Деон Мейер - Телохранитель

• Название: Телохранитель
• Автор: Деон Мейер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4169-9

Профессиональный телохранитель Леммер приступает к очередному рискованному заданию. Его клиентка Эмма Леру убеждена в том, что ей грозит смертельная опасность. Хорошо знающий жизнь Леммер не склонен доверять не в меру перепуганной женщине, однако что-то говорит ему: парализующий Эмму страх имеет под собой реальную почву…

---

Я еще не успел придумать, что ей ответить, а она снова обратилась к винной карте и решительно заявила:

— Сегодня мы будем пить вино. Вы какое предпочитаете?

— Спасибо, я на работе.

— На вечер даю вам отпуск! Итак, белое или красное?

— На самом деле я не очень люблю вино.

— Что тогда? Пиво?

— Газированный виноградный сок. Красный.

— Да вы вообще пьете что-нибудь?

— Спиртного не употребляю. — Я надеялся, что она не станет терзать меня расспросами: в конце концов, вкусы и пристрастия — личное дело каждого. К чему порождать смущение и неловкость? Мои надежды не оправдались — как и в большинстве случаев, когда я судил об Эмме предвзято.

— Из принципа? — осторожно спросила она.

— Не совсем.

Эмма покачала головой.

— Что такое? — удивился я.

Она ответила не сразу, как если бы ей нужно было накопить энергии.

— Леммер, вы — человек-загадка. Мне всегда хотелось понять, что люди вкладывают в это понятие, познакомиться с человеком-загадкой, а сейчас я все поняла.

Возможно, дело было в том, что раньше она называла меня «молчаливым и туповатым», а может, мне захотелось подбодрить ее. В общем, я не стал молчать.

— Объясните мне, что такого хорошего в алкоголе, потому что я не понимаю.

— Только не говорите, что это приглашение к настоящему серьезному разговору!

— Вы ведь обещали дать мне выходной на сегодняшний вечер!

— Что ж! Отлично. — Эмма отложила винную карту, подняла голову и оглядела висящий над нами подсвечник. — Я люблю красное вино. Мне нравятся названия: шираз, каберне, мерло, пино. Они так красиво перекатываются на языке, они звучат так таинственно. И еще я люблю сложные ароматы. И таинственные вкусовые букеты. — Она заторопилась, как видно, села на любимого конька. — Похоже на то, как если плыть на торговом судне у берегов островов, где растут фрукты и специи. Самих островов вы, возможно, вообще не увидите, но по ароматам, плывущим над водой, можно угадать, как они выглядят. Экзотические, яркие краски, густые леса, красивые туземцы, танцующие у костра. Я люблю яркий, насыщенный цвет и то, как по-разному выглядит вино при дневном освещении и при свечах. И еще мне нравится букет вина, потому что побуждает сосредоточенно дегустировать, углубляться во вкусовые ощущения. Когда перекатываешь вино на языке, невольно ждешь от жизни чего-то хорошего. А еще я люблю атмосферу, которая сопровождает винопитие, — доброжелательную, располагающую к дружескому общению. Вино — такой социальный символ, который говорит: нам хорошо друг с другом настолько, что мы можем вместе выпить бокал вина. Благодаря вину я приобщаюсь к цивилизации и радуюсь тому, что могу наслаждаться напитком, произведенным с такой заботой, опытом и с таким искусством. А теперь вы объясните, почему пить вино плохо.

Я покачал головой — отчасти потому, что не был с ней согласен, отчасти потому, что сам себе не верил.

— Вино невкусное. Точка. Не такое отвратительное, как виски, но хуже, чем пиво. А до виноградного сока ему вообще далеко. Но в виноградном соке нет ничего сложного и утонченного, хотя он тоже меняет цвет в зависимости от освещения. Исключение, по-моему, составляет сладкое вино. Но никто не пьет сладкое вино в обществе избранных друзей, его не наливают даже в праздник урожая. Почему? Да просто потому, что сладкое вино лишено такого высокого статуса. Вот вам и весь ответ. Статус! История повторяется. Наша цивилизация зародилась в Месопотамии, но виноград там не прижился. Жители Месопотамии варили пиво из зерна, и все его пили. Богачам не хотелось пить то же самое, что и все. Поэтому для себя они ввозили вина с иранских нагорий. Из-за того, что такое вино было дороже, из-за того, что простым людям оно было не по карману, такое вино приобрело определенный статус, который совершенно не зависел от вкуса. Тогда-то и зародился миф — вино избранных, только они способны оценить букет и так далее. Мы до сих пор свято поддерживаем традицию, хотя с тех пор прошло уже восемь тысяч лет.

Мне понравилось, как она смотрела на меня, пока я говорил. Когда я закончил, она рассмеялась — коротко и радостно, как человек, который только что развернул рождественский подарок. Она собиралась что-то сказать, но тут подошел сомелье, и она обратилась к нему:

— Принесите, пожалуйста, бутылку мерло. А еще самый лучший красный виноградный сок, который у вас есть. Кроме того, нам понадобятся еще два бокала.

Сомелье записал ее пожелания. Когда он ушел, Эмма откинулась на спинку стула и спросила:

— Где вы прятались, Леммер? — Она подняла вверх крошечную ручку, не давая мне ответить, и продолжала: — Ничего, ничего. Я просто рада, что вы здесь. Вы любите читать? Откуда вы узнали столько всяких интересных подробностей?

Четыре года за решеткой, Эмма Леру, — это уйма свободного времени.

— Да, я люблю почитать.

— Вот как? Что вы читаете?

— Научно-популярную литературу.

— Например?

— Все, что угодно.

— А поконкретнее? Ну вот, например, что вы прочли в последнее время?

Я ненадолго задумался.

— Вам известно, что историю Южной Африки определили семена травы?

Она подняла одну бровь и дернула уголками рта.

— Нет.

— А между тем так оно и есть. Две тысячи лет назад здесь жили только койсанские племена. Они были кочевники, не обрабатывали землю. Потом сюда из Восточной Африки пришли племена банту. Они пригнали с собой скот и привезли семена сорго. Банту вытеснили койсанов в западную половину Южной Африки. Почему именно туда? Потому что сорго дает урожай летом, а в западных областях зимой наступает сезон дождей. Вот почему, например, коса никогда не селились дальше Фиш-Ривер. Им нужны были летние дожди. Четыреста лет назад на берегах континента высадились европейцы; они привезли с собой зимние злаки. Туземцы ничего не могли поделать — уж слишком разительной была разница в технологии выращивания. Вы только представьте: если бы у коса и зулусов были злаки, которые дают урожай зимой, насколько по-другому развивалась бы история, насколько труднее было бы голландцам устроить здесь свои колонии.

— Потрясающе!

— Да.

— Где вы все это прочли?

— В одной книжке. Научно-популярной.

— А о языке?

— Что — о языке?

— Вы ведь назвали себя пуристом?

— Ну да. Вроде того.

— И что?

— Возьмем, к примеру, Сьюзен. Она прекрасно знает, что мы — африканеры. Можно судить даже по вашим имени и фамилии. Она слышит ваше произношение. Но говорит с нами по-английски. Почему?

— Не знаю. Расскажите.

— Потому, что она работает главным образом с иностранцами и не хочет, чтобы они поняли, что она из африканерской семьи. Слишком много вопросов, слишком много осложнений. Она стремится нравиться туристам; пусть они считают ее смышленой. Она не хочет, чтобы о ней судили по языку, на котором она говорит, и по связанной с ним истории.

— Ей не хочется позиционировать африкаанс как торговую марку.

— Вот именно. Но я не понимаю другого, почему она… почему мы все никак не меняем создавшегося положения. Ведь здесь главное — не прятаться. Изменить восприятие данной торговой марки.

— Такое возможно?

— Разве ваша работа заключается не в этом?

— Да, но язык гораздо сложнее кетчупа.

— Разница в том, что все, кому небезразличен кетчуп, будут охотно сотрудничать с целью изменения его восприятия. Буры просто так навстречу не пойдут.

Эмма рассмеялась:

— Верно!

Сомелье принес бутылку мерло, бутылку виноградного сока и еще два бокала. Он начал разливать, но Эмма поблагодарила его: спасибо, не надо, она разольет сама. Она придвинула ко мне лишний бокал:

— Попробуйте всего один глоточек! — предложила она. — Крошечный глоточек, а потом скажите мне правду, честно скажите, что оно невкусное. — Она налила мне вина. Я взял бокал в руку. — Погодите, — сказала она. — Сначала понюхайте вино. — Она налила себе полстакана, повертела бокал в руках и поднесла к носу.

Я сделал то же самое. Аромат был приятным, но у меня он вызывал совершенно определенные ассоциации.

— Что вы чувствуете? — спросила она.

Ну как я мог ей ответить? Что мое детство пропитано винными парами, что вино навевает воспоминания о том, откуда я родом и кто я такой…

Я пожал плечами.

— Перестаньте, Леммер! Будьте объективны. Чувствуете аромат гвоздики? А ягод? Знаю, он тонкий, но он есть.

— Есть, — солгал я.

— Хорошо. А теперь попробуйте вино на вкус. — Она отпила глоток, покатала вино на языке и выжидательно посмотрела на меня.

Я отпил вина. Вкус у него был ускользающий, как дым от гаснущего костра.

Она проглотила вино.

— Ну-ка, скажите теперь, что оно невкусное!

Я проглотил вино.

— Невкусное.