Кристофер Хибберт - Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана

• Название: Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана
• Автор: Кристофер Хибберт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1209-2

Эта книга – история Крымской войны 1854 – 1855 годов. В ней достоверно и ярко описаны главные события: осада Севастополя, Балаклавская битва, штурм Малахова кургана. В центре повествования – трагическая фигура командующего английской армией лорда Раглана, человека, обладающего несомненными дипломатическими способностями, умного и храброго. Он не был великим полководцем, но был честным человеком и тяжело переживал последствия своих ошибок в ведении войны. Автор цитирует подлинные документы, письма и воспоминания очевидцев.

---

Несмотря на признание турецкого командующего в том, что ему очень понравились английские солдаты, Раглан не мог вернуть ему комплимент. Он предпочел бы не иметь никаких дел с башибузуками, этой «шайкой головорезов», даже при том, что герцог Ньюкаслский приказал полковнику Битсону, в свое время занимавшемуся обучением индийской кавалерии, подготовить несколько турецких эскадронов для взаимодействия с британскими войсками. Турки вызывали в нем отвращение своей неоправданной жестокостью к болгарскому населению, напоминая ему испанских партизан, так же жестоко издевавшихся над французскими пленными во времена его молодости. Раглан никогда и не помышлял о совместных действиях с такими союзниками. Наверное, такое предубеждение было простительным. И Омер-паша, благодарный Раглану за дружбу, никогда не просил его о том, чтобы использовать турецких солдат бок о бок с англичанами.

Итак, в те несколько недель раннего лета ничто не омрачало обстановки уважения и взаимопонимания между союзниками. Для английских солдат это были счастливейшие времена. Рацион солонины и галет был вполне достаточным. Некоторые офицеры жаловались на кислый вкус ржаного хлеба, в котором к тому же водилось изрядное количество муравьев. Другие в письмах подробно живописали свои многочисленные лишения. Ведь теперь им приходилось есть из оловянных тарелок, пить из одной-единственной кружки, пользоваться седлом вместо стола и даже – есть лук! Но таких было меньшинство. Большинство же англичан считало, что они неплохо питаются. К их услугам по оптовым ценам были пиво, сахар, чай, рис и сушеный картофель. Болгары предлагали кур за 1 шиллинг 2 пенса, индеек – за 2 шиллинга 6 пенсов, молоко – по 1 пенни за кварту, яйца – по 2 пенса за дюжину. А местное вино, по откликам офицеров, было очень даже неплохим, особенно если добавить в него немного сахара и гвоздики, которая в изобилии росла в окрестностях лагеря.

Много занимались спортом: купались в море, ловили в окрестных озерах огромных карпов, лещей и щук, в лесах охотились на антилоп и кабанов.

Но в окрестностях водились и другие звери: змеи, тысячи лягушек, насекомые длиной по два дюйма, слизняки и пиявки. И чем ближе был конец жаркого солнечного лета, тем больше английские солдаты ненавидели этих обитателей Болгарии.

Первая дивизия расположилась лагерем в районе озера Алладин, в 8 милях от Варны. Днем местность казалась красивой и абсолютно безвредной. Однако к ночи все менялось. Казалось, все вокруг так и сочится влагой и ядовитыми испарениями. Солдаты страдали от расстройств желудка, хронического насморка и депрессии. Бывали случаи холеры. Лагерь перенесли, но случаев заболеваний не убавилось. Целыми днями с запада дул жаркий ветер, принося с собой облака пыли, грязи и мертвых насекомых. И наконец, 19 июля из французского лагеря пришла весть о разразившейся там эпидемии холеры. Через три дня болезнь перекинулась к англичанам. Лагерь снова перенесли, но холера следовала за солдатами по пятам.

Всеми овладела апатия. Люди бродили вялые, злые и бледные, как призраки. Лорд Раглан, несмотря на то что выглядел бледным и утомленным, продолжал много и упорно работать. Генерал-квартирмейстер лорд де Рос стал похож на «полную развалину». Хирург бригады охраны записал в своем дневнике: «Все выглядели так, будто на них внезапно свалилось по целому десятку лет страданий и лишений». 31 июля он не узнал офицеров своего собственного полка, настолько их лица казались усталыми и истощенными. Мухи, комары и жуки кишмя кишели в лагере. Насекомые заводились в многочисленных кусках мяса, которые люди, слишком измученные, чтобы есть, просто выкидывали. Не соблюдались элементарные правила гигиены. Отхожие места были переполнены, но у солдат не хватало сил отрыть новые. Разлагающиеся трупы лежали прямо на солнце. В огромных бараках развернутого в Варне полевого госпиталя измученные санитары с пугающим спокойствием смотрели на мечущихся в горячке пациентов. Больные страдали от вшей и блох. По грязному полу спокойно перемещались полчища крыс, один вид которых вызывал невольную дрожь.

В начале августа обратно в Европу потянулись перенесшие заболевания солдаты французской армии. Их отъезд наблюдал корреспондент «Таймс» Россель. На него произвела угнетающее впечатление бесконечная вереница повозок с молча сидящими в них, сложив руки, измученными людьми. Тишину нарушали только редкие вскрики и стоны лежащих в повозках тяжелобольных. Заметив, что около 50 повозок шли пустыми, Россель поинтересовался у французского офицера, зачем они нужны. Тот коротко ответил: «Для мертвых».

Ходили слухи, что из госпиталя никто не выходил живым, поэтому солдаты старались как можно дольше скрывать свою болезнь. С характерной для него лаконичностью командир 1-го полка записал в дневнике: «Холера наступает, люди быстро умирают. Все отправленные в госпиталь в Варне оказались в могиле. За две последних ночи умерло 15 человек. Об отправленных возницами на медицинских повозках ветеранах следует забыть. Думаю, всех их похоронят в Варне. Перед отъездом туда они все напились и теперь, наверное, умрут как собаки».

Напивались не только возницы медицинских повозок. Среди солдат бродило поверье, что французы оказались восприимчивы к болезни потому, что предпочитают дрянное красное вино. А вот если пить крепкий бренди, большая бутыль которого стоит 3 шиллинга 6 пенсов, то ни за что не заболеешь. К середине августа вид французского или английского солдата, лежащего мертвым в обнимку с бутылкой и облепленного мухами, уже никого не удивлял.

Несмотря на огромное число новых приказов, ограничивавших вольности в поведении и внешнем виде, дисциплина стремительно падала. После того как произошел случай мародерства в 88-м полку, в дивизии всячески пытались бороться с этим явлением. Солдат, обнаруженный на удалении более одной мили от лагеря, подлежал аресту. Офицерам было запрещено носить гражданское платье. Тем не менее, некоторые из них бродили в расстегнутых мундирах, в тюрбанах вместо фуражек, без шейных платков, заросшие до такой степени, что из чащи волос на лице торчали одни носы[7].

7 августа жара спала, и стало холодно. Однако это не принесло солдатам облегчения. Через три дня в Варне разразился жесточайший пожар, причинивший ущерб на многие тысячи фунтов. Сгорели склады, а с ними 16 тысяч пар обуви и более 150 тонн галет. Только в одном из полков от холеры умерли 80 человек[8].

Полковник Белл иронизировал: «Сейчас наша основная работа состоит в захоронении мертвых». Майор 8-го гусарского полка написал домой: «Вне всякого сомнения, мы скоро отправимся отсюда. Однако апатия настолько овладела всеми нами, что, кажется, никого особенно не волнует, едем ли мы в Севастополь или в Южную Америку или останемся на месте и не поедем вообще никуда».

II

Лорд Раглан уже получил распоряжение отправиться с армией в Севастополь. Это распоряжение поставило его в трудное положение. Оно не оставляло никаких сомнений в том, что британское правительство полно решимости оккупировать Крым. Герцог Ньюкаслский писал:

«От имени правительства ее величества довожу до вашего сведения, что вам необходимо принять все необходимые меры для организации осады Севастополя, которую следует осуществить любыми путями, за исключением случая наличия у вас свежей информации, делающей невозможным успешное выполнение такой операции. Доверие, которое ее величество питало к вам, вверив вашему командованию британскую армию в Турции, незыблемо. Поэтому, если вы после зрелых размышлений пришли к выводу, что объединенной мощи двух армий союзников недостаточно для выполнения поставленной перед вами задачи, это не приведет к отстранению вас от порученного вам поста. Тем не менее, правительство ее величества вынуждено указать, что наступление, которое должно повлечь за собой чрезвычайно важные последствия, не терпит дальнейшего промедления.

По мнению правительства ее величества, предполагаемые трудности в осаде Севастополя в дальнейшем будут не уменьшаться, а нарастать. Поскольку перспективы заключения почетного и прочного мира без разоружения крепости и захвата или уничтожения флота не существует, важными, но не непреодолимыми препятствиями к проведению операции могут считаться намерение или открытая подготовка третьей силы к выступлению против армий союзников либо наличие у русских в Крыму армии, многократно превосходящей наши собственные силы».

В приложенном к официальной депеше личном письме лорда Раглана информировали, что кабинет министров единодушно утвердил операцию, а император Франции выразил свое полное согласие с британским правительством.

Прочитав послание, Раглан вызвал к себе в штаб генерала Джорджа Брауна для его обсуждения. Пока Браун читал депешу, Раглан заканчивал писать ответ на нее.

Закончив чтение, Джордж Браун спросил, что союзникам известно о составе и численности русских войск в Крыму.