Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

• Название: Родиться в Вифлееме [СИ]
• Автор: Дмитрий Виконтов
• Издательство: Журнал «Самиздат»
• Жанр: Боевая фантастика

Война похожа на пожар в сухом лесу. Огонь ширится, пожирает все вокруг, все ближе и ближе подбирается к твоему дому. Можно бороться с пламенем, а можно оставить огонь, и сделать все, чтобы первым сгорел дом врага. Но что делать, если вдруг ты понимаешь, что за ревом пламени никто не слышит страшный гул цунами, уже мчащиеся к берегу. Волны, которая не пощадит никого, которая сметет и правых и виноватых, волны, которая будет концом — и после которой не будет начала… И все что тебе остается — это выбирать: где твое место и в чем твой долг. Бороться с огнем или встать на пути волны. Чего бы это не стоило тебе…

* * *

Версия с СИ от 10/05/2011.

---

Снега намело много, но он не собирался отступать. Первым делом очистив стоявшую у самого края скамейку, положил на нее цветы и серо-стального цвета портфель. Затем усердно начал очищать все вокруг прячущейся в тени яблони могилы. Белый мрамор, соперничающий с блеском в погожий день свежевыпавшего снега, покрытый защищающей от непогоды и времени прозрачной — и вблизи едва различимой — пленкой. Вырастающий с края могилы куст роз и тюльпанов, даже в такой пасмурный день ярко сверкающий серебром — могила была едва ли ни единственным ярким пятном в сумеречном, сером дне.

Или она лишь такой казалась.

Раскрытая посредине книга, сделанная из бежевого камня, опиралась на куст так, что с того места, где он стоял, без труда можно было прочитать выгравированные черным с серебристой каймой надписи.

«Майкл Ли Твист. 2550–2575». «Марта Ли Твист. 2553–2575».

На каждой половине книге легкими, едва заметными штрихами был нанесен герб Дальней Разведки: плывущий к горизонту по неспокойному морю парусник, а снизу по три слова: «Помним. Любим. Скорбим». И крест Единой Церкви на мраморе от книги до края плиты.

Он смел последние крупицы снега с пленки на мраморе, отступил на шаг. Глаза кольнуло, и нечто чуть подзабытое дрогнуло, пробуждаясь, в груди. Три года он не приезжал сюда, словно надеясь, что время сможет приглушить, ослабить боль утраты.

Как оказалось, засевшие в сердце шипы все эти время исправно делали вид, что их зазубренные края сгладились, а острие сломано и затупилось — чтобы сейчас разом пробудиться и вонзиться еще глубже в старые раны.

Некоторая боль не утихает никогда. И время не лечит, а просто позволяет дожить до того мига, когда ты наберешься сил вновь взглянуть прошлому в глаза. Мало — но иногда и такая малость оказывается ценнее всех благ мира.

Он сморгнул, чтобы вновь видеть все четко, а не расплывшимися контурами. Взял со скамейки цветы, встал сбоку от мраморной плиты и опустился на колени прямо в оставшийся, примятый снег.

Бутоны алыми кляксами растеклись по пленке над мрамором. Во всем, что было в саду — цветы оказались единственной яркой краской, кроме черного, белого и серого, будто подчеркивая контрастом всю горечь пасмурного дня.

Горячие капли побежали по гладко выбритой щеке, оставили на губах соленый привкус и сорвались, одна за другой, падая на…

…изгиб туннеля под ногами.

Я стоял, держась одной рукой за стену, другой — за грудь, изо всех сил пытаясь унять неровно бьющееся сердце. Это воспоминание вернуло утраченную частицу меня, но, Господи, как же больно от всего этого

Как же больно.

«Они умерли», — тень говорит.

— Они убили их! — цежу сквозь стиснутые зубы, стоя с зажмуренными глазами. Молоточки в затылке с радостью принимаются за свое дело, но пока я не обращаю на них внимания — они ничто по сравнению с тем, что пытается проломиться на свободу сквозь ребра. — Тэш’ша убили их!

Я не могу сказать, откуда и как, но знаю, что каждое слово — правда. Мои родители погибли и убили их наши враги. Забрали у меня самых близких людей, заставили мучиться от одиночества, горя, боли утраты.

Испытанная в прошлом, в каюте капитана лайнера ненависть приходит на смену боли.

«Ты ненавидишь тэш’ша?» — тень словно читает мои мысли.

— ДА! — бессмысленный ответ на бессмысленный вопрос, но мне нужно хоть как-то сбросить напряжение, взять под контроль душащий гнев.

«Почему? Зачем они это сделали?»

Я открываю глаза, смаргиваю слезы, машинально пытаясь посмотреть на фата-моргану, следующую за мной. Тень ускользает, как и прежде, оставляя по себе чувство, будто я опоздал на долю секунды.

— Это что, шутка?

«Нет. Все имеет причину. Всякая причина имеет следствие. Постигая причину, ты постигаешь следствие. С ними постигаешь нити, связавшие их воедино. Цепь причин и следствий образует новые нити, по которым мы скользим от мига к мигу. Почему они убили твоих родителей?»

— Они враги, — выплевываю в пустоту слово, объясняющее все.

«И это единственная причина? Они убили их просто потому, что враги?»

Я с трудом слежу за смыслом сказанного. Сердце немного успокоилось, и я продолжаю брести вверх по очередному витку.

— Этого мало?

«Очевидно, достаточно для твоей ненависти».

— Какая разница? Какая тебе разница?!

«Все имеет причину. Всякая причина имеет следствие. Если ненависть самоценна, то причина действительно не имеет значения. Но если нет — то глупо расходовать такое сильное чувство без понимания истоков».

Я запинаюсь на ходу, очумело тряся головой. Что это… эта пытается сказать?

— Они убили их! Они забрали их у меня! Это ли не причина?!

«Это помогает тебе сражаться? Помогает убивать их?»

— Да!

«Ты помнишь, что было после прыжка?»

Я закрываю глаза, концентрируясь на вопросе. Не самый плохой способ, чтобы унять кипящие в душе чувства.

— Был бой. Мы сражались, атаковали станцию наблюдения…

«Ты помнишь бой?»

Я медленно иду вслепую, кончиками пальцев ведя по стене, чтобы не потерять ориентацию. Бой…

…шел уже вторую половину часа — и приятного в происходившем было мало.

Совсем мало.

«ТРЕТЬЯ „ЗЕЛЕНАЯ“ ЭСКАДРИЛЬЯ: ПРИГОТОВИТЬСЯ К ПЕРЕХВАТУ КОСМОЛЕТОВ ПРОТИВНИКА; РАЗВЕРНУТЬСЯ КУРСОМ „+альфа.45“[20]», — сообщил визор. Маркеры отметили курс и предполагаемые места появления носителей тэш’ша с космолетами.

Два с половиной десятка космолетов оторвались от поредевшего строя «Зеленых» эскадрилий над колонной тяжелых кораблей. Все казалось простым и понятным, когда план атаки на станцию наблюдения пришли на визор в ангаре.

В реальности все оказалось сложнее и страшнее.

Тэш’ша не собирались сдаваться или дарить легкую победу людям.

«Красные» эскадрильи увязли в подтягивающихся из-за станции наблюдения космолетах — и, хоть разведке удалось точно установить ее местонахождение, в угадывании количества сил прикрытия руфовцы полностью облажались. Точнее, тяжелых кораблей оказалось даже на два меньше, чем ожидалось — восемь штук, но вот космолеты все прибывали и прибывали, почти сравнявшись числом со всеми «Красными». А командовавшие обороной тэш’ша не стали бросаться в бессмысленную атаку, начав расходиться от станции наблюдения. Не очень далеко, но достаточно, чтобы даже у пилотов, занятых прикрытием ждущих своего часа «Бармаглотов», не осталось сомнения — стоит только ОГФ сунуться к станции, как тэш’шские корабли пойдут в атаку. Никто не сомневался, что их уничтожат — и станцию за компанию, — но также никто не сомневался, что цена такой победы будет велика.

И все же, выстроившись стандартным «цилиндром» — в центре линкоры, вокруг них «арки» и корветы, — ОГФ двигалась к станции наблюдения. Время уходило, и с каждой минутой росла вероятность прибытия подкрепления к «котам». Переданный на каждый космолет перед вылетом приказ Военного Совета не оставлял места для раздумий или сомнений: последняя станция наблюдения Империи вблизи Авалона должна быть уничтожена любой ценой.

И по самым оптимистическим оценкам «любой ценой» начнется минут через десять, как только колонна ОГФ приблизится к бешеной карусели «Красных» и тэш’ша.

Визор вывел очередное сообщение: Тактический Центр ОГФ корректировал курс их эскадрильи. Еще две «Зеленых». Линкор «Касабланка», две «арки» — «Северный Хаталь», «Мартин Хайнгрем» и пять корветов — все это им на подмогу. Сообщение мигнуло, погасло, сменившись общим предупреждением: уровень угрозы силам Конфедерации со «среднего» стал «высоким».

Ему не требовалась помощь визора или навкома, или специальные разъяснения ТЦ, чтобы понять смысл последних директив: гравидетекторы зафиксировали идущие к ним силы Империи. Будто читая его мысли, навком передал на визор приблизительные координаты зон выхода из гиперпространства врага — все, к сожалению, еще вне досягаемости что «арок», что линкора.

Время, отпущенное им на раскачку, вышло.

Сферу радара перечеркнули две-три дюжины точек — линкор и «арки» выпустили зонды к ожидаемому месту прибытия врага. Строй эскадрильи окончательно распался — космолеты разошлись, активируя энергоблоки защитных экранов. С тэш’ша станется первым делом запустить навстречу им торпеды с термоядерными боеголовками… как и будут — бесспорно — запущены торпеды с кораблей ОГФ.

Он коснулся кнопки на панели перед ним. Навком спроецировал изображение «Стрелы» оконтуренной пульсирующей линией; один из четырех энергоблоков у заднего маневрового кольца мигал в такт пульсации линии — защитный экран обволок космолет.