Анита Мейсон - Ангел Рейха

• Название: Ангел Рейха
• Автор: Анита Мейсон
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: О войне
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00824-X

От автора исторического бестселлера «Иллюзионист» – роман о всепобеждающей страсти и той цене, которой может даться эта победа. Особенно если эта страсть – к полету, вы – женщина, а место действия – гитлеровская Германия…

---

– Что ты хочешь сказать?

– Женщины мыслят иначе, чем мужчины.

– Похоже, самолеты не замечают разницы.

Дитер отглотнул из кружки.

– Ну ладно, – наконец сказал он. – Ты хороший пилот, никто никогда с этим не спорил. Но у женщин действительно другой склад ума, и, откровенно говоря, я считаю, что тебя не стоило привлекать к этому проекту.

Тут я поняла, что ссора неизбежна.

– Почему же, интересно знать? – осведомилась я.

– Этот самолет не для женщин.

– Какой вздор! Что значит «не для женщин»? Я умею его пилотировать! Какое значение имеет все остальное?

Я поняла, что попала в точку: я действительно умела пилотировать «комет», вот в чем вся беда.

– Дитер, – сказала я, – я терплю подобные штучки с тех самых пор, как начала летать, и мне это уже порядком надоело.

– Не понимаю, чего еще ты ожидала, – сухо сказал он.

– От тебя я ожидала понимания! – «Но с какой стати?» – подумала я.

Похоже, Дитер тоже так думал.

– С какой стати? – спросил он. Его гнев прорвался наружу. – Все твое поведение, все твои мысли противоречат национал-социалистической идее о предназначении женщины.

– Да неужели?

Насмехаться над ним не стоило: он не переносил насмешливого тона.

– Ты никого и ничего не уважаешь! – проорал он.

В зале воцарилась тишина, и я почувствовала взгляды присутствующих. Он тоже почувствовал, покраснел и овладел собой.

– Если бы я уважала все, что обязана уважать женщина, я бы сейчас сидела дома, крошила картофельный салат и строчила на машинке шторы для затемнения.

– Возможно, так было бы лучше, – сказал он. – Все эти попытки прессы выставить тебя героиней сбивают с толку женщин Рейха, которые начинают воображать, что они должны пилотировать самолеты, водить грузовики и работать на заводах вместо того, чтобы заниматься домашним хозяйством, оказывать моральную поддержку мужьям и заботиться о детях.

– В стране не хватает рабочей силы, поскольку все мужчины ушли на фронт. Если бы женщины не работали на заводах, все заводы закрылись бы.

– Это неправда, – сказал Дитер. – Это ложь, которую распространяют антиобщественные элементы. Сейчас работает гораздо больше женщин, чем необходимо, а это крайне вредно для страны. И я виню во всем…

Я решила, что он собирается обвинить во всем меня, и рассмеялась.

– Твое легкомысленное отношение к политическим проблемам воистину прискорбно, – сказал он.

Он пил свое пиво и какое-то время молчал. Я тоже молчала. Потом он снова заговорил о моральном духе. Похоже, он считал, что присутствие женщины в команде испытателей «комета» подрывает моральный дух. Я поинтересовалась, каким образом.

– Твое присутствие смущает мужчин, – сказал Дитер. – Оно… деморализует.

– И что, моральный дух действительно ослаб со времени моего приезда?

– Атмосфера изменилась. Стала мягче, что ли. Что-то пропало, жесткость в отношениях. И это меня тревожит.

– Не понимаю. Зачем нужна эта жесткость в отношениях?

– Будь ты мужчиной, тебе не понадобилось бы спрашивать, – сказал Дитер. Похоже, он считал такой ответ вполне удовлетворительным.

Мне пришлось сказать, после непродолжительной паузы, что я не мужчина и хотела бы услышать ответ на свой вопрос.

– Она закаляет нас, – сказал он. – Вот зачем она нужна. Она заставляет нас относиться безжалостно к самим себе и друг к другу, а если мы собираемся летать на «Место шестьдесят три» день за днем, нам необходимо оставаться безжалостными и бесчувственными. Человеческая жизнь ничего не значит. Так говорит национал-социализм, и это правда. Но постоянно помнить об этом трудно. Особенно в присутствии женщины на летном поле.

– Ясно.

– Здесь я ничего не могу поделать, – сказал Дитер. – Команду набирал не я. Я против твоего участия в проекте, но не могу отстранить тебя от работы без основательной причины. – Он помолчал, обводя пальцем мокрый отпечаток пивной кружки на столе. – А то, что ты мне все равно по-прежнему небезразлична, только усложняет ситуацию. Если ты намерена заниматься испытательными полетами, то «комет» – последняя машина, за штурвалом которой мне бы хотелось тебя видеть.

Это случилось двумя днями позже.

Я играла в настольный теннис с Хайнцем в комнате отдыха. Хайнц приехал на базу в один день со мной, и мы тренировались вместе. Мы с ним часто играли в настольный теннис.

В четвертом гейме обмен ударами затянулся. Голубовато-белый теннисный шарик проносился взад-вперед над сеткой, словно планер. Я представляла себе крохотный планер, обтянутый такой же упругой полупрозрачной оболочкой.

Внезапно раздался оглушительный рев, и здание сотряслось до основания. Ваза с полевыми цветами упала с каминной полки и разбилась. Теннисный шарик, пущенный Хайнцем в сетку, три раза подпрыгнул на одном месте, а потом наконец покатился к краю стола и упал на пол.

Мы с Хайнцем положили ракетки на стол и направились к двери. По коридору мы уже бежали бегом.

Воздух на улице изменился. Он обжигал легкие, безжалостно ел глаза и оставлял во рту тошнотворный привкус. Привкус крови.

Над посадочной полосой висело плотное фиолетово-черное облако. Округлое и тяжелое, оно клубилось на одном месте, словно туча мух над трупом.

Под ним не было ничего. Кусок металла с полметра длиной, искореженный до неузнаваемости. Пятно на земле.

– Кто готовился к полету? – сухим напряженным голосом спросил Дитер.

– Душен.

Душен был командиром эскадрильи, которого откомандировали на базу с Восточного фронта. Он прибыл восемь дней назад и все ворчал, что его отозвали с передовой.

По обе стороны от взлетной полосы простиралось поросшее травой поле. Траву регулярно косили. Она была густой и сочной, даже осенью. Свежая зелень травы показалась мне сейчас непристойной.

Мы отправились на поиски останков. И нашли в траве несколько фрагментов тела; хоть что-то можно будет положить в гроб. Я тоже что-то нашла. Я не хотела думать, что именно.

В тот же день, ближе к вечеру Дитер вызвал меня в свой офис.

– Я решил отстранить тебя от горячих полетов.

Под «горячими» подразумевались полеты на заправленной машине. Он сказал мне, что отныне я буду совершать на «комете» только планирующие полеты. Мы часто делали это, поскольку «комет» все еще требовалось испытывать и в качестве планера.

– Можно поинтересоваться почему?

– Мне кажется, после происшествия, имевшего место утром, ты могла бы и не спрашивать.

– Горячие полеты запрещаются всем членам команды?

– Конечно нет. Только тебе.

– Почему? Что такого я сделала?

– Ничего. Я просто не хочу, чтобы ты летала на заправленной машине. Риск слишком велик. Я не хочу нести ответственность за неприятности, которые могут с тобой приключиться.

– За любого другого пилота на базе ты несешь точно такую же ответственность, как за меня.

– Тем не менее…

– Ты сомневаешься в моих способностях?

– Нет.

– Тогда как ты смеешь отстранять меня от полетов?

– Как я смею? Да я командир этого авиаотряда и буду отдавать такие распоряжения, какие сочту нужным!

– Дерьмовый из тебя командир, – сквозь зубы процедила я, и Дитер дернул головой, словно я его ударила. Глаза у него расширились от гнева и удивления, и я увидела в них ненависть, наконец-то осознанную.

– Будь моя воля, – медленно проговорил он, – я бы исключил тебя из команды, но мне тебя навязали сзерху, и я вынужден мириться с твоим присутствием здесь.

– Соболезную.

– Мне хватает головной боли с самолетами, которые взрываются, когда захотят, и мне совершенно не нужны дополнительные проблемы с женщиной на базе – причем с женщиной, от природы строптивой.

– Вот уж действительно проблема, верно? Ты никак не можешь уразуметь, что я не женщина, я летчик!

– Не болтай глупостей! Конечно, ты женщина!

– На этой базе, на любой другой авиабазе я – летчик. Этого ты никогда не мог понять. Вечно болтал о своих драгоценных чувствах ко мне, когда я хотела только одного: чтобы мне дали спокойно работать. Вернее, ты просто называл чувствами то, что в действительности таковым не являлось.

– Да что ты знаешь о чувствах? – сказал он. – У тебя нет сердца. – Он горько сжал губы.

– Возможно, Дитер, ты просто не в силах пробудить во мне чувства.

– Ты когда-нибудь о ком-нибудь думала? Холодная, бесчувственная, честолюбивая – вот ты какая.

– Мне казалось, именно бесчувственность и требуется для того, чтобы работать в этой команде. На днях ты толкнул целую речь на эту тему.

– В женщине она недопустима. У тебя все не как у людей.

– Многие сочли бы недопустимым твое отношение ко мне.

– Ты даже не можешь нормально одеться, когда выходишь за территорию базы! Ты отправляешься в город, одетая как… как механик. Ты позоришь весь наш отряд!

– По-моему, у отряда есть более важные причины для стыда. Например, серьезные недостатки командира.