Ролло Мэй - Экзистенциальная психология

• Название: Экзистенциальная психология
• Автор: Ролло Мэй
• Издательство: Апрель Пресс & ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Психология
• Год: 2001

Книга "Экзистенциальная психология" стала манифестом гуманистической психологии, возникшего в начале 60-х годов в США особого направления современной психологической науки. Основоположниками гуманистической психологии и ее признанными лидерами были Абрахам Маслоу, Ролло Мэй и Карл Роджерс. Зародившись как оппозиция психоанализу и бихевиоризму, это направление очень быстро получило признание большого числа профессионалов и стало действительно реальной "третьей силой" в современной психологии.

---

Ничто из сказанного мною не следует воспринимать как пренебрежение биологическим; напротив, я думаю, что только при таком подходе сможем понять человеческую биологию, не искажая ее. Как это правильно отметил Кьеркегор: "Законы природы действуют всегда". Я протестую только против некритического принятия идеи о том, что организм должен быть понят только в терминах тех элементов, которые находятся ниже на эволюционной шкале, я принимаю идею, которая заставляет нас еще раз взглянуть на очевидную истину – лошадь делают именно лошадью не те элементы, которыми обладает также и собака, а те, которые есть только у лошади. Далее, в неврозе мы имеем дело с теми характеристиками и функциями, которые являются собственно человеческими. Это как раз то, что неудачно работает у человека с нарушенным душевным равновесием. Условием существования этих функций является самосознание, которое объясняет феномен, обнаруженный Фрейдом, – невротический стереотип поведения характеризуется подавлением и блокировкой сознания.

Поэтому задача терапевта не столько помочь пациенту осознать, но, и что более значимо, помочь ему превратить его сознавание в сознание. Сознавание – это знание того, что нечто извне угрожает пациенту, это условие, которое может в параноидальных и невротических случаях скоррелировано с внешне активным поведением. Но самосознание поднимает сознавание на принципиально отличный уровень; пациент видит, что он является человеком, которому угрожают, что он есть бытие, которое остается в мире, который ему угрожает, что он является субъектом, у которого есть этот мир. Это дает ему возможность инсайта ("in-sight"), "внутреннего взгляда", видения мира и своих проблем в отношении к самому себе. И таким образом, это дает ему возможность что-то сделать с этим.

Вернемся к нашей пациентке, которая так долго молчала: после примерно двадцати пяти часов терапии миссис Хатчинс увидела следующий сон. Она обыскивает комнату за комнатой в бесконечном здании аэропорта в поисках ребенка. Она считала ребенка чужим, но кто-то разрешил ей взять его. Потом ей показалось, что она положила ребенка в карман своего халата (или халата своей матери), и ее охватывает тревога, что он может задохнуться. К счастью, она обнаруживает, что ребенок все еще жив. Потом ей приходит в голову странная мысль: "Убью ли я его?".

Здание находилось в аэропорту, из которого она в возрасте двадцати лет впервые вылетала одна – что было очень серьезным актом самоутверждения и независимости от родителей. Ребенок у нее ассоциировался с ее младшим сыном, которого она регулярно отождествляла с собой. Позвольте мне опустить многочисленные ассоциации – доказательства, которые убедили нас обоих в том, что ребенок символизирует ее, а именно, ее самосознание. Этот сон является примером появления и роста самосознания, сознания, которое она еще не считает своим, сознания, которое она во сне убивает.

Примерно за шесть лет до начала терапии миссис Хатчинс оставила религию своих родителей, которые у нее, кстати, чрезвычайно авторитарны. Потом она стала посещать церковь близкой ей религии. Но она бы никогда не осмелилась сказать это своим родителям. Вместо этого, когда она приезжала к ним в гости, она посещала ту же церковь, что и родители, до тех пор, пока один из ее детей не выдал ее тайну. После примерно тридцати пяти сеансов, когда она решила написать своим родителям о смене веры, она на протяжении двух недель временами чуть не теряла сознание в моем офисе. Она вдруг становилась слабой, ее лицо бледнело, она чувствовала себя пустой или "как будто наполненной водой" и ее приходилось укладывать на несколько минут на кушетку. В ретроспективе она называла эти периоды "схватыванием забытого".

Потом она написала родителям о том, что она сменила вероисповедание раз и навсегда, и уверила их в том, что, если они будут давить на нее, ничего хорошего не выйдет. На следующем сеансе она спросила со значительным беспокойством, не кажется ли мне, что у нее начинается психоз. Я ответил, что, так как в жизни любого человека могут иногда случаться такие эпизоды, я не думаю, что у нее для такого вывода больше причин, чем у всех остальных; и спросил ее, не является ли боязнь начала психоза у нее также тревогой, появившейся у нее вследствие ее противостояния родителям, так как мысль о том, чтобы искренне быть собой, она воспринимала равносильно сумасшествию. Я уже говорил несколько раз, что можно заметить, что пациенты переживают тревогу бытия самим собой равносильно психозу. Это неудивительно, сознание собственных желаний и утверждение их включает в себя принятие собственной оригинальности и уникальности и подразумевает, что необходимо быть подготовленным не только к тому, чтобы быть изолированным от родительских фигур, от которых был зависим, но и тотчас остаться одному во всем психическом универсуме.

Мы видим глубокие конфликты при появлении самосознания у миссис Хатчинс, и, что интересно, основным ее симптомом оказывается отказ от уникальной человеческой способности, основанной на сознании, – отказ от речи. Эти конфликты проявились в: (1) искушении убить ребенка; (2) попытке цепляться за забвение через потерю сознания, как будто бы она говорила: "Если мне удастся избежать сознания, я избавлюсь от тяжелой проблемы сказать все родителям"; (3) психотической тревоге.

Теперь давайте перейдем к шестой, и последней, характеристике существующей личности: тревоге. Тревога – это состояние человеческого бытия. Борьба с ней может разрушить человеческое бытие. Это, как сказал Тиллих, состояние бытия в конфликте с небытием, конфликт, которому Фрейд дал мифологическое описание в полезном и важном символе инстинкта смерти. С одной стороны, эта борьба всегда направлена против чего-либо вне человека; но гораздо более зловещим и значимым для психотерапии является внутренняя сторона борьбы, которую мы наблюдали у миссис Хатчинс, а именно, конфликт внутри личности, поскольку она стоит перед выбором, надо ли это вообще и насколько далеко она может зайти в противостоянии собственному бытию и собственным возможностям.

Таким образом, мы воспринимаем всерьез искушение убить ребенка, или убить ее собственное сознание, что проявилось у миссис Хатчинс в такой форме. Мы не махнули на это рукой, назвав "невротическим", и не чем иным, как продуктом болезни и не пытались избавиться от этого, успокоив ее: "Хорошо, но не надо этого делать". Если бы мы поступили так, мы бы помогли ей приспособиться, но ценой отказа от части опыта в данном случае возможности стать более независимой. Противостояние самому себе, которое включено в процесс принятия самосознания, может быть каким угодно, но оно не бывает простым: оно включает в себя такие элементы, как принятие ненависти к своему прошлому, ненависти к себе со стороны матери и ее собственной ненависти к матери; принятие ее нынешних мотивов ненависти и деструкции; отсечение рационализации и иллюзий о своем поведении и мотивах и принятие ответственности и одиночества, которые за этим следуют; отказ от детского всемогущества и принятие того, что хотя она никогда не будет абсолютно уверена в правильности своего выбора, ей всегда придется выбирать.

Но все эти специфические моменты, которые легко понять сами по себе, должны быть восприняты в свете того факта, что сознание само по себе всегда подразумевает возможность для человека противостоять своей сущности, отрицать свою сущность. Трагическая природа человеческого опыта проявляется в том факте, что сознание само по себе дает возможность и искушение в любое мгновение убить себя.

Я убежден, что тот факт, что экзистенциальная психотерапия ставит серьезные акценты на трагических аспектах жизни, вовсе не означает ее пессимистичность. Скорее наоборот. Гениальная трагедия является переживанием катарсиса, о чем нам говорят еще со времен Аристотеля. Трагедия неотделимо связана с человеческим достоинством и величием и является аккомпанементом, как это было показано в драмах Эдипа и Ореста, моментах великого инсайта человеческого бытия.

По моему мнению, анализ характеристик существующего бытия, онтологические характеристики, которые я пытался выявить, могут дать нам структурную базу для психотерапии. Они также могут дать нам основу науки о человеке, которая не будет разрывать на куски человеческое единство в процессе изучения.  

5. Карл Роджерс. ДВЕ РАСХОДЯЩИЕСЯ ТЕНДЕНЦИИ

Во время конференции, на которой эта работа была зачитана впервые, меня попросили прокомментировать два момента – один включал в себя общую теорию психотерапии, основанную на теории научения, а другой – экзистенциальный подход в психологии и психотерапии, которые уже были освещены в предыдущих главах этой книги. Данные представления нашли отражение в двух ведущих направлениях современной американской психологии, направлениях, которые в данный момент кажутся непримиримыми, потому что мы еще не создали более сложную структуру, которая бы смогла их объединить. Поскольку круг моих интересов в первую очередь касается терапии, я ограничусь в обсуждении указанных тенденций тем, как они проявляются в данной сфере.