Ольга Обнорская - Сад Учителя

• Название: Сад Учителя
• Автор: Ольга Обнорская
• Издательство: Сиринъ
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1999

Ольга Борисовна Обнорская (1892–1957) обладала исключительными духовными качествами, писала чудесные стихи. Хорошо рисовала, была глубокой духовидицей. В 1936 году, находясь в местечке Гуарек, близ Сочи, где была маленькая колония теософов, она впервые «стала ощущать присутствие Учителя» и беседы с ним оформила в виде поэтической рукописи «Сад Учителя». «Здесь дан опыт одной души, искавшей Света, жаждавшей прозрения и благословения Учителя. Он скрыт в каждом как его сущность. И Его чарующий голос скажет Свое Слово и раскроет однажды Свое дивное присутствие в каждом сердце».

---

И Учитель отпустил меня.

6 часов.

Я подошла к площадке роз. Было совсем темно. Меня обняла Анита.

— Дорогая! Где ты была так долго? Где ты была? — радостно и взволнованно спрашивала она. — Я так давно тебя не видела!

— Ты переехала в горы, Анита, а я переехала в город. В моей жизни тоже произошла большая перемена. Я приехала к людям, о которых так недавно я ещё ничего не знала, а теперь они — мои родные.

— Ну, будь счастлива! Будь счастлива! — с жаром сказала Анита.

— Ну, а как ты? Как твоя картина?

— Я начала её… Но идём на молитву. Пора уже.

Мы встали в круг. Странный, синеватый свет исходил от всех нас и озарял темноту. «Звёздный свет», — подумалось мне. Но когда появился Учитель, я была поражена тем светом, который исходил от Него. Он был весь озарён и ясно виден в темноте. Его свет освещал далеко вокруг Него.

— Мир всем! — сказал Учитель.

— И Тебе, Учитель!..

После молитвы Учитель сказал:

— Дети, каждому из вас и всем вместе Я даю Мой мир и благословение!

18 ноября.

Я взошла в круглую комнату. Учитель был уже там. Он повелел мне приблизиться и сесть.

— Я хочу дать тебе несколько указаний относительно твоей внешней жизни сейчас. Так как ты переехала в город, то и ритм твоей жизни должен быть немного иной, чем когда ты жила среди природы. Но по возможности он должен быть согласован с прежним. В восемь часов молитва остаётся в силе. В девять часов ты будешь у Учителя в Саду. А ко Мне будешь приходить в десять часов не каждый день, а по назначению. В двенадцать часов молитва. В пять часов передач больше не будет, а от двух до трёх дня каждый день этот час будет для Наших передач. В шесть часов вечера молитва и в двенадцать часов ночи (очень желательно!) молитва. Питание в одиннадцать утра и в пять дня. Обязательна прогулка во всякую погоду от двенадцати до часа или после трёх до пяти. Помни, что ты должна написать книгу Наших статей, а кроме того будут даны ещё передачи в разные моменты дня, по мере надобности. Это пока всё. А сейчас прими передачу.

Прилив и отлив — вот ритм мировой энергии. Он во всём, как в самом малом, так и в великом. С этим надо уметь считаться, и надо уметь настроить себя согласно мировому ритму. Он выявляется обычно в людях как подъём и упадок их эмоциональных сил, в волнах их настроений, в их ментальной повышенности и пониженности. Но кроме того, он проходит как могучая сила роста человеческого сознания. Расцвет и отцветание — это закон всего. Мировой ритм имеет волны более широкого диапазона, но все они идут из одного Центра. Быть созвучными с этой мировой Гармонией — очень важно. Распылённость чувств и мыслей создаёт неуверенность, неточность, дисгармоничность. Слиться с мировой Энергией — это значит чувствовать её глубокое дыхание в своём сердце и дышать в ритме с нею. Мир физических форм значительно разнится от мира духовного, но законы общие, хотя и видоизменённые сообразно тонкости субстанции данной формы. Есть ещё гармония высочайших сфер. Её колебания настолько тонки, что настроиться сообразно их колебанию для физического человека не является возможным и они для земного воплощения как бы атрофируются. И лишь достигшие высочайших сфер духовности могут соприкоснуться с их наиболее, так сказать, грубой частью. И это соприкосновение даёт высочайшее наслаждение духа, экстаз — высшее озарение. Ритмы мира и его законы — это целая наука, пользуясь которой Мы извлекаем могучие силы. Мрак, страдание, катастрофы — это всё дисгармония в мировом ритме. Тот, кто состоит в гармонии со всем сущим, пользуется блаженством, и он имеет силу от общей мировой силы. Всякий раз, когда вы впадаете в мрак, всякие вспышки, всплески ваших страстей, влекущие за собой резкое понижение духовной жизни, — всё это разрыв мирового ритма. Когда вы собранны, целостны в устремлении духа, тогда и ритм мировой энергии начинает сильнее звучать в ваших сердцах. Всё, что вас выбивает из этого ритма, все ваши промахи, ошибки — это всё «дыры» в ткани вашей духовной одежды. Когда человечество включится в общий мировой ритм, оно будет счастливо по-настоящему тем великим счастьем, которое имеет свои корни в вечном.

— Это всё.

Я опять была в круглой комнате, Учитель молча указал мне на стул возле Него.

— Это всё, дитя, — сказал Он. — Помни, что тебе могут представиться трудности, но также помни, что ты неодинока и что Мы с тобой. Ты — Наша! И сила Наша изливается сейчас на тебя. Там, где будет надо, скажу особо. Иди и пребывай в мире и в духе.

И Учитель отпустил меня.

19 ноября. Утро. 9 часов.

Я шла к Учителю. Я не несла в сердце радости. Она исчезла из сердца… И последние дни грусть не покидала меня. Это мешало мне общению с Учителями и вызывало сомнения в своих силах. В Саду Учителя мне чудился на всём налёт грусти… Осень… осень… Я подошла к терраске. Она была пуста. Мне стало ещё грустнее. Я села на ступени и решила ждать Учителя. Я сидела тихо, прислонясь головой к перилам, и мне казалось, что весь мир покинул меня… Надо мной раздался тихий голос Учителя:

— Входи, дитя. Я жду тебя.

Он стоял на терраске, как всегда светлый и кроткий.

— Я жду тебя, — повторил Он. — Пойдём.

И Учитель повёл меня в комнату. С замиранием сердца переступила я порог Его обители. Я ещё ни разу не была в ней. В сущности, весь домик состоял из одной большой комнаты. Учитель повёл меня направо, в ту часть, где стоял Его большой стол для занятий. Стол был очень большой, красивый, из резного дерева, рядом стояли такие же с резьбой стулья. На стенах были гладкие, из тёмного дерева полки, на них книги и рукописи. Учитель сел и сказал:

— Садись, дитя, отныне Я тебя буду часто принимать здесь.

Он пристально посмотрел на меня и сказал:

— Пребудь в мире и в духе! Я вижу, ты нездорова.

— Нет, Учитель, я здорова.

— Я говорю о нездоровье души. Помни, всё преходяще! Не стоит огорчаться из-за пустяков. Я тебе говорю «пустяки», так как Я всё знаю. Там, где Мы тебя поставили, сотрутся все преграды. Там, где воля Наша, там людям остаётся только принять её. А тебе скажу: не грусти! Это мешает Нам. Ты должна быть светлой сердцем! Пребудь в мире и в духе. Больше ничего не скажу. Иди, приходи в два часа!

Учитель встал и, благословив, отпустил меня.

21 ноября. Утро. 8 часов.

Я пришла в Сад Учителя. Было почти темно. Белые фигуры братьев выделялись в сумерках рассвета. Было ещё рано для молитвы. Я остановилась возле площадки роз. Ко мне подошли Анита и Стивенс. Мы радостно приветствовали друг друга. Подошёл и Феликс. Мы говорили о том, что давно не виделись и не говорили вместе, что нам необходимо собраться и выработать план совместной работы. И вспоминали Астарту, которая за последнее время перестала почему-то посещать Сад Учителя. Потом Анита осталась с Феликсом, увлёкшись разговором об уме птиц, а я и Стивенс тихо пошли по дорожке Сада. Медленно светало. Небо стало сиреневым, и воздух как бы насытился голубыми тенями. Стивенс шёл печальный, опустив голову.

— Что с тобой, Стивенс? — участливо спросила я, слегка коснувшись его руки.

— Я тоскую эти дни, — ответил Стивенс. — Наша встреча здесь со всеми вами пробудила во мне смутные отголоски прежних встреч. Я не был в жизни счастлив, ты знаешь… И я помирился было с этим. Но временами я тоскую в своём одиночестве. Мне нужна жена, сестра, друг, какое-то близкое женское существо! Зачем ты не можешь быть ею в моей жизни! — с горячей тоской сказал он.

— Стивенс…

— Нет, нет, не перебивай! В этом нет ничего дурного. Я уверен, что даже Учитель не осудил бы моей любви к тебе, так она чиста и свята. В тебе так много родного для меня.

Я никогда не видала Стивенса в таком волнении. Глубокая нежность к нему поднялась в сердце. Но я молчала.

— Ты не думай, — продолжал Стивенс, — что я на что-либо надеюсь. Но моё чувство имеет слишком глубокие корни в прошлом. И потом, разве это «не духовно» говорить о своей любви, о человеческом чувстве своего сердца?.. Я верю, что такая любовь, изжитая в полной силе, может поставить человека на вершину счастья, откуда он будет созерцать Вселенную. Я верю в Солнце Истины. Но я хотел бы созерцать Его, держа твою руку…

Я слушала Стивенса в глубоком молчании… И неясные мечты проносились в сердце, как вспугнутые птицы. Его волнение передалось мне, но мысли мои были печальны. На небе светало.

— Пойдём, Стивенс, мы опоздаем на молитву.

Я взяла его за руку, и мы молча пошли к площадке роз. Учитель уже был на площадке. После молитвы Учитель сказал:

— Друзья, Я хочу сказать вам ещё несколько слов о собранности. Когда вы делаете усилия, вы обязательно что-то выбираете и отметаете. И то, что вы выбрали, вы стараетесь закрепить и удержаться на этом. Когда вы хотите быть собранны, вы должны закрепить за собой это состояние «самоприсутствия», чтобы вы не позволяли себе действовать бессознательно. Быть собранным это значит иметь в себе такую крепкую силу, о которую разбивается всё, что может нарушить покой и мир глубины сердца. Но это не означает отчуждённости от мира. Надо встретить и разобрать всё раньше, чем это достигнет и проникнет в ваше сердце. Собранное состояние — это когда человек умеет всему противопоставить свою волю и когда он полон живой и творческой мысли, бодрости и огня сердца. Он тогда готов жить, понимать, действовать, творить. Он человечен — ему не чужды человеческие страдания и радости, и всё же он имеет глубокую внутреннюю тишину сердца и тот покой, который, излучая свет, даёт новое понимание всему и углубляет всё. Идите в день ваш и будьте собранны!