Коллектив авторов - Махабхарата. Рамаяна

• Название: Махабхарата. Рамаяна
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 1974

Издание 1974г.

Древнеиндийские эпические поэмы "Махабхарата" и "Рамаяна" входят во второй том первой серии БВЛ. Перевод с санскрита С. Липкина, подстрочные переводы О. Волковой и Б. Захарьина ("Махабхарата").

Текст "Рамаяны" печатается в переводе В. Потаповой с подстрочными переводами и прозаическими введениями Б. Захарьина.

Вступительная статья П. Гринцера. Примечания А. Ибрагимова, Вл. Быкова, Б. Захарьина. Прилагается словарь имен собственных (Б. Захарьин, А. Ибрагимов).

Оформление "Библиотеки" Д. Бисти.

---

Они молча идут ко дворцу Дашаратхи. При виде Рамы царь вновь лишается чувств. Очнувшись, он просит заключить его, Дашаратху, в тюрьму, и самому воссесть на престол. Рама отказывается. По слову Кайкейи приносят одежды из бересты. Рама и Лакшмана облекаются в них. Сита трепещет - как лань при виде аркана. Она плачет. Она пытается надеть грубую одежду отшельницы. Рама ей помогает. Горестный Дашаратха не выдерживает, он клянет жестокосердую Кайкейи и повелевает принести для Ситы лучшие наряды, драгоценные украшения, и - оружье для Рамы с Лакшманой...

[ГОРЕ АЙОДХЬИ] (Часть 40)

Сумантра, как Матали - Раджи Богов колесничий, -

До тонкостей ведал придворный обряд и обычай.

Ладони сложив, пожелал он царевичу блага

И молвил: «О Рама, твоя беспредельна отвага.

Взойди на мою колесницу! Домчу тебя разом.

Поверь, доброславный, моргнуть не успеешь ты глазом.

Четырнадцать лет обретаться вдали от столицы

Ты должен теперь, изволеньем Кайкейи-царицы!»

На солнцеобразную эту повозку, без гнева,

С улыбкой взошла дивнобедрая Джанаки дева.

Сверкали немыслимым блеском ее украшенья -

Невестке от свекра властительного подношенья.

Оружье для Рамы и Лакшманы Великодарный

Велел поместить в колеснице своей златозарной.

Бесценные луки, мечи, и щиты, и кольчуги

На дно колесницы сложили заботливо слуги.

Обоих царевичей, Ситу прекрасную - третью,

Помчала коней четверня, понуждаемых плетью.

На долгие годы великого Раму, как птица,

Как яростный вихрь, уносила в леса колесница.

Отчаявшись, люди кричали: «Помедли, возница!»

Шумели, вопили, как будто не в здравом рассудке,

Как будто умом оскудели, бедняги, за сутки.

И рев разъяренных слонов, лошадиное ржанье

Внимали вконец обессиленные горожане.

За Рамой бежали они, как, от зноя спасаясь,

Бегут без оглядки, в теченье речное бросаясь, -

Бежали, как будто влекло их в жару полноводье, -

Бежали, крича: «Придержи, колесничий, поводья!»

«Помедли! - взывали столичные жители слезно, -

На Раму позволь наглядеться, покамест не поздно!

О, если прощанье могло не убить Каушалью,

Ее материнское сердце оковано сталью!

Как солнце блистает над Меру-горой каждодневно,

Так, следуя солнца примеру, Видехи царевна,

Навечно душой со своим повелителем слита.

Послушная дхарме, супругу сопутствует Сита.

О Лакшмана, благо пребудет с тобой, доброславным,

Идущим в изгнанье за братом своим богоравным!»

Бегущие вслед колеснице Икшваку потомка,

Сдержаться не в силах, кричали и плакали громко.

И выбежал царь из дворца: «Погляжу я на сына!»

А царские жены рыдали вокруг властелина, -

Слонихи, что с ревом стекаются к яме ужасной,

Где бьется, плененный ловцами, вожак трубногласный.

И царь побледнел, словно месяца лик светозарный

В ту пору, когда его демон глотает коварный.

Увидя, что раджа становится скорби добычей,

Вскричал опечаленный Рама: «Гони, колесничий!»

Как только быстрей завертелись резные ободья,

Взмолился народ: «Придержи, колесничий, поводья!»

И слезы лились из очей унывающих граждан:

Предбудущий раджа был ими возлюблен, возжаждан!

И эти потоки текли, как вода дождевая,

Взметенную скачкой дорожную пыль прибивая.

И слезы, - как влага из чашечки лотоса зыбкой,

Чей стебель внезапно задет проплывающей рыбкой, -

У женщин из глаз проливались, и сердце на части

Рвалось у царя Дашаратхи от горькой напасти.

За сыном возлюбленным двинулся город столичный,

И выглядел древом подрубленным царь горемычный.

И Раме вдогон зазвучали сильнее рыданья

Мужей, что увидели старого раджи страданья.

«О Рама!» - одни восклицали, объяты печалью,

Другие жалели царевича мать, Каушалью.

И горем убитых, бегущих по Царской Дороге,

Родителей Рама узрел, обернувшись в тревоге.

Не скачущих он увидал в колесницах блестящих,

Но плачущих он увидал и безмерно скорбящих.

И, связанный дхармой, открыто в любимые лица

Не смея взглянуть, закричал он: «Быстрее, возница!»

Толкая вперед, как слона ездового - стрекало,

Ужасное зрелище в душу ему проникало.

Подобно тому как стремится корова к теленку,

Рыдая, царица бежала за Рамой вдогонку.

«О Рама! О Сита!» Но жалобный стон Каушальи

Копыта коней, по земле колотя, заглушали.

Царевич Кошалы с братом Лакшманой и прелестной Ситой покидают городские пределы. Жители Айодхьи неотступно следуют за ними. Рама останавливает колесницу и уговаривает их вернуться. Он восхваляет достоинства Бхараты, нового царя. Горожане говорят, что им не нужно другого правителя, кроме Рамы.

Путники достигают реки Тамаса. Спускается ночь. Они располагаются на ночлег. Рама и Сита засыпают. Лакшмана и Сумантра до рассвета беседуют о несравненных доблестях старшего сына Дашаратхи. Едва озаряется небо, изгнанники вновь пускаются в путь. Пробудившиеся жители Айодхьи уже не находят любимого царевича.

Меж тем колесница, ведомая Сумантрой, уносится все дальше на юг. Изгнанники достигают вод Ганга. Здесь они ласково прощаются с возничим, затем, переправившись через священную реку, углубляются в чащу леса.

[РАССКАЗ СУМАНТРЫ О ПРОВОДАХ РАМЫ] (Часть 59)

Вернувшись в Айодхью, поведал царю колесничий,

Что стала держава обширная горя добычей.

«Поникли деревья прекрасные, полные неги, -

Сказал он, - увяла листва, и цветы, и побеги,

О раджа, везде пересохли пруды и озера,

И в дебрях не видно животных, приятных для взора.

Не бродят стадами слоны трубногласные в чаще,

Немой и пустынной, как будто о Раме скорбящей.

Сомкнулись душистые лотосы, грязным налетом

Подернута влага речная и пахнет болотом.

Не видно ни рыбок, ни птиц, умиляющих душу,

Весельем своим оживляющих воды и сушу.

Густые деревья, что были цветеньем богаты,

Теперь оскудели, утратив свои ароматы.

Где ветви клонились, плодами душистыми славясь,

Там вянущий цвет не сменяет упругая завязь!

О бык среди Ману потомков, при въезде в столицу,

Встречая пустую, без Рамы, твою колесницу,

Никто не приветствовал нынче Сумантру-возницу!

На Царском Пути я услышал толпы многолюдной

Рыданья о Раме, свершающем путь многотрудный.

И жены у башенных окон, сдержаться не в силе,

Стонали и слезы из глаз неподкрашенных лили.

И, Рамы не видя, прекрасные эти, в печали,

Сквозь горькие слезы, друг дружку едва различали.

В стеченье народа, где плакали все без изъятья,

Друзей от врагов распознать не хватало понятья.

Почуя людскую разладицу и неустройство,

Слоны ездовые и кони пришли в беспокойство.

О раджа великоблестящий, подобна отныне

Столица твоя Каушалье, скорбящей о сыне».

И слово супруге сказал наделенный всевластьем,

Правитель Айодхьи, своим сокрушенный злосчастьем:

«Без Рамы - тонуть в океане кручины остался!

С невесткой - что с берегом бурной пучины расстался!

Мои воздыханья, - сказал он, - как волн колыханье.

Воздетые руки, - сказал он, - как рыб трепыханье.

Горючие слезы, - сказал он, - морские теченья.

И пряди седые, - сказал, - водяные растенья.

Горбуньи коварная речь - крокодилов обилье.

Кайкейи - врата в преисподнюю, морда кобылья!»

Изнывающий от горя и тоски отчаявшийся Дашаратха вспоминает проступок своей юности.

Как-то однажды он отправился на охоту. Ночью они притаился в лесных зарослях на прибрежье Сарайю, куда приходили на водопой буйволы, тигры и слоны. Дашаратха был отменным лучником, он умел подстрелить зверя по одному только звуку, не видя цели. И вот ему послышалось, что булькает вода в хоботе слона, утоляющего жажду. Он выстрелил. Раздался жалобный крик. Оказалось, что попал он в юношу отшельника, что спустился к реке наполнить кувшин водою. Меткая стрела пробила ему грудь. Он умер на руках Дашаратхи. Перед смертью он попросил царевича, чтобы тот поведал обо всем его родителям: ведь слепые, дряхлые старики ждут сына, который пошел за водой, и ни о чем не подозревают. Дашаратха пришел в пустынную хижину и рассказал осиротевшим отшельникам о гибели сына. Отец юноши проклял Дашаратху: «Как мы умираем от горя по сыну, до времени от нас ушедшему, - сказал он, - так ты изойдешь тоскою по сыну, с тобой разлученному!»