Джером Джером - Дневникъ паломника

• Название: Дневникъ паломника
• Автор: Джером Джером
• Издательство: Типография братьев Пантелеевых
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1893

«Дневник паломника» (The Diary of a Pilgrimage, 1891) — роман, основанный на реальном путешествии Джерома К. Джерома. Данный перевод (в дореформенной орфографии) был опубликован в литературно-историческом журнале «Вестник иностранной литературы», № 1 за 1893 год.

---

Джером Клапка Джером Дневникъ паломника

Предисловие

Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ одинъ изъ моихъ друзей говоритъ мнѣ: —  Отчего вы не напишете серьезную книгу? Не мѣшало бы вамъ заставлять публику шевелить мозгами.

 —  Да хватитъ ли меня на это? —  спрашиваю.

 —  Попытайтесь, —  былъ отвѣтъ.

Вотъ я и попытался. Это серьезная книга. Поймите меня. Эта книга образуетъ вашъ умъ. Въ этой книгѣ я разсказываю о Германіи  —  по крайней мѣрѣ все, что мнѣ извѣстно о Германіи и о представленіи Страстей въ Оберъ-Аммергау. Разсказываю и о другихъ вещахъ,  —  только не все, что знаю, дабы не раздавить васъ своими знаніями. Я хочу просвѣщать васъ помаленьку. Когда вы прочтете эту книгу, мы можемъ начать сызнова и я разскажу вамъ еще кое-что. Но еслибъ я выложилъ разомъ всѣ свои свѣдѣнія, то могъ бы утомить васъ, набить вамъ оскомину и стало быть не достигъ бы своей цѣли. Итакъ я излагаю предметъ въ легкой и увлекательной формѣ, стараясь заинтересовать даже легкомысленныхъ молодыхъ людей. Они не должны замѣтить, что ихъ поучаютъ уму-разуму: въ виду этого я насколько возможно постарался скрыть отъ нихъ, что это очень серьезная и полезная книга. Я хочу оказать имъ добро безъ ихъ вѣдома. Я хочу всѣмъ вамъ оказать добро: образовать вашъ умъ и заставить васъ шевелить мозгами.

Что вы подумаете, прочитавъ эту книгу, —  я не желаю знать, право не желаю.

Для меня достаточное вознагражденіе  —  сознаніе исполненнаго долга и процентъ изъ барышей, вырученныхъ отъ продажи книги.

Понедѣльникъ 19

Мой другъ Б. —  Приглашеніе въ театръ. —  Скверный обычай. —  Мечты будущаго путешественника. —  Какъ описать высокимъ слогомъ свою родину. —  Пятница  —  счастливый день. —  Паломничество рѣшено.

Мой другъ Б. явился ко мнѣ нынче утромъ и спросилъ, поѣду ли я съ нимъ въ театръ въ слѣдующій понедѣльникъ.

 —  О, да! разумѣется, старина! —  отвѣчалъ я. —  Вы достали ордеръ?

Онъ отвѣчалъ:

 —  Нѣтъ, ордеровъ не даютъ. Мы заплатимъ за входъ.

 —  Заплатимъ! Заплатимъ за входъ въ театръ! —  воскликнулъ я въ изумленіи. —  Какой вздоръ! Вы шутите?

 —  Милѣйшій, —  возразилъ онъ,  —  неужели вы думаете, что я сталъ бы платить, еслибъ можно было попасть даромъ? Но устроители этого театра не имѣютъ понятія о «билетѣ на право свободного входа», —  непросвѣщенные варвары! Ихъ нисколько не тронетъ ваша принадлежность къ прессѣ; они не интересуются прессой; они знать не хотятъ о прессѣ. Не стоитъ обращаться къ режисеру, потому что у нихъ нѣтъ режисера. Если вы хотите, чтобъ васъ впустили, —  извольте заплатить. Если не хотите платить, —  васъ не впустятъ: таковъ ихъ обычай.

 —  Милый мой, —  отвѣчалъ я, —  какой скверный обычай! Да, что же это за театръ? Видно, я никогда не бывалъ въ немъ.

 —  Должно быть, —  отвѣчалъ онъ. —  Это театръ въ Оберъ-Аммергау, —  первый поворотъ налѣво отъ станціи Оберъ, въ пятидесяти миляхъ отъ Мюнхена.

 —  Гмъ! неблизкій путь! —  замѣтилъ я. —  Такому захолустному театру не слѣдовало бы важничать.

 —  Онъ вмѣщаетъ семь тысячъ человѣкъ, —  отвѣчалъ мой другъ Б. —  и биткомъ набитъ при каждомъ представленіи. Первое представленіе будетъ въ слѣдующій понедѣльникъ. Поѣдете?

Я подумалъ, заглянулъ въ записную книжку, увидѣлъ, что тетка Эмма пріѣдетъ къ намъ въ субботу и останется до пятницы, разсчиталъ, что если я уѣду, то вѣроятно не встрѣчусь съ нею и стало быть не увижу ея въ теченіе еще нѣсколькихъ лѣтъ, —  и рѣшилъ ѣхать.

Правду сказать, меня соблазнилъ не столько театръ, сколько поѣздка. Сдѣлаться великимъ путешественникомъ всегда было моей задушевной мечтой. Я былъ въ восторгѣ, еслибъ могъ писать въ такомъ примѣрно родѣ:

 —  Я курилъ мою благовонную гаванну на залитыхъ солнцемъ улицахъ стараго Мадрида и втягивалъ ѣдкій вонючій дымъ трубки мира въ жалкомъ вигвамѣ дальняго Запада; и прихлебывалъ мой вечерній кофе подъ молчаливою сѣнью палатки, между тѣмъ какъ спутанные верблюды щипали скудную траву пустыни; и глоталъ жгучую водку сѣвера, между тѣмъ какъ олень жевалъ свой кормъ въ хижинѣ рядомъ со мною, а блѣдные лучи полунощнаго солнца играли на снѣгу; я чувствовалъ на себѣ огонь блестящихъ глазъ, сверкавшихъ на меня съ окутанныхъ чадрами, подобныхъ привидѣніямъ, лицъ въ узкихъ улицахъ древней Византіи, и съ улыбкой отвѣчалъ (что конечно не дѣлаетъ мнѣ чести), на вызывающіе взоры черноглазыхъ дѣвушекъ Іеддо; я бродилъ тамъ, гдѣ «добрый» Гарунъ аль-Рашидъ пробирался ночью, переодѣтый, въ сопровожденіи своего вѣрнаго Мезрура; я стоялъ на мосту, гдѣ Данте поджидалъ прославленную Беатриче; я плавалъ на водахъ, носившихъ трирему Клеопатры; я стоялъ на томъ мѣстѣ, гдѣ упалъ Цезарь; я слышалъ шелестъ роскошныхъ платьевъ въ салонахъ Парижа и бряцанье бусъ, обвивающихъ черныя шеи красавицъ Тонгитобу; я изнемогалъ подъ жгучими лучами солнца Индіи, я замерзалъ въ снѣгахъ Гренландіи, я видѣлъ вокругъ себя дикія орды Африки, я засыпалъ, завернувшись въ походное одѣяло, подъ тѣнью гигантскихъ сосенъ Сѣверной Америки, за тысячи миль отъ центровъ человѣческой жизни.

Б., которому я излагалъ свои мечты этимъ капризнымъ слогомъ, возразилъ, что тоже впечатлѣніе можно произвести, описывая мѣсто своего постояннаго жительства.

 —  Я могу развести такую же рацею, не уѣзжая изъ Англіи, —  сказалъ онъ. —  Вотъ, слушайте-ка:

 —  Я сосалъ мой четырехпенсовый мунштукъ на пескахъ Флитъ-Стрита, и попыхивалъ моей двухпенсовой маниллой въ раззолоченныхъ залахъ Критеріона, я тянулъ мое пѣнистое пиво тамъ, гдѣ прославленный Ангелъ Ислингтона собираетъ жаждущихъ подъ сѣнь своихъ крыльевъ, и пропускалъ рюмочку въ вонючемъ салонѣ Сого! Возсѣдая на хребтѣ причудливаго осла, я направлялъ его бѣгъ,  —  вѣрнѣе сказать, направлялъ погонщикъ, подгонявшій осла сзади, —  по безотраднымъ пустырямъ Гемпстеда и мой челнокъ спугивалъ дикихъ утокъ съ ихъ уединенныхъ пристанищъ вътропическихъ областяхъ Баттерзи. Я скатился кубаремъ съ крутого и высокаго склона Тригилля, между тѣмъ какъ веселыя дочери Востока хохотали и хлопали въ ладоши, любуясь на эту сцену; и тамъ, гдѣ рѣзвились когда-то кудреглавые дѣти злополучныхъ Стюартовъ, я блуждалъ по уединеннымъ дорожкамъ стариннаго сада, обвивая рукой гибкую талію прекрасной Евиной дщери, въ то время, какъ ея мамаша тщетно искала насъ по ту сторону забора. Я носился до того, что голова шла кругомъ и сердце разрывалось (да и не одно сердце) на маленькой, но необычайно тряской, лошадкѣ, которую можно нанять за пенни, на равнинахъ Ревгэмъ Рэя, и покачивался подъ праздными толпами Барнета (хотя врядъ ли кто нибудь изъ нихъ былъ такъ празденъ какъ я), сидя на ярко-раскрашенной колесницѣ, влекомой за веревку. Я попиралъ мѣрными стопами полы Кенсингтонскаго Тоутъ Голля (билетъ по гинеѣ, включая и напитки, —  если протискаешься въ буфету); я видѣлъ вокругъ себя дикія орды Дрюри-Лена въ ночь боксеровъ; я величаво возсѣдалъ въ первомъ ряду галлереи на представленіи модной пьесы, сожалѣя, что не истратилъ вмѣсто этого мой шиллингъ въ восточныхъ залахъ Альгамбры.

 —  Вотъ вамъ, —  сказалъ Б., —  чѣмъ хуже вашей, а написать можно сидя дома.

 —  Не стану спорить,  —  отвѣчалъ я. —  Вы не поймете моихъ чувствъ! Въ вашей груди не бьется буйное сердце путешественника; вамъ чужды его стремленія. Все равно! Довольно того, что я ѣду съ вами. Сегодня же куплю книгу нѣмецкихъ разговоровъ, и голубую вуаль, и бѣлый зонтикъ, и все, что необходимо для англійскаго туриста въ Германіи. Когда мы отправимся?

 —  Въ дорогѣ будемъ добрыхъ двое сутокъ… Что же, ѣдемте въ пятницу.

 —  А можетъ быть пятница несчастный день для выѣзда? —  усумнился я.

 —  О, Господи,  —  возразилъ онъ почти грубо, —  выдумаетъ тоже! Точно Провидѣніе будетъ устраивать Европейскія дѣла въ зависимости отъ того, поѣдемъ ли мы въ пятницу или въ четвергъ!

Онъ прибавилъ, что удивляется, какъ это я, такой разумный въ иныхъ случаяхъ человѣкъ, могу придавать значеніе бабьимъ сказкамъ. Онъ сказалъ, что и самъ, въ старыя времена, когда былъ еще молокососомъ, вѣрилъ этимъ глупостямъ и никогда, ни за что, ни за какія коврижки, не рѣшился бы предпринять экскурсію въ пятницу.

Но однажды пришлось рѣшиться. Дѣло стояло такъ, что приходилось либо выѣзжать въ пятницу, либо вовсе отказаться отъ поѣздки. Онъ рискнулъ попытать счастье.

Уѣзжая, онъ готовился ко всевозможнымъ случайностямъ и злоключеніямъ. Вернуться живымъ  —  вотъ все, о чемъ онъ мечталъ.

И что же! эта поѣздка оказалась самой веселой изъ всѣхъ его поѣздокъ. Это былъ сплошной, непрерывный рядъ успѣховъ.

Послѣ этого онъ рѣшилъ всегда выѣзжать въ пятницу, и такъ и дѣлалъ, и всегда въ добрый часъ.

Онъ прибавилъ, что никогда, ни за что, ни за какія коврижки не выѣдетъ въ другой какой нибудь день, кромѣ пятницы. Вѣдь экая глупость это суевѣріе насчетъ пятницы!