Евгения Микулина - Женщина-VAMP

• Название: Женщина-VAMP
• Автор: Евгения Микулина
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068281-2, 978-5-271-29020-6, 978-5-4215-1250-9

Влад, арт-директор модного мужского журнала, поначалу в штыки встречает нового главного редактора – стервозную красавицу Марину, прибывшую из Лондона. И правильно, ведь Марина… вовсе не человек. У нее бледная ледяная кожа. Она никогда не выходит на открытое солнце. Ничего не ест. И не спит ночью. Не устояв перед обаянием Марины, Влад познает кровавое братство: его участники всюду, от прессы до прокуратуры. Но в окружении Влада и Марины происходит череда убийств: похоже, что конечной целью преступника является смерть Влада…

---

Я ее ненавижу, эту красавицу, я не хочу с ней работать. Я хочу, чтобы она убралась к чертовой матери в свой Лондон и чтобы все в журнале снова стало так, как было три недели назад, когда я уезжал в отпуск. Господи, неужели это было только три недели назад? Я хочу, чтобы на ее месте снова сидел Михалыч, мордастый, смешливый и бородатый, блестящий журналист, умница, пьяница, мой главный редактор на протяжении трех лет работы. Мой друг. Михалыч, а не эта холодная, совершенная, гламурная дрянь по имени Марина Леонова, которую руководство издательского дома назначило нам новым главным редактором. Михалыча уволили так внезапно – буквально за те две недели, что меня не было. Правда, начальство и раньше блеяло про то, что его «нельзя показывать рекламодателям». Ну ладно, я признаю, что толстый и всегда чуточку похмельный Михалыч и в самом деле был странным «лицом» для глянцевого журнала о мужской моде под названием Alfa Male, то есть, «вожак стаи», фигурально говоря, «первый парень на деревне». Но он все-таки был мужчина. В каком бреду начальство назначило главным редактором мужского журнала женщину? Причем женщину, которая выглядит так… женственно, как будто в собственном мобильнике не сможет разобраться, не то что спланировать большую статью о новинках автомобильной промышленности, – а у нас и этим надо заниматься.

Я сразу хотел уволиться – благо с моей репутацией меня в любом издательском доме с руками оторвут. Но Михалыч специально со мной встретился, чтобы попросить остаться. Мы напились в дупель, конечно, и он чуть ли не со слезами на глазах меня уговаривал не бросать наш дурацкий глянцевый листок. Потому что, говорил Михалыч, теперь, после его ухода, я – единственный, кто еще знает, каким должен быть наш журнал. Каким мы его задумали и три года делали. Нельзя допустить, говорил он, чтобы из-за «этой бабы» все развалилось.

Я его послушал и остался. И сижу теперь в нашем привычном офисе в старом здании на Петровке (нашему адресу все завидуют – конечно, рядом лучшие рестораны, но никто даже отдаленно не представляет себе, какие тут проблемы с парковкой!), в бледно-лиловый цвет покрашенной переговорной, за длинным серым столом с пластиковой столешницей, и слушаю звон ламп и гомон своих коллег, которые бурно обсуждают будущий номер, и рисую каракули на листке формата А4, и чувствую на себе ее взгляд.

Какого черта я послушал Михалыча? С самого начала было ясно, что дело швах. От одного взгляда на эту женщину, с ее идеальным лицом, гривой темных волос, с ее фигурой, вечно одетой во что-то шелковое и струящееся, у меня мороз прошел по коже. Потому что ее красота выносит мозг. И потому что ее сразу хочется придушить. И не говорите мне, что я просто боюсь совершенства, которое напоминает мне о том, как ущербен я сам. Ни фига подобного. Комплекс неполноценности – это не про меня. И не в том дело, что мне неприятно подчиняться женщине. Я же не шовинист какой-нибудь. Есть очень клевые женщины, которым я бы с большим удовольствием подчинялся… в том числе на работе. Но эта женщина просто невыносима. Я не знаю почему. Просто она… другая. Неправильная. «Не моя». Черт, я даже сам для себя не могу сформулировать толком, в чем дело.

Пока что в качестве главного редактора она не сделала ничего плохого или глупого. Наоборот – очень разумно ко всему подходит, и идеи у нее есть хорошие. Наверное. Иначе отчего все вокруг пребывают в таком восторге и со всех сторон только и слышится: «Ах, Марина то, Марина се». У мужиков-редакторов на нее у всех, по-моему, стоит. По себе знаю. Девицы все хотят быть на нее похожими – еще бы. Геи, судя по всему, тоже – один из них даже волосы в «ее» цвет перекрасил. Тупица. Такого цвета невозможно добиться обычной краской для волос. Это особенный цвет. Такого больше ни у кого быть не может. Только у нее.

Черт бы ее побрал!..

Хвала Аллаху – редколлегия наконец заканчивается. Я понятия не имею, что мы напридумали, но у меня будет шанс это выяснить – завтра Кира принесет мне листочек с обновленным планом номера и все заново расскажет. Хорошо быть «художником» – можно часть своей вызванной раздражением невнимательности списать на артистичность натуры. Я встаю, собираю со стола свои бумажки и уже нащупываю в кармане джинсов сигаретную пачку. Еще минута, и я буду свободен. Она уже исчезла – ушла в свой кабинет и тихонько прикрыла дверь.

Наступил вечер – теплый летний вечер. Небо за окнами офиса посинело. Сейчас хорошо будет пройтись по улице не торопясь, зайти в «Азбуку вкуса» за красным вином, чтобы было с чем скоротать время дома. Чем я займусь сегодня? Кино, что ли, посмотреть? Идти никуда не хочется – клубы осточертели. Какие на фиг клубы, когда я всерьез размышляю о том, чтобы написать заявление об уходе с любимой, между прочим, работы?

Это странно, но мне расхотелось идти домой. Я буду там один, и ничто не сможет отвлечь меня от неприятных мыслей. От Нее ничто не сможет отвлечь.

Я решаю задержаться еще немного на работе. В конце концов, я не успел перед редколлегией посмотреть макеты, которые наверстали мои дизайнеры, смешная парочка по имени Паша и Маша. Надо глянуть – я же им завтра утром должен буду сказать, что переделать. Переделывать им всегда приходится – ну нету у ребят настоящего картиночного чутья, той легкости, без которой глянцевые макеты не делаются. Да, посижу еще часок здесь. В Интернет слазаю, почту проверю…

Приняв это решение, я иду на кухню за кофе. Никто в офисе не понимает моей страсти к той странной бурде, что производит общественная кофеварка. У нас в редакции есть нормальная, хорошая кофеварка, в которой получается отличный эспрессо, и все ею пользуются. Но только не я. Мне нравится бурда – с молоком. Я ее так и называю – «бурда» и пью просто литрами. Ну должны же быть у человека свои причуды?

Я наливаю кофе в свою личную чашку, на которой написано «House vs God» – то есть «Хаус против Бога». Мне ее подарил Михалыч потому, что мне очень нравится сериал про циничного диагноста доктора Хауса, а там был эпизод, когда он соревновался с Богом – кто больше жизней спасет. Мне как-то болезненно-странно, что чашка тут, у меня в руках, а Михалыча больше нет. Это неправильно и чертовски обидно.

В офисе пусто, и ничто не мешает мне закурить прямо здесь, на кухне. Я держу в одной руке кружку, а другой сую в зубы сигарету и щелкаю зажигалкой, чтобы прикурить. Ничего сложного в этой операции нет – я проделываю ее по многу раз на дню…

– Влад? Могу я с тобой поговорить?

Черт! Ее голос звучит за моей спиной так неожиданно, что я роняю кружку. Как этой женщине удается так внезапно появляться, словно из пустоты? Ради бога, она же на каблуках – как может женщина бесшумно ходить на каблуках?!

Моя любимая кружка разбита вдребезги, кофе разлился по кафельному полу противной бежевой лужей. Черт, и на джинсы попало… Гадость какая!

Я понимаю, что ругаюсь вслух.

Марина сначала неподвижно стоит в дверях кухни, а потом делает шаг вперед, протягивая мне бумажные салфетки. Я принимаю это «подношение» и на секунду касаюсь ее пальцев. У нее очень красивые пальцы – длинные, тонкие, округлые ногти покрашены бесцветным лаком. Руки прохладные, что очень странно в такой теплый летний день, но неожиданно приятно.

Она делает шаг назад и говорит:

– Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя пугать.

Пугать? Чем она меня может испугать?

Я смотрю на нее исподлобья, одновременно судорожно вытирая штанину, – бесполезная, между прочим, операция, джинсы все равно придется теперь стирать. Элементарная вежливость и офисная мудрость – она же все-таки моя начальница – заставляет меня буркнуть:

– Ничего страшного, всякое бывает. Это просто от неожиданности. Я не слышал, как ты подошла.

Она улыбается:

– Мне часто говорят, что я будто подкрадываюсь. Честное слово – ничего подобного. Я просто так хожу. Привычка.

– Хорошая привычка.

– Да, возможно.

Я смотрю на нее – на нее невозможно не смотреть, особенно когда она так близко и ее вишневые глаза не мигая встречаются с твоими. Я издаю какой-то странный звук, а затем мне удается членораздельная речь:

– Ты вроде хотела со мной поговорить?

Она пожимает плечами:

– Да. На самом деле я хотела спросить, есть ли у тебя планы на ланч на завтра. Если ты свободен, то, я думаю, нам с тобой стоит сходить вместе пообедать. Я вижу, что ты не особенно счастлив – недоволен тем, как все складывается. Это надо обсудить.

Она говорит это сдержанно, холодным деловым тоном. Меня же, наоборот, внезапно настигает вспышка ярости. Кровь бросается в лицо, и раздражение выплескивается в дурацком вопросе:

– Уволить меня хочешь?

Она снова притягивает мой взгляд – чертова гипнотизерша.

– Вовсе нет. Я хочу, чтобы мы с тобой сработались. Мне очень важно, чтобы в команде остался человек, который делал этот журнал с самого начала и знает, каким он должен быть. И я хочу показать, что я не так плоха, как тебе кажется.