Жак-Ив Кусто - Живое море

• Название: Живое море
• Автор: Жак-Ив Кусто
• Издательство: «Мысль»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1975

В 1942 году французский исследователь Жак-Ив Кусто вместе с инженером Э. Ганьяном изобрел акваланг. О своей работе до этого изобретения и об исследованиях, выполненных с аквалангом, Ж.-И. Кусто и Ф. Даген рассказывают в книге «В мире безмолвия». Новые конструкции, осуществленные под руководством Ж.-И. Кусто, — «ныряющие блюдца», подводные дома — последующий этап в освоении человеком гидрокосмоса. Об этих работах и рейсах экспедиционного судна «Калипсо» говорится в книге «Живое море».

---

Прямое наблюдение, выверенные фотографии, а также образцы, собранные "ныряющим блюдцем", опровергли немало данных, полученных подвесными океанографическими приборами.

Глава 17. Храм моря

Я поставил машину на стоянку на краю просторной площади и подошел к величавому зданию из белого известняка. На сто футов поднялся вверх щедро украшенный резьбой фасад длиной 330 футов. На высоком архитраве названия славных океанографических кораблей прошлого: "Альбатрос", "Пола", "Блейк", "Букканир", "Сибога", "Челленджер", "Ирондель", "Княгиня Алиса", "Витязь", "Бельжика", "Талисман", "Вальдивия", "Вашингтон", "Вега", "Фрам", "Инвестигейтор". Над главным порталом каменные буквы: "Океанографический институт, музей".

В широкую дверь непрерывным потоком шли люди. Туристские автобусы из десятка стран доставили посетителей к старейшему в своем роде учреждению. Был март 1957 года. Я только что оставил военно-морскую службу, чтобы принять обязанности директора Океанографического музея Монако. Меня избрал на эту должность Международный комитет музея, призванный улучшить его деятельность.

Войдя, я встретил своего семидесятидвухлетнего предшественника, бывшего капитана французских военно-морских сил Жюля Руша, обаятельного и эрудированного человека. Он принял меня в просторном кабинете, где предстояло обосноваться мне. Стены были во всю вышину отделаны светлыми дубовыми панелями. Здесь ничто не менялось с 1910 года, кабинет был своего рода памятником основателю музея и его первому директору, доктору Жюлю Ришару, который занимал свой пост сорок шесть лет. Преемник Ришара — Руш познакомил третьего директора с бережно хранимыми экспонатами этого музея в музее: личные письма основателя, вделанный в стену сейф, в котором хранились его медали и ордена, его справочная библиотека по океанологии, восьмифутовая полка, заставленная его печатными трудами, судовые лсурналы первых океанографических экспедиций.

Из-за шкафа Руш благоговейно достал зонт с позолоченной ручкой, оставленный здесь основателем музея в един из дождливых дней 1921 года. Шелк рассыпался на пыльные нитки.

— Доктор Ришар много лет спустя обнаружил его там, — сказал Руш, подавая мне зонт с таким видом, точно это был знак моего нового звания. На позолоченной ручке — инициал "А".

Я держал в руках вещь, которая принадлежала Son Altesse Serenissime [10] Альберту I Монакскому, основоположнику современной океанографии [11] и создателю музея, названного им "Храмом моря". Руш вручил мне ключи от дворца, учтиво пожелал счастья и попрощался. Я окинул взглядом обширное помещение — здесь мне, возможно, придется провести все оставшиеся годы моей жизни… Потрогал огромный стол и обошел его кругом, направляясь к своему трону, но вдруг остановился. На директорском кресле лежала отполированная прилежным сидением расплющенная кожаная подушка из тех, которые во Франции стали символом буквоедства и канцелярщины. Я вернулся с небес на землю. Сесть на эту подушку — значит предать дело, которому была посвящена моя жизнь, обмануть доверие товарищей. Так родилось мое первое административное решение. Я вызвал служащего, показал на подушку и попросил: — Пожалуйста, уберите эту штуку. Я не собирался ни расставаться с морем, ни отказываться от погружений. Меня вдохновлял пример деятельной жизни князя Альберта.

Альберт-Шарль-Оноре Гримальди (1843–1922) был на любую мерку выдающимся человеком, хотя его положение главы состоятельного княжества и личная скромность мешали этому факту стать явным. Он был известен как "ученый князь" и соединял в одном лице качества щедрого мецената науки и неутомимого исследователя. Богатая прибыль от игорного дома в Монте-Карло расходовалась на серьезные морские экспедиции и сотрудничество с виднейшими деятелями науки и культуры того времени.

Любовь Альберта к морю сложилась в годы службы в испанском военно-морском флоте, где он стал штурманом. В 1899 году, сменив слепого отца на троне старинной династии Гримальди в Монако, он построил свою первую яхту "Ирондель" — не для увеселительных вылазок вдоль побережья, а для дальних плаваний в океане. Среди первых гостей на "Иронделе" был океанолог, профессор Парижского университета Альфонс Мильн-Эдвардс, который на всю жизнь привил князю страсть к исследованию морских глубин. Вскоре Альберт уже поднимал ручной лебедкой пробы с глубины 10 тысяч футов.

Затем Альберт построил несколько крупных паровых яхт для океанографических работ: "Княгиня Алиса", "Княгиня Алиса II" и "Ирондель II", которые заслуживают чести стоять в одном ряду с бессмертным английским "Челленджером", русским "Витязем", американским "Блей-ком", доблестным "Фрамом" Фритьофа Нансена. Морские коллекции князя росли, и он решил разместить их в новом музее, с лабораториями, библиотекой и аудиториями. Выбрал очень красивое и романтическое место на могучей скале, по фасаду которой на семь этажей вниз спускаются контрфорсы и нижние ярусы здания. Закладка состоялась в 1899 году; на протяжении одиннадцати лет, что укладывали камни на стальные балки, первоначальная идея Альберта переросла в мечту создать храм моря для всего мира. Чтобы обеспечить долговечность и международный характер музея, он учредил в Париже Океанографический институт, возглавляемый Международным комитетом ученых. Чтобы обеспечить материальную сторону, Альберт выделил целое состояние в бонах Третьей республики, которые тогда были самой надежной валютой.

Интересы "ученого князя" не ограничивались океаном. В 1906 году при его поддержке в недостроенной еще аудитории состоялся полет одного из прообразов вертолета. Альберт построил гавань в Монако, пробил скалу тоннелем, учредил школы и музей доисторической антропологии. Он ездил из Монако в Парил; на мотоцикле. Среди его друзей были германский кайзер Вильгельм II и французский социалист Жан Жорес.

Альберт призывал своих столь несхожих друзей — как, впрочем, и всех людей на свете — утвердить мир на земле. Он считал, что на благо человечеству нужно сотрудничать и соревноваться на поприще науки и просвещения. И показал личный пример, выполнил четыре тысячи научных станций на морях — больше, чем кто-либо до или после него.

В год торжественного открытия Океанографического музея кое-кто из венценосных друзей Альберта был настроен очень воинственно. Он основал Международный институт мира, своего рода предтечу Лиги наций и ООН, и стал объезжать столицы, убеждая товарищей по плаваниям на яхте сохранить мир. Когда кайзер начал войну и прочие правители присоединились к нему, обрекая на гибель миллионы, Альберт был настолько потрясен, что впал в полную прострацию и до самой смерти в 1922 году пребывал в ужасном состоянии.

После кончины этого достойного и благородного человека княжеский престол занял Луи, которого море ничуть не занимало, и музей захирел. Послевоенная инфляция обесценила выделенные Альбертом суммы, доктор Ришар оказался без средств для исследований и научной работы. Вместо активного центра океанографии музей стал почетным памятником его основателю. Лаборатории опустели, "Ирондель II" была продана кинокомпании, которая взорвала яхту ради драматического кадра. Руш во время своего правления тоже ничего не мог сделать, так как после второй мировой войны франк снова был обесценен. Когда он стал директором в 1945 году, ему даже казалось, что лучше всего вообще закрыть музей.

Но туризм совершил чудо. Европейцы, которых война принудила долго сидеть на месте, ринулись к автобусам и поездам. Они во множестве приезжали в Монако и платили за вход в музей и его аквариум. Туристы спасли храм князя Альберта. Руш, бережливый администратор, сдал мне скромный, но вполне надежный бюджет. Это было единственное в мире научное учреждение, которое целиком существовало на средства от продажи билетов посетителям.

Таким образом, я возглавил заведение, которое по сути дела оставалось неизменным сорок лет. Не было ни секретаря, ни машинистки; приборы в безмолвных лабораториях сами давно стали музейными экспонатами. Я не сомневался — будь князь Альберт жив, он заполнил бы комнаты музея вычислительными машинами, радиометрами и прочим современным оборудованием. Привлек бы к океанографическим исследованиям аквалангистов, глубоководные аппараты, электронику. Следовательно, мой долг не топтаться на месте, а действовать, переоборудовать музей, нанять новых работников, возродить дух основателя и продолжать его дело.

Обходя пустые комнаты, я нашел в ящиках столов с десяток древних пенсне. И повесил их на стене своего кабинета— пусть напоминают о недугах, которыми грозит директору музея сидячий образ жизни.

На новоселье я получил великолепный подарок от директорского комитета — новехонькое, отлично оборудованное исследовательское судно "Випаретта Зингер", предоставленное Фондом Зингера. Теперь в моем ведении оказалась целая океанографическая флотилия: "Винаретта", "Калипсо", "Эспадон" и юркий поставщик экспонатов для аквариума — "Физалия".