма. Ядро её кадров сложилось из профессиональных террористов-боевиков большевистских дружин 1905–1907 годов. Русских по национальности в них было сравнительно мало (и то в основном деклассированные, уголовные элементы). Больше половины её состава насчитывали евреи (в руководящих органах — 75–90 %), в значительных количествах были представлены латыши, эстонцы, поляки, армяне и даже китайцы и венгры. Немалая часть сотрудников Чека являлась не просто профессиональными убийцами (в среднем на каждого сотрудника Чека за годы Гражданской войны приходилось 30–40 убитых и замученных жертв), а настоящими садистами, специально искавшими «работы» в этом учреждении, чтобы удовлетворить свои патологические наклонности. Сохранилось немало описаний таких чекистов, которые постоянно находились в нервном возбуждении и успокаивались только при виде крови.[161] Причём принимались они в Чека не по ошибке, а специально, так как именно они лучше всего могли выполнять «работу», которую поручали им большевистские вожди.

Ленинская партия давала этим людям «право» убивать много и безнаказанно. Слой коммунистов-садистов был немал. Во всяком случае, среди чекистов и красноармейских командиров он достигал трети и более личного состава. За право убивать эти люди спорили и ссорились. Способность убивать не поморщившись становится главным критерием занятия командной должности. А. Голиков, более известный как писатель А. Гайдар, за свои садистские наклонности (а первые убийства он совершил еще в детстве) в 18 лет став командиром полка, ежедневно лично убивал нескольких безоружных мирных жителей, отказывавшихся сотрудничать с большевиками.

Сам садист Гайдар считал себя «романтиком» революции.[162]

Таким же типичным «романтиком» революции — садистом-убийцей — была советская писательница Е. Я. Драбкина. Дочь уже упомянутого нами еврейского большевика Я. Д. Драбкина (С. И. Гусева), жена председателя Чека, она воплотила в себе неистребимую ненависть ко всему русскому. Ещё девушкой она в качестве пулемётчицы участвовала в массовых расстрелах русских людей. Позднее любила об этом публично вспоминать с кошмарными подробностями. Слушавший её однажды К. Чуковский отмечает, что

«рассказывала она о них с юмором, хотя все они залиты человеческой кровью, и чувствуется, что, повторись это дело сейчас, она снова пошла бы в эту страшную бойню с примесью дикой нечаевщины».[163]

Верша страшную расправу над русскими людьми, «романтики» революции, подобные Гайдару или Драбкиной, творили неслыханные зверства.