Саша Майская - Любовь по заданию редакции

• Название: Любовь по заданию редакции
• Автор: Саша Майская
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7024-2419-4

Всем известно, что за городом жизнь гораздо здоровее и привольнее. Природа, свежий воздух, птички-бабочки, цветочки-ягодки… Опять же, люди в основном хорошие. Наверное. Женя Семицветова совершенно не собиралась выяснять это лично, но ее послали. В командировку. В результате выяснилось, что сельская жизнь таит в себе массу опасностей и неприятностей. Главной же неприятностью для Жени становится первый парень на деревне, красавец и охальник Андрей — главный ветеринар здешних мест.

И бросить бы все, сбежать в Москву, да что-то не пускает Женю. Во-первых, чувство долга, а во-вторых… Ну да! Ветеринар и не пускает!

---

— Женька, ты глупости говоришь.

— Нет! И ты знаешь это не хуже меня. Мы и провели эту ночь так, потому что были уверены, что больше никогда не встретимся. Теперь все изменилось.

— Да что изменилось-то? То, что теперь я знаю, что ты не Света и не работаешь в парикмахерской? Кстати, между прочим, я тебе не врал. И имя назвал, и сказал, что доктор…

— Знаю, знаю, перестань мне об этом напоминать! Ну дура я, что ж поделать.

— Жень… Я хочу тебя, ты хочешь меня. Это ясно как божий день. Разумеется, я не могу тебя ни к чему принуждать. Ты сама должна сказать «да»…

— Но я говорю — нет! Я здесь только для работы, договорились?

Ветеринар Долгачев улыбнулся широкой и на редкость противной улыбкой.

— Хорошо. Но моя смерть от спермотоксикоза будет на твоей совести.

— Врешь ты! Нет такой болезни! У меня дома справочник есть.

Андрей молча поднял с пола Женькину футболку и бросил ей.

— Пошли, покажу тебе комнату. Спать ложись. Завтра рано вставать.

— Почему? Завтра ж воскресенье?

— В деревне выходных нет. Я выезжаю в пять тридцать, потому что у Степановых в стаде надо провести вакцинацию от ящура. Надеюсь, ты едешь со мной? Тебе же нужен материал для статьи. Твой Вадим Адольфыч сказал…

— Он Альбертыч.

— Да фиолетово, пусть Альбертыч. Он сказал, что ты должна сопровождать меня повсюду, кроме сортира.

— Фу!

— Каюсь, взбешен и неудовлетворен. У нас, мужиков, с этим проблемы. Вам проще. Достаточно простого силиконового изделия…

— Фу еще раз. Это мелко, Долгачев!

— В пять тридцать выходим из дома.

Идя вслед за Андреем, Женька пыталась вычислить, во сколько ей надо встать, чтобы к половине шестого умыться, накраситься и одеться. Выходило — уже через полчасика.

На пороге комнаты Андрей сухо пожелал ей спокойной ночи и ушел вниз. Предательница Матильда, не говоря уж о Лесике, не пожелала идти с Женькой, мирно заснув на домотканом коврике возле печки.

Заперев дверь, Женька Семицветова с большим чувством высказала вслух все, что чувствовала. В ответ из-за двери послышался гнусный смешок. Женька пнула дверь и отправилась в постель.

Она погасила свет — и немедленно включила его снова. Потом снова погасила и недоверчиво повертела головой в полной темноте. У нее было такое ощущение, что она разом ослепла и оглохла. Вокруг было черно и тихо, совсем. Абсолютно! Ни малейшего проблеска света, ни единого звука. Довольно неприятное ощущение, надо сказать. Женька натянула одеяло до самого носа и закрыла глаза, хотя в такой темноте это было несущественно.

Чрез пять минут она села, обливаясь холодным потом. Тишина давила на мозг свинцовой плитой. Раньше ей и в голову не приходило, сколько звуков раздается в нормальной московской ночи и как много электроэнергии тратится ночью в большом городе. Здесь все было иначе. Ни жужжания холодильника, ни стука лифта, ни гула машин. Ни отблеска рекламы на стене. Даже окна не было видно.

Женька вновь честно попыталась уснуть — и тут услышала шорох. Тихий такой, вкрадчивый шорох где-то над головой. Или рядом с подушкой. Или под кроватью. А потом топоток маленьких ножек…

За окном сильно и резко прокричала ночная птица, и Женя Семицветова с воплем скатилась с кровати, в полной темноте нашарила дверь и почти слетела с лестницы. В горнице было ГОРАЗДО светлее, потому что светились раскаленные угли в печи, и потому она безошибочно нашла диван, на котором в изумлении приподнялся навстречу ей абсолютно голый и невыразимо сексуальный герой следующего выпуска журнала «Самый-Самый», Андрей Сергеевич Долгачев.

Женька прыгнула с разбега и с облегчением прижалась к широкой груди сельского подвижника ветеринарии.

Как писали в старину, опустим же завесу стыдливости над происходившим в эту ночь безобразием…

Они пролежали несколько томительно долгих секунд, а потом не сговариваясь, бесшумно и яростно набросились друг на друга.

Они целовались взахлеб, неистово, словно желая удостовериться, что с ними ничего не произошло и все осталось по-прежнему. Руки сплетались с руками, горячие тела льнули друг к другу, и Женька закусила губу до крови, чтобы не дать вырваться стону, а Андрей уткнулся лицом ей в плечо. Их страсть была почти неконтролируемой, так как в крови бурлил адреналин, а потом на смену возбуждению пришло блаженство покоя, и они заснули в объятиях друг друга, едва успев прикрыться простыней.

ЖЕНЬКА

Сначала я была снизу, а Андрей сверху, потом мы поменялись, потом упали с дивана и долго возились на полу, а потом темнота вокруг меня расцветилась такими фейерверками, что я едва не умерла от переполнявшего меня восторга.

Тысячу раз я улетала в ночное небо — и тысячу раз срывалась с немыслимой высоты, ничуть не боясь этого падения, потому что меня держали самые нежные и самые надежные в мире руки. Наши сердца бились одинаково, кожа моя горела — не то от аллергии, не то поцелуев — и я, кажется, плакала от счастья, потому что он делал все настолько правильно, настолько хорошо, что сил не было жить дальше… без него.

Я заснула, как провалилась. И уже через мгновение проснулась, потому что меня кто-то тряс за плечо и приговаривал:

— Вставай, развратница, через десять минут выезжаем.

Знаете ли вы, что утром в Карауле так же темно, как и ночью? Знайте теперь.

С моей точки зрения за окном никаких перемен не произошло, но Андрей уже натягивал свитер и одновременно следил за кофе, приговаривая:

— Кто рано встает, тому бог подает. Подъем, журналюга. И не забудь взять с собой блокнот и ручку. У тебя сегодня будет редкий шанс поработать, потому как я подозреваю, что дома тебе этого сделать не удастся.

— По…чему?

Андрей повернулся и серьезно посмотрел на меня.

— Потому что дома я тебе работать не дам. Я буду любить тебя при каждом удобном случае, пока ты не признаешь, что мы исключительно подходим друг другу.

— Я… это…

— Темноты боишься, я знаю. Тихо здесь, правда?

— Не то слово. А у тебя соседи есть?

— Метров двести до крайнего дома. Я на отшибе поселился, потому как односельчане иногда любят погулять с гармошкой и мордобоем.

Я робко выползла из-под одеяла и пошлепала к себе наверх. Здесь первым делом выяснилось, что электричество выключили, и потому одеваться мне пришлось при свете дисплея мобильника. Я искренне надеялась, что вытащила из сумки правильные вещи.

Насколько правильные, выяснилось внизу, при свете патриархальной керосиновой лампы. Я ухитрилась одеться чрезвычайно стильно — в черные колготки, красную клетчатую юбку и красный шерстяной жакет. Еще на мне была черная водолазка — в основном для того, чтобы прикрыть очередную партию синяков на шее — и мои резиновые сапоги, которые я купила на выезде из Москвы. Надо ли говорить, что у нас, стильных деловых москвичек, вкус развит до уровня интуиции? Сапоги были ярко-красными. Да, и еще скромный кулон в виде розочки на длинной цепочке.

Андрей от такой красоты, по-моему, обалдел, но время поджимало, и он выпихнул меня на улицу, торопливо гася лампу. Выяснилось, что грязь за ночь превратилась в ледяную корку, а изо рта валит пар. К счастью, Андрей прихватил вчерашний бушлат, и я в него с наслаждением завернулась, после чего покорным осликом потопала к «хаммеру». Постояв некоторое время возле машины, я оглянулась — и Андрея не увидела. Через секунду что-то страшно затарахтело, и раздался голос моего любовника:

— Але, гараж! Чего стоим, кого ждем? Иди, подсажу.

Я не верила своим глазам, но… из небольшого ангара на полянку выехал настоящий трактор. Нет, не тот симпатичный, рыженький, похожий на игрушку, который гребет в Москве снег с тротуаров. Настоящий, синий и ржавый, заляпанный засохшей грязью и тарахтящий, на чем свет стоит.

В полном ошеломлении я подошла к страшной машине и стала искать хоть что-нибудь, похожее на ступеньки, но тут потерявший терпение Андрей вылез из кабины и молча забросил меня, словно куль с сеном, на сиденье.

Подробности поездки я опускаю, скажу только, что путь наш пролегал через вспаханные поля. То есть теоретически там была дорога, но практически это было тоже самое поле — подмороженные пласты чернозема, через которые наш трактор бодро прыгал, так, что у меня зубы стучали.

Степановы в лице Степанова-старшего, Степанова-среднего и Степанова-младшего (60, 30 и 10 лет соответственно) встречали нас на краю поля, граничившего с зеленым, хотя и тоже подмерзшим, лугом. Вместе со Степановыми во встрече принимали живейшее участие около миллиона — на мой неискушенный взгляд — голов крупного рогатого скота. ОЧЕНЬ крупного и несомненно рогатого.

Андрей заглушил мотор, после чего в ушах у меня зазвенело от тишины, выпрыгнул из кабины, поздоровался со всеми Степановыми за руку, коротко представил меня в качестве «корреспондента из города» и побрел куда-то вместе со старшим и средним Степановыми, негромко обсуждая, видимо, детали предстоящей вакцинации. Рогатый скот послушно затопал сзади.