Евгений Анисимов - Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)

• Название: Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: История
• Год: 1991
• ISBN: 5-280-01357-9

В этот сборник вошли исторические мемуары графа Б. Х. Миниха — русского государственного и военного деятеля; мемуары его сына Эрнста Миниха, письма леди Рондо — жены английского дипломата, прожившей в России несколько лет, мемуары Н. Б. Долгорукой — дочери фельдмаршала Б. П. Шереметьева, мемуары М. В. Данилова — майора от артиллерии, относящиеся к эпохе дворцовых переворотов 1720–1760 годов. Большинство из них переведено и публикуется впервые.

Подготовка текста, вступительная статья, комментарии — Евгения Викторовича Анисимова.

---

Гофмаршалу Шепелеву и генерал-майору Апраксину пожалованы богатые деревни в России, не упоминая о многих других повышениях чинами и подарках.

Как по окончании сей церемонии отец мой вторично принес принцессе свое благодарение, то она вручила ему ордер о принятии ста тысяч рублей из рентереи, приказав притом перебраться близ дворца в тот дом, где прежде она сама пребывание свое имела.

В тот же самый день принцесса всемилостивейше пожаловала меня обер-гофмаршалом с чином генерал-поручика и с жалованием и пенсиею по три тысячи рублей в год. Сверх того указала она мне иметь придворный экипаж, каковым другие высокие чины императорского двора пользуются, и пожаловала мне в подарок дом неподалеку от дворца.

Принцесса оказала также помилование бедным арестантам, заключенным от прежнего регента и претерпевшим преужасное истязание. Они все немедленно освобождены и частию чинами повышены, частию же с награждениями к прежним местам определены. Над теми, которые пытку выдержали, прикрывали наперед знамя. После того они все жалованы к руке, причем, с одной стороны, соболезнование, и с другой — признательность искреннейшие извлекали слезы.

Благородное и к милосердию склонное ее сердце воспамятовало при первом начале принятия регентства и о тех несчастных, которые в правление императрицы Анны Иоанновны за государственные преступления в Сибирь и в другие места в ссылку сосланы были. Она в досужные часы свои, прослушав дела о важнейших из сих преступников, почти все учиненные над ними приговоры отменила. Число сих ссылочных, как знатных, так и простого звания людей, простиралось до нескольких тысяч человек, между коими находились также курляндские дворяне.

Прежде нежели я приступлю к прочим происшествиям краткого правления сей принцессы, намерен я немногими словами описать личные ее качества.

Она сопрягала с многим остроумием благородное и добродетельное сердце. Поступки ее были откровенны и чистосердечны, и ничто не было для нея несноснее, как толь необходимое при дворе притворство и принуждение, почему и произошло, что люди, приобыкшие в прошлое правление к грубейшим ласкательствам, несправедливо почитали ее надменною и якобы всех презирающею. Под видом внешней холодности была она внутренно снисходительна и чистосердечна. Принужденная жизнь, которую она вела от двенадцати лет своего возраста даже до кончины императрицы Анны Иоанновны (поелику тогда кроме торжественных дней никто посторонний к ней входить не смел и за всеми ее поступками строго присматривали), влияла в нее такой вкус к уединению, что она всегда с неудовольствием наряжалась, когда во время ее регентства надлежало ей принимать и являться в публике. Приятнейшие часы для нее были те, когда она в уединении и в избраннейшей малочисленной беседе проводила, и тут бывала она сколько вольна в обхождении, столько и весела в обращении. Дела слушать и решить не скучала она ни в какое время, и дабы бедные люди способнее могли о нуждах своих ей представлять, назначен был один день в неделю, в который дозволялось каждому прошение свое подавать во дворце кабинетскому секретарю. Она знала ценить истинные достоинства и за оказанные заслуги награждала богато и доброхотно. Великодушие ее и скромность произвели, что она вовсе не была недоверчива, и многих основательных требовалось доводов, пока она поверит какому-либо впрочем и несомненному обвинению. Для снискания ея благоволения нужна была больше откровенность, нежели другие совершенства. В законе своем была она усердна, но от всякого суеверия изъята. Обращение ее было большею частию с иностранными, так что некоторые из чужестранных министров каждодневно в приватные ее беседы приглашались ко двору. Хотя она привезена в Россию на втором году возраста своего, однако, пособием окружавших ее иностранцов, знала немецкий язык совершенно. Но-французски разумела она лучше, нежели говорила. До чтения книг была она великая охотница, много читала на обоих упомянутых языках и отменный вкус имела к драматическому стихотворству. Она мне часто говаривала, что нет для нее ничего приятнее, как те места, где описывается несчастная и пленная принцесса, говорящая с благородною гордостию. Она почитала много людей с так называемым счастливым лиц расположением и судила большею частию по лицу о душевных качествах человека. К домашним служителям своим была она снисходительна и благотворна.

Я, с моей стороны, имею причину, как за многие излиянные на меня милости, так и за дружественное обхождение, которым она меня удостаивала, почитать память ее во всю жизнь мою с величайшею признательностию.

Что касается до внешнего ее вида: росту была она среднего, собою статна и полна, волосы имела темноцветные, а лиценачертание хотя и нерегулярно пригожее, однако приятное и благородное. В одежде была она великолепна и с хорошим вкусом. В уборке волос никогда моде не следовала, но собственному изобретению, отчего большею частию убиралась не к лицу.

Как скоро трактат, о котором выше упомянуто, между королем польским и бывшим регентом заключен, то не оставил саксонский двор в то же время сообщить об оном берлинскому двору, а сие возродило в сем надежду Россию без всякого затруднения на то преклонить и что она в исполнении его намерений на австрийское наследство препятствовать ему не будет. В сходствие чего прусскому министру в Санкт-Петербурге и повелено уже было вступить в переговоры. Но сей едва успел к тому приступить, как падение регента воспоследовало. Когда же чрез сие совсем другой оборот дел в России произошел, поелику нельзя было подумать, что великая княгиня и ее супруг, как ближайшие родственники королевы венгерской, станут беспристрастным оком взирать на поддержание Прагматической санкции, то король прусский, остановя начатую негоциацию, старался здешнего двора благосклонность снискать предложением к постановлению дружественного трактата и оборонительного союза и чрез то как бы его усыпить, почему и дал он в декабре месяце барону Мардефельду повеление вручить проект означенного союза российскому министерству.

Отец мой лежал тогда при смерти болен, и прошло несколько недель, пока он в состоянии был приняться паки за дела. Между тем граф Остерман, который всегда прусскому двору доброжелательствовал, в предосуждение австрийцев умел принцессе с столь хорошей стороны об оном деле представить, что она склонилась на то совершенно. Как скоро отец мой немного пооправился, приказала она известить его об оном с истребованием его мнения. Отец мой отвечал, что заключить союз с королем прусским, близким и сильным соседом России, при малолетстве императора и предстоящем разрыве мира со шведами, не иначе как крайне вредно и предосудительно для империи быть может, но как в гарантии австрийского наследства принято со стороны России участие и время еще не дозволило распознать, от кого королева венгерская добра или зла ожидать имеет, а чаятельно в скором времени не преминут от венского двора вступить на то предложения, то полагает он своим мнением, что благопристойности и искренности соразмерно остановить постановление всяких новых трактатов до того, пока можно будет видеть, каким образом свойственные сообразить их с прежними.

Между тем как настоящие намерения короля прусского в то время никому отнюдь известны не были и принцесса на том настояла, то и постановлен трактат на следующих условиях: обе стороны гарантируют одна за другую владения своих земель и, в случае неприятельского наступления, имеет одна другой посылать по двенадцать тысяч человек вспомогательного войска.

По поводу сего король прусский предлагал отцу моему вотчину Биген в Бранденбургии, купно с суммою три тысячи рейхсталеров, но он пристойным образом от обоего отказался с таким уверением, что он во всех случаях стараться будет удостоверить короля в искренней преданности своей.

Незадолго до праздника Рождества Христова совершено погребение императрицы Анны Иоанновны со всеми употребительными в России обрядами наивеликолепнейше. Принцесса шествовала за гробом пешком.

В генваре месяце 1741 года приехал отправленный от короля Прусского генерал-адъютант господин Винтерфельд, зять моей мачехи, в Санкт-Петербург с принесением от имени короля поздравления принцессе со вступлением в регентство. Оный же господин Винтерфельд привез отцу моему собственноручное от короля письмо с изустным притом уверением о всегдашнем и непременном его уважении и почитании. И, наконец, упомянутый Винтерфельд имел препоручение поднести мне вышеозначенный подарок, который отцом моим не принят.

Винтерфельд, по принесении на приватной аудиенции великой княгине от короля поздравления и по получении от имени ее чрез меня ответа, продолжал речь свою тако: что поелику король, его государь, вотчину Бигем единожды навсегда предназначил той особе в России, которая будет его другом, а фельдмаршал Миних принять ее не хочет, то и препоручает он упомянутую вотчину в собственное распоряжение ее императорского высочества, прося, дабы она благоволила пожаловать оную в вечное и потомственное владение кому-либо из фамилии фельдмаршала Миниха, и, буде ее высочеству угодно, именно его сыну. Великая княгиня отвечала на сие, что весьма охотно соглашается удовлетворить в сем случае желанию короля. Итак, я засвидетельствовал первое мое благодарение принцессе, а потом отблагодарил и королю чрез письмо, которое Винтерфельд повез с собою и на которое обратно получил я весьма благосклонное отписание.