Михаил Коршунов - Двое в дороге

• Название: Двое в дороге
• Автор: Михаил Коршунов
• Жанр: Прочая детская литература

---

Коршунов Михаил Двое в дороге

Михаил Павлович КОРШУНОВ

Двое в дороге

Рассказ

МЫ УПРЯМЫЕ

Я понял, что сюда нельзя было ехать на машине. Кир тоже понял. Я видел это по его напряженному лицу.

Не в первый раз он отправлялся со мной и уже хорошо знал, что такое автомобиль и дорога.

Песок.

Он начался, как только свернули с большака в лес. Вначале несильный, терпимый. Я думал, что вот-вот кончится. Но это "вот-вот" тянулось второй час.

Никаких дорожных знаков. Кое-где на деревьях сделаны зарубки и краской помечены километры.

Я ехал обследовать район падения метеорита. Надо было нанести на карту, оконтурить.

Кир поглядывал на приборы - температура воды, давление масла, амперметр.

По обе стороны дороги стоял лес. Где-то должны быть болота. За время пути нам никто не повстречался - ни пеший, ни конный, ни на автомобиле.

Тишина. Безлюдье. Только шелест песка под колесами. Ехать сюда на машине нельзя было. Мы серьезно рисковали.

- Девяносто пять, - сказал Кир.

Я тоже видел, что температура воды уже девяносто пять. Надо делать передышку.

Подыскал поляну и вырулил на нее. Заглушил мотор.

На поляне росли высокие белые цветы. Они согнулись под машиной тугой волной.

- Умоемся? - спросил Кир.

- Умоемся.

Он достал с заднего сиденья большую резиновую грелку, полотенце и мыло. В грелке мы возили воду. Это удобнее, чем в металлическом баке: вода не плескалась и можно было держать где угодно, хоть на сиденье.

Кир открутил грелку и начал сливать мне. Я умылся. Сразу стало легче. Потом слил ему.

Кир убрал мыло и полотенце. Грелку положил на переднее крыло: она ему еще пригодится. Над мотором дрожал горячий воздух, как над плитой.

Я разложил на земле карту. Хотел проверить, сколько осталось до Лисьего носа, где упал метеорит.

Кир вытащил из-под сиденья мои кожаные перчатки, надел их. Они были ему очень велики. Его тонкие руки с перчатками напоминали веточки, на концах которых висели кленовые листья.

Кир взобрался на буфер и начал прокачивать в моторе масляный фильтр. Проверил натяжение ремня вентилятора, смахнул пыль с бензонасоса. Поглядел, не подтекает ли.

Осторожно, чтобы не ожечь лицо паром, открутил пробку радиатора. Долил из грелки воды.

Я наблюдал за ним. Мне нравилось, что он так много уже знал и умел.

Кир спрыгнул с буфера, снял перчатки, убрал грелку и подошел ко мне:

- Мы не сбились с пути, папа?

- Нет. Все в порядке. Видишь, последняя развилка и хутор Ерик. Теперь должна быть часовня и хутор Медвежки. Потом Шарапова охота, и тогда Лисий нос.

Я подобрал сосновую иголку, измерил ею расстояние по масштабу до Лисьего носа.

- Двести двадцать километров.

- Часов на восемь при такой дороге, да, папа?

- Да. Часов на восемь. Может, и больше.

- А почему на карте обозначены болота, а кругом песок?

- Да. Странно. Я тоже думал.

- Интересно, какой упал метеорит - большой или нет.

- Это мы и должны выяснить.

- А вдруг такой, как "Палласово железо" или "Богуславка"?

- Вряд ли. Большие кристаллы-монолиты - редкость.

- Ну и что же. Ты сам говорил - никто не думал, что Сихотэ-Алинский окажется таким огромным.

- Да. Никто не думал. Ну, поехали.

Я завел мотор и вырулил на дорогу.

Волна белых цветов выпрямилась, будто никакой машины никогда не стояло на этой поляне.

- Страшно, если в песке попадается камень, да, папа?

- Да. Страшно.

Я не хотел об этом говорить, но Кир сам догадался. Камень может повредить снизу мотор. Масло вытечет - и тогда машина мертвая. Буксируй тросом.

Я следил за дорогой. Кир тоже следил. Зарубки на деревьях пропали. Песок густел. Колея становилась глубже. Скорость я не сбавлял. Останавливаться или сбавлять скорость нельзя: затянет в песок - и не тронешься с места.

Машина шла хотя и не быстро, но с предельным напряжением. Ее трясло.

- Восемьдесят, - сказал Кир.

Лес сжимал дорогу. Иногда деревья справа и слева сплетали между собой вершины. Шелестел песок.

Часовня оказалась у самой дороги. Построена была из бревен. Они полопались от старости.

- И чего метеориты падают в таких неудобных местах! - Кир вздохнул. Люди раньше их боялись - думали, что плохо, да?

- Думали, что плохо.

- А правда, папа, что на Бородинском поле перед боем упал метеорит?

- Правда.

- А мы все равно Наполеона разбили. Не сразу, но потом.

- Конечно.

- Уже девяносто пять.

Я начал приглядывать, куда выпрыгнуть из колеи, чтобы потом можно было тронуться с места.

Выпрыгнул. Встал. Под машиной опять примялись белые цветы.

- Умоемся?

- Да.

Я расстелил на земле карту. Подобрал сосновую иголку. Промерил расстояние, которое прошли до часовни, - тридцать четыре километра. Не много.

Кира я спросил:

- Ты есть хочешь?

- Нет еще.

- Тогда поедим в Медвежках.

- Хорошо, папа.

Подняли капот. Мотор остывал.

Кир первый услышал шум грузовика. Потом услышал и я.

Мы выбежали на дорогу. Навстречу ехал тяжелый самосвал.

Я махнул рукой.

Самосвал остановился прямо в колее. Песок ему не страшен.

- Привет, - сказал шофер.

- Привет, - сказали мы с Киром.

- Туристы?

- Нет. Не туристы.

- А то наша дорога не для туризма.

- Догадаться не трудно, - сказал я.

- Почему здесь песок? - спросил Кир.

- Привозной. Дорогу укрепили. Осенью ползла, болота.

- Пожалуй, песка пересыпали, - сказал я.

- Есть такое. Но, кроме нас, самосвалов, никто не ездит. А нам ничего.

- Вам ничего, а нам плохо.

- Куда путь держите?

- В Лисий нос.

- Я только вчера оттуда. В Никола-рожок еду.

- Как дальше - пробьемся?

- Трудно вам будет. А на что в Лисий нос?

- Метеорит упал. Исследовать надо.

- Упал, верно. Яму вырыл. Какие-то шарики дети находят.

- Метеорная пыль, - сказал Кир. Он видел у меня в лаборатории такие шарики окисленного железа. Пыль сдувает с метеорита во время падения.

- Не так вы к Лисьему носу едете. Надо было с другой стороны. С хутора Жерновец. Паровичок ходит. Узкоколейка. Погрузили бы вас на платформу и до самого Лисьего носа, вокруг болот.

- Не знали мы про узкоколейку. Нет ее на карте.

- Недавно построили. Ну ладно. Ночью я буду с обратным рейсом. Если где застрянете, вытащу. Привет! - Он дал газ.

- Привет! - сказали мы. - Спасибо!

Самосвал уехал.

Мы сели в машину. Я завел мотор и вырулил на дорогу.

Белые цветы выпрямились - никакой машины здесь не стояло.

Мы пробиваемся к Лисьему носу.

Песок.

Он под капотом, в прокладках стекол, в дверных петлях. Истертые песком баллоны почернели.

Появились болота. Налетели комары. Пришлось закрыть все стекла. Душно. Песок хрустит на зубах, в складках карты, под педалями управления.

Проехали хутор Медвежки. Свернуть к нему не удалось - колея такая глубокая, что теперь не выскочишь. Ее прорыл самосвал, который мы встретили.

Поесть и передохнуть тоже не удалось. И набрать в грелку воды.

Мотор накален. Работает на пределе. Температура воды давно уже девяносто пять.

Я спрашиваю Кира:

- Ты есть не хочешь?

- Нет.

- А пить?

- Нет.

- Устал?

- Нет.

В дороге восьмой час.

Духота. Стекла закрыты. По-прежнему комары и песок.

Один раз ударил камень. Несильно. Но мы с Киром все равно глянули в заднее стекло; нет ли на песке пятен масла? Не поврежден ли мотор снизу?

Пятен не было. Появился запах горячего чайника, запах пара и накипи. Это от радиатора.

Песок слепил глаза. Солнце накалило руль, приборную доску, крышу машины. Хотелось пить. Или хотя бы пополоскать рот, умыться.

Я подумал - Кир еще мальчик, совсем маленький мальчик. Чтобы прокачать фильтр или проверить натяжение ремня вентилятора, он влазит на буфер машины. И ему сейчас трудно. Гораздо труднее, чем мне. Но он молчит. Он смотрит на дорогу и на приборы.

Можно, конечно, остановиться прямо в колее. Возле Шараповой охоты. Выпить воды, умыться, поесть, отдохнуть. И ждать самосвала, когда он пройдет ночью. Потому что сами с места не тронемся.

Но мы с Киром не хотим этого делать. Мы с ним хотим пробиться своими силами. Мы упрямые.

ГУБКА, ЗАМША И ВЕДРО

Губка, замша и ведро воды - Кир моет машину.

Начинает с крыши. Чтобы дотянуться губкой до середины, снимает ботинки, открывает дверцы и влазит с краю на сиденья. На каждое по очереди.

Когда крыша готова и в ней отражается небо, Кир идет за свежей водой.

Принимается за стекла. Моет осторожно. Долго споласкивает губку от грязи. Если поцарапаешь переднее стекло, свет встречных машин будет ночью дробиться на царапинах и утомлять глаза.

Когда покончено и со стеклами и в каждом из них тоже отражается небо, Кир принимается за дверцы, крылья и багажник.

Грязь сползает с машины все ниже к колесам. А неба все прибавляется.

Оно уже не только на крыше и на стеклах - оно на крыльях, на дверцах, на багажнике и даже на квадрате номерного знака.