Дафна дю Морье - Монте Верита

• Название: Монте Верита
• Автор: Дафна дю Морье
• Издательство: Всесоюзный молодёжный книжный центр
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7012-0120-1

Уже несколько десятилетий книги известной английской писательницы Дафны Дю Морье (1907–1989) пользуются огромным успехом во всем мире. Писательница — мастер психологического портрета и увлекательного, захватывающего сюжета — создает в своих произведениях таинственную, напряженную атмосферу. За свою долгую жизнь она написала множество романов, рассказов, несколько пьес и эссе.

Новелла «Монте Верита» — один из ее мистических рассказов.

---

Настроение горы меняется быстрее и разнообразнее, чем у любой из женщин. Она доставляет радость, пугает, дает великий покой. Нельзя объяснить, что заставляет человека идти на вершины. В древности это, быть может, было желание достигнуть звезд. Сегодня любой, купивший билет на самолет, способен ощутить себя властелином неба. Но у него не будет скал под ногами, он не ощутит воздуха на лице, не познает тишины, которая бывает только в горах.

Когда я был молод, лучшие дни я провел в горах. И не потому, что так велика была потребность растратить энергию, занять чем-то все свои помыслы.

Нас пьянило ощущение, возникавшее пред ликом неба, которое мы называли горной лихорадкой. Виктор и я. Обычно Виктор приходил в себя первым. Он озирался вокруг, тщательно и методично продумывал спуск, в то время, как я был все еще во власти мечты, затерянный во сне, который не мог понять. Мы испытали свою выносливость, вершина была наша, но всегда оставалось еще нечто неуловимое, что я жаждал покорить и что ускользало от меня. Что-то подсказывало мне, что в этом виноват я сам. Это были хорошие дни. Лучшие дни, какие я только знавал.

Однажды летом, вскоре после моего возвращения из деловой поездки в Канаду, я получил от Виктора ужасно взволнованное письмо. Он обручился, и свадьба его была уже скоро. Она — милейшая девушка из всех, что он знал, и Виктор просил меня стать его шафером. Я ответил ему, как принято в подобных случаях, выражая восхищение и желая всяческого счастья. Сам убежденный холостяк, я считал его очередным потерянным другом, погрязшим в семейной жизни.

Невеста была родом из Уэльса и жила по ту сторону границы, как раз напротив поместья Виктора в Шропшире.

«Можешь ли поверить, — писал он во втором письме, — она никогда не поднималась даже на Сноудон![3] Придется мне взять ее образование в свои руки».

Трудно сказать, что мне понравилось бы меньше, чем перспектива тянуть за собой на какую-нибудь гору необученную девицу.

В третьем письме Виктор объявлял о своем и ее прибытии в Лондон, о суматохе и приготовлениях к свадьбе. Я пригласил их обоих к обеду. Не знаю, что я ожидал увидеть. Наверное, невысокую коренастую девушку с темными волосами и симпатичными глазами. И конечно уж, не ту красавицу, которая, подойдя ко мне и протянув руку, сказала:

— Я Анна.

В те времена, перед Первой мировой войной, девушки не пользовались косметикой. Анна не красила губы, и ее золотые волосы спадали крупными локонами. Помню, как я уставился на нее, разглядывая ее невероятную красоту, и довольный Виктор рассмеялся и сказал:

— Ну что я тебе говорил!

Мы сели обедать и вскоре все трое почувствовали себя непринужденно и свободно болтали. В характере Анны была некоторая сдержанность, придававшая ей очарование. Но поскольку она знала, что я лучший друг Виктора, я почувствовал, что принят, что в придачу к ее жениху понравился и я.

Конечно же, Виктор счастлив, сказал я себе, а все мои сомнения по поводу их свадьбы при виде Анны рассеялись.

Раз мы собрались с Виктором, разговор неизбежно обратился к горам и скалолазанию, прежде чем обед дошел до половины.

— Вы собираетесь замуж за человека, который без ума от гор, — сказал я Анне. — А, между тем, сами не поднялись ни разу даже на свой Сноудон.

— Да, ни разу, — подтвердила она.

Неуверенность в ее голосе удивила меня. Она чуть нахмурилась, и тень мелькнула в ее удивительных глазах.

— Почему? — спросил я. — Это уж почти преступление — быть родом из Уэльса и ничего не знать о своей самой высокой горе.

— Анна боится, — вмешался Виктор. — Каждый раз, когда я предлагаю ей сходить в горы, она находит отговорку.

Девушка быстро повернулась к нему.

— Нет, все не так, Виктор. Ты не понимаешь. Я не боюсь лазить.

— Тогда в чем же дело? — спросил он и сжал ее руку.

Я видел, насколько он ей предан, понимал, какое счастье их, должно быть, ожидало. Анна изучающе взглянула на меня, и вдруг я инстинктивно понял, что она скажет в следующую секунду.

— Горы требуют слишком многого. Приходится отдавать им все. И таким людям, как я, разумнее держаться от них подальше.

Я понял, что она имела в виду. По крайней мере, мне так показалось. Но поскольку я видел, как они любили друг друга, то подумал, что было бы хорошо, если бы у них появилось общее увлечение. А для этого ей нужно было лишь преодолеть свой страх.

— Просто чудесно, — воскликнул я. — Ведь у вас самый верный подход к скалолазанию. Разумеется, этому занятию приходится отдавать всего себя, но вдвоем вы все преодолеете. А Виктор не позволит замахнуться на то, что вам не под силу. Он осторожнее, чем я.

Анна улыбнулась и освободила руку.

— Какие вы оба упрямые, — сказала она. — Просто не хотите понять. Я родилась в горах и знаю, что говорю.

В это время к столу подошел наш общий знакомый, его представили Анне, и разговор о горах больше не возобновлялся.

Недель через шесть они поженились, и не было невесты прелестнее, чем Анна. Виктор был бледен и нервничал, и я подумал, какая ответственность ложилась на его плечи: он должен был сделать эту девушку счастливой.

Я часто видел ее в те шесть недель, пока они были обручены. И, хотя Виктор и не подозревал об этом, влюбился в нее так же сильно, как и он. Меня притягивало в ней не природное обаяние и даже не ее красота, а их соединение, ее какое-то внутреннее сияние. Размышляя об их будущем, я опасался только, что Виктор может оказаться для нее уж слишком шумливым, слишком беспечным и веселым — он был человеком открытой души и простым по характеру — и тогда она скорее всего замкнется в себе. Они были красивой парой. И наблюдая, как молодожены уезжают с приема, который давала престарелая тетка Анны, поскольку у нее не было родителей, я предавался сентиментальным мечтам о том, как буду гостить у них в Шропшире и как стану крестным их первенца.

Вскоре после их свадьбы дела потребовали моего отъезда. И только в декабре я получил весточку от Виктора, который приглашал меня на рождество.

Я с радостью принял приглашение.

К тому времени они были женаты около восьми месяцев. Виктор выглядел здоровым и счастливым, а Анна казалась красивее, чем прежде. Я почти не в силах был отвести от нее глаз. Они радушно приняли меня, и я настроился, что проведу безмятежную неделю в прекрасном старом доме Виктора, который хорошо знал еще по прежним приездам. Определенно, их брак оказался удачным, как я и предвидел. А если до сих пор еще не предполагалось появление наследника, то впереди для этого было достаточно времени.

Мы гуляли по поместью, охотились, по вечерам читали и представляли собой согласное трио.

Я заметил, что Виктор приспособился к сдержанной натуре Анны, хотя этим словом вряд ли можно определить то спокойствие, которое было поистине ее даром. Покой, — пожалуй, более точное слово, — поднимался из глубины ее души и создавал особую атмосферу во всем доме. В нем и раньше всегда было приятно останавливаться — в его беспорядочно разбросанных комнатах с высокими потолками и окнами со средником. Но теперь ощущение покоя как бы сгустилось, сделалось глубже. Каждая комната, казалось, была наполнена каким-то странным задумчивым молчанием, которое, на мой взгляд, было притягательнее и значительнее тишины, царившей здесь в прежние годы.

Странно, но возвращаясь в памяти к той рождественской неделе, я не могу припомнить обычных праздничных торжеств. Я не помню, что мы ели и пили и даже заходили ли мы в церковь, хотя, конечно, должны были это делать, ибо этого требовало положение Виктора, местного помещика. Я помню только непередаваемое чувство покоя по вечерам, когда ставни уже были закрыты и мы сидели в большом холле перед камином. Должно быть, моя деловая поездка утомила меня больше, чем я думал, потому что в доме Виктора и Анны я почувствовал, что не осталось во мне иных желаний, я хотел только расслабиться, отдаться благословенной исцеляющей тишине.

Еще одну перемену в доме я заметил лишь спустя несколько дней — он стал гораздо свободнее. Многочисленный хлам, коллекция мебели, доставшаяся от предков, куда-то пропали. В комнатах осталось совсем немного предметов, а в огромном холле, где мы сидели, стоял лишь длинный узкий обеденный стол и стулья у очага. Я оценил перемену, но странно, что произвела ее женщина.

Обычно новобрачная покупает занавески и ковры, чтобы создать женственный уют в доме холостяка. Я решил заметить это Виктору.

— О, да, — ответил тот, рассеянно глядя куда-то, — от многого барахла мы избавились. Идея Анны. Ты знаешь, она не придает никакого значения вещам.

Но мы ничего не продавали. Все это мы просто отдали.

Комната, которую предоставили мне, была той самой, где я обычно останавливался в прошлом. Обставлена она была все так же, и у меня были все прежние удобства — кувшины с горячей водой, ранний чай с печеньем в постели, полная сигаретница. Во всем чувствовалась рука заботливой хозяйки.