Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

• Название: Пятьдесят девственниц
• Автор: Вадим Шакун
• Издательство: Интернет-идание
• Жанр: Эротика

Захотелось переиначить «Сатирикон» Петрония. Получилось что-то совсем-совсем другое. В общем, детям, наверное, не стоит читать.

---

С милой же моей падчерицей возлежал я дважды и, чему искренне рад, — окончательно с ней за это время примирился.

— Боги тебя простят, Бес, — шепнула она мне напоследок. — Может, и испортил ты меня, не стала я доброй и честной женой какого-нибудь ремесленника или канатчика, как мне на роду было написано. Но я о своей судьбе не жалею.

Под утро тем же потайным ходом покинули мы гостеприимное обиталище моей дочурки и оказались в скорости в расположении нашей многострадальной, по причине безденежья, части.

Глазки, исхитрившаяся притащить под камзолом своим целого жареного гуся, тут же предложила его Крикуну и милой моему сердцу Трине, я же, после обильных возлияний с не менее обильной закуской и многотрудных любовных стараний поспешил започивать на ложе.

Не тут то было, о Боги! Не прошло и двух часов, как все вокруг пришло в величайшее возбуждение — тревога, ужас, хаос!

Повинуясь приказам, наша команда была сорвана с места и помчалась к берегу моря — передислокация, ужас, война!

Падая с ног от усталости мы с Глазками вынуждены были схватиться за лопаты для того, чтобы наша батарея успела-таки занять место на пустынном морском берегу. И все для чего?

Лишь еще через два часа нам сообщили, что, как стало звестно командованию из самых достоверных источников, у берегов наших объявились на своем корабле опаснейшие разбойники — Бес В Ребро и Быстрые Глазки.

По сему мы были обязаны обстрелять из своих метательных машин любой корабль идущий без опознавательных знаков и выданных нам паролей. Что мы с удовольствием и сделали, когда случай таковой подвернулся.

Корабль оказался купеческим, пароля ему выдать никто не удосужился, а вез он на своем борту груз вина, чему мы, еще три дня вылавливая из моря бочки, искренне порадовались.

Об Орне могу сказать лишь одно: как до меня донеслось, после этой нашей ночи отбыла она ко двору в сопровождении своих гостий. Вероятно для того, чтобы самолично описать монаршей чете перенесенные ими надругательства.

Нашему же полку предстояло идти на юго-восток, ибо война с язычниками и примкнувшей к ним Лигой разгоралась не на шутку. Денег, однако, опять не выдали, а по сему дезертировать мы не могли.

— Деньги выдадут после первой большой битвы, — рассудительно объяснил кашевар Кривой, — когда меньше будет народу, которому деньги выдать должно. Отсюда и берется государственная экономия.

Почел я это дело весьма мудрым, но для нас совершенно бесполезным и тут же вновь предложил Глазкам сбежать.

— Не будем же мы грабить на дорогах! — рассердилась та. — А иных денег у нас нет.

— Нечего было дарить княжне наш последний золотой! — вмешался было Крикун, но тут сестра его осадила.

— Послушай, брат, — сказала она. — Не лезь в дела, в которых не понимаешь. Так получилось, что Бесу приходится гоняться за девством. И, раз уж повелось с самого начала отдавать за это золотой, пусть так и будет. Ведь не известно, чем все еще закончится.

Крикун побурчал немного, но, в общем-то, с сестрой согласился.

И вот побрел наш полк на встречу с неприятелем.

Тут еще надобно заметить, что от этих треклятых юго-западных равнин отделяет приморские земли довольно высокая горная гряда. В некие незапамятные времена, ровные дороги вокруг гор были весьма хорошо защищены, а сами горы — не очень. Ибо, ведь никто не мог вообразить недоумка, который на эдакую вышину с войском полезет.

Лет двести назад один из королевских полководцев здесь и полез. Сказать, что победу одержал — никак нельзя. Нежданно все это было — поспорить трудно. В общем, с тех пор вокруг гор никто ничего не охраняет, потому что знают — наши непременно через самый высокий хребет полезут.

И вот полковник повел нас на высоченную кручу. Уж сколько я Богам молился, что при метательных машинах состою, и сказать не смею. Только-только мы их на позиции взгромоздим, а пару десятков наших пехотинцев уже перебили и бой закончен. И ползем мы на кручу дальше.

Все хорошее в этом мире, рано или поздно заканчивается, закончились и эти дни, а мы, по прежнему без гроша в кармане, оказались на землях совершенно враждебных, заселенных людьми-ящерами, которые не только язычникам, по безбожию своему, союзники, но еще и плотью человеческй питаются.

Стало мне от этих дел совсем не по себе, Крикун и тот притих. Глазки тоже впала в некую задумчивость, что меня весьма обеспокоило.

Но, поскольку врага мы своего покуда не видели продолжало двигаться наше подразделение прежним порядком. Мы же были в конце его, исходя из того, что метательные машины — дело тонкое и чрезвычайно тяжелое. Не знаю, как толку от них в сухопутном бою, а рисковать тем, чтобы попали они в руки неприятеля — никак по уставу нельзя. Чему мы, все при них состоящие, ужасно радовались.

105

Теперь же приближаюсь к самому грустному моменту всего нашего армейского жития, о котором и доныне без слез вспоминать не могу.

День для тех мест, где проходила наша армия выдался до чрезвычайности погожий. С болотистых низин тянуло гнилостным запахом и надрывались в безудержной какофонии жабы, но на небе не было ни тучки. Моросящий неделю дождь закончился и вместо грязи под ногами была потрескавшаяся от полуденного зноя корка земли. Идущий с болот ветер приятно холодил лицо срывая с наших голов армейские шляпы с пышным плюмажем.

Так вот подошли мы к левому берегу Вонючей реки, чьи воды величественно неслись ко Внутреннему морю по широкому, чуть не в триста шагов, руслу.

Поскольку полк наш, спустившись с гор, соединился еще с двумя королевскими полками, каждый из коих пересек гряду своим путем, оказались мы на бреге сем целой бригадой.

Тут же началась суета, забегали вестовые, завопили сержанты, по всему видно было, что части наши готовятся к переправе. Вскоре на нескольких утлых челнах к противоположному берегу отправился дозор и, по истечению часа, воплями и флагами просигналили, что путь свободен. Воинство наше тут же устремилось на ту сторону.

Мы, состоявшие при полковых метательных машинах, знали, что наш черед придет, как обыкновенно, последними, а по сему, благоразумно использовали эту передышку для сна. От того и не сразу поняли, что, собственно, произошло.

Хмуро бодрствовавшая над нашими позициями Глазки рассказала потом, что из высоченного кустарника, что был не далее двух миль по обе стороны от места переправы выскочило сразу не менее семи тысяч людей-ящеров. Свирепые эти создания с воем и дикими воплями стремглав помчались к нашему полутора тысячному воинству, которое было столь ошеломлено неожиданностью атаки, что враз оказалось отсечено от берега.

Паника же на нашем берегу случилась тем большая, что остались здесь в большинстве своем обозные да немногие штабные повозки. И, к чести своих сослуживцев, должен заметить, что лишь мы, метальщики, сохранили присутствие духа, тут же изготовив машины к бою.

И, хотя, огромная стрела выпущенная из нашей баллисты не долетела до противоположного берега, все же изрядное количество свинцовых и каменных ядер, запущенных посредством катапульты, расстояние это перекрыло. Правда, упали эти снаряды как раз в середине наших полков, только-только пытающихся сформировать некое подобие боевого порядка, чем увеличили сумятицу, зато я сразу понял, как нужно подбить под полозья клинья, чтобы следующий выстрел был верным.

С руганью и божбой принялся я руководить метальщиками, заметив, что Глазки куда-то исчезла, а, значит, ответственность за бой возложена на меня. Следующим выстрелом стрела баллисты как раз упала в центр наших войск, ядра же катапульты изрядно перелетели место побоища. А иным, чем «побоище» словом назвать творившееся на правом берегу реки я не решусь.

Абсолютно нагие, покрытые лишь своей чешуей, люди-ящеры, каждый из которых был вооружен обтянутым кожей щитом да коротким, в три локтя копьем, дрались жестоко и беспощадно. Если учесть, что из длины копья локоть приходился на кованый стальной наконечник, то товарищам нашим приходилось несладко. Тем более, что сгрудившись, будто стадо баранов и лишенные возможности использовать тяжелые армейские арбалеты, вынуждены были они сражаться в рукопашную с семитысячной ордой противника. Вот уже наших осталось не более пятисот…

— Эй, метальщики! — возвестила Глазки, вновь оказавшись на позициях. — На берегу достает повозок, чтобы запрячь их и бежать прочь отсюда. Ящеры скоро переправятся и нам несдобровать. Фонарщик, Трина, Гарл! Ко мне!

Сама она уже возвышалась посреди легкой штабной колесницы, на козлах которой сидел Кривой.

Дважды повторять не пришлось и те из наших, которым посчастливилось остаться на этом берегу, разбежались во все стороны. Мы же со всей поспешностью заняли место в экипаже и принялись нахлестывать лошадей.