Бернард Корнуэлл - Свинцовый шторм

• Название: Свинцовый шторм
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1977
• ISBN: 5-218-00403-0

В жизни героя войны на Фолклендских островах Ника Сендмена наступила черная полоса. Отец сидит в тюрьме за мошенничество, бывшая жена вымогает у него последние деньги, а сам он после пулевого ранения страдает от жутких болей в спине. Нет ни средств к существованию, ни здоровья, ни реальных перспектив на будущее. Одна лишь яхта под названием «Сикоракс» скрашивает серые будни Ника — яхта и мечты уплыть на ней куда-нибудь подальше, к новой жизни. Ради денег Ник соглашается принять участие в откровенно авантюрном проекте звезды британского телевидения Тони Беннистера, задумавшего пуститься на своем океанском гоночном судне «Уайлдтрек» в рискованное плавание из Англии к берегам Ньюфаундленда.

Но опасности холодных вод Северной Атлантики меркнут перед лицом угрозы со стороны корабельного магната Кассули, который не остановится и перед убийством, лишь бы отомстить ненавистному конкуренту...

---

— Гады, — зло проговорил я, позабыв о всякой галантности. — Эти ублюдки сказали, что я никогда не буду ходить нормально!

— Да, ублюдки могли так сказать, — Мери Кларк улыбнулась, — потому что спинальный отек обычно проявляется при полном разрыве нервов, окружающих мышцы позвоночника. Как правило, повреждения спинного мозга приводят к параличу на всю жизнь. Если же у больного частично восстанавливаются двигательные функции, то ставится диагноз — отек.

— Отек?! — воскликнула Анжела.

— Да, кровяная подушка, — слишком едко ответил я и тут же почувствовал себя виноватым. Я ведь уже долго общаюсь с врачами, а для Анжелы все было непонятным.

— Весьма отдаленно напоминающий кровяную подушку, — объяснила Мери Кларк Анжеле. — Она давит на спинной мозг и вызывает временный паралич, но в течение нескольких недель это обычно проходит.

— У меня не проходит, — угрюмо буркнул я, как будто хотел ее в чем-то уличить.

— Потому что у вас была очень тяжелая травма. Вы получили пулевое ранение, и произошел обширный отек. А теперь, господин Сендмен, считайте, что у вас он перешел в хронический. — Она помолчала, а затем почти озорно улыбнулась. — По правде говоря, ваша спина — это сплошное месиво, и после вашей смерти ваш позвоночник поместят в банку и будут использовать как пособие. Поздравляю.

— Но что-то ведь можно сделать? — настаивала Анжела.

Я был озадачен выражением неподдельной озабоченности на ее лице, пока мне не пришло в голову, что она беспокоится за исход съемок.

— Совершенно ничего, — радостно ответила Мери Кларк.

— Как — ничего?! — Анжела была явно шокирована.

Мери с помощью морской метафоры постаралась объяснить, что в моем теле нервные аварийные шкоты, которые контролируют правую ногу, каким-то образом перепутались, и именно из-за этого все мои беды.

— Новая операция может и помочь, но риск огромен. Вы все еще собираетесь в кругосветное путешествие? — спросила меня Мери, так ничего толком и не объяснив.

— По крайней мере, до Новой Зеландии.

— Конечно, вам не стоит этого делать. Если у вас еще остался здравый смысл, господин Сендмен, то вы получите пенсию по инвалидности, найдете бунгало с пандусом для инвалидной коляски и засядете за мемуары. — Она улыбнулась. — Но в этом случае вы, конечно, превратитесь в беспомощного калеку, так что, наверное, вам лучше все же отправиться в Новую Зеландию.

— Но... — начала было Анжела.

— Я ничем не могу помочь! — твердо сказала Мери. — Нога либо будет работать, либо нет. Врачи могут только экспериментировать над ним, а это, мне кажется, не подходит для господина Сендмена. Я права?

— Чертовски правы, — отозвался я.

— А как же быть, если нога откажет где-нибудь посреди Атлантики? — возразила Анжела.

— Думаю, он с этим справится, — сухо заметила Мери. — Кроме того, до сих пор двигательная функция восстанавливалась, мышечный тонус хороший. — Она взглянула на меня. — Но если вы заметите, что с каждым разом продолжительность периодов потери чувствительности увеличивается, то вам лучше всего обратиться к врачу. Конечно, ничего особенного он не сделает, только лишний раз разрежет вас. Но на некоторых само общение с врачом оказывает неплохой терапевтический эффект. — Она поднялась. — Мой гонорар — бутылка «Кот-де-Бон'78».

Ну что ж, «Кот-де-Бон» — великолепное вино, а Мери Кларк — прекрасный доктор. Чаще всего лучший способ помочь — это не мешать.

Анжела должна была смириться, а я — жить дальше, и с этим выводом мы вернулись в Девон.

И наступили хорошие времена. Энтони Беннистер мотался между Лондоном и Средиземным морем, где «Уайлдтрек» участвовал в серии прибрежных гонок. Фанни Мульдер оставался при яхте, и дом в Девоне был в полном нашем распоряжении.

Очевидно, Мэттью и съемочная группа догадались, что произошло между нами. Никто ничего не сказал, но все радовались за меня, так как дела с «Сикоракс» продвигались довольно быстро. За двенадцать пинт пива мы взяли напрокат баржу с подъемным краном на борту и установили просмоленные мачты. Когда опускали грот-мачту, я аккуратно положил старинный пенс в килевой полуклюз, куда вставляется грот-мачта, чтобы та своим концом расплющила монету. Такая традиция, говорят, приносит удачу судну, но любовь принесла мне больше, поскольку Анжела дала указание о поставке материалов для «Сикоракс». Мы больше не ставили друг другу условий, мы просто сотрудничали. Я даже умудрился худо-бедно рассказать перед камерой о своих подвигах. О Джилл-Бет не было ни слуху ни духу, и я постепенно начал думать, что все угрозы Кассули были химерой. Несколько раз звонил Мики Хардинг, но мне нечего было ему сказать, и телефонные звонки прекратились.

День за днем велись работы по оснастке яхты. Провода, канаты, лес и бадьи с дегтем из Стокгольма перегружались на борт и превращались в хрупкие с виду сооружения, которые на самом деле были способны противостоять сильнейшим океанским ветрам. Мы не торопились, считая, если в оснастке будет какой-нибудь изъян, то пусть он лучше обнаружится на стапеле, чем в Атлантике во время шторма в восемь баллов. Я вырезал кофель-нагели из гуаяки и забивал их в дубовые кофель-планки, которые привинчивались болтами к мачте ниже чиксов. Съемочная группа уже и не пыталась вникнуть в происходящее. Они сетовали, что мы с Джимми разучились говорить по-человечески и, когда мы беспокоимся о всяких там юферсах, кренгельсах, клетневинах и прочих вещах, нас совершенно невозможно понять. Оператор в отместку подарил мне словарь, а Анжела преподнесла «Сикоракс» антикварные медные люки, которые она упорно называла иллюминаторами.

— Люки, — настойчиво повторял я.

В их массивные медные рамы было вставлено толстое зеленоватое стекло и приделаны шторки, которые можно было опускать в плохую погоду.

Я установил люки туда, где им полагалось быть, и занялся каютой. Я соорудил две койки, большой стол с картой и камбуз. Форпик я превратил в мастерскую и хранилище для парусов. Я отвел место для химического туалета, а когда Анжела поинтересовалась, почему я не поставил нормальные промывающиеся унитазы, как на «Уайлдтреке», я объяснил, что не хочу делать лишних дырок в корпусе судна. «Зачем тогда вообще делать гальюн?» — спросила она язвительно. — Проще купить еще одно ведро!" Я ответил, что девицы, с которыми я собираюсь жить, достойны большего, чем цинковое ведро. Она наподдала мне.

Паруса были в починке в Дартмуте и прибыли готовыми как раз в тот день, когда съемочная группа отсутствовала. Но мы с Джимми не смогли устоять и сразу же установили их на грот-мачте и бизани. Чтобы паруса работали как следует, их надо выходить под сильным ветром; и я почувствовал, как подрагивает корпус, которому передаются порывы.

— А мы можем выйти на ней? — лукаво спросил Джимми.

Я выдернул фал из кофель-нагеля и спустил грот.

— Потерпи немного, Джимми.

— Подними стаксель, мой мальчик. Давай посмотрим, как она ходит, а?

Соблазн был велик. Стоял прекрасный день, дул юго-западный ветер с порывами до пяти баллов, и «Сикоракс» была бы рада снова оказаться в море, но я обещал Анжеле, что дождусь съемочной группы, чтобы они могли заснять мой первый выход на восстановленной яхте. Я поднял гик и гафель, чтобы Джимми мог отстегнуть лебедку и натянуть чехол на парус.

Он колебался.

— Ты уверен, мой мальчик?

— Да, Джимми, уверен.

Он убирал свернутый парус в чехол.

— Это из-за девицы? Держит тебя под ногтем, точно.

— Я ей обещал, Джимми, что подожду.

— Все твои мозги сейчас в ширинке. Вот когда я был мальчиком, настоящий мужчина никогда бы не подпустил женщину даже близко к судну. Когда баба верховодит на судне, это плохая примета.

Я выпрямился.

— А как насчет Джози Вудворд? Кто посадил ее в каюту в трех милях от Старт-Пойнта?

Он хихикнул и оставил эту тему. Я обещал, что ждать придется всего день-два, не больше, и тогда можно будет увековечить событие, о котором я так долго мечтал, — «Сикоракс» идет под парусами. Я подумал, что каких-нибудь два месяца назад я бы с удовольствием принял намек и мы бы вывели яхту в море, да еще подумали бы, возвращаться обратно или нет. А теперь я переживал за фильм так же, как и сама Анжела. Я начал на многое смотреть ее глазами, но все равно отказывался даже подумать об участии в Сен-Пьере, и Анжела согласилась на другую концовку: «Сикоракс» просто уходит в море...

Днем я позвонил Анжеле в ее офис в Лондоне.

— Яхта готова, — сказал я. — Паруса на месте, мэм, судно готово к выходу в море.

— Что, совсем готово?

— Нет радио, нет навигационных фонарей, хронометра, компаса, трюмных насосов, якорей, нет... — Я перечислял все, что стащил у меня Фанни Мульдер.

— Все уже заказано, — нетерпеливо перебила меня Анжела.

— Но все равно можно выйти в море, — произнес я с теплотой в голосе. — «Сикоракс» готова к морскому плаванию. Единственное, чего нам не хватает, так это бутылки шампанского и съемочной группы.