Кассандра Клэр - Draco Veritas

• Название: Draco Veritas
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Фэнтези

Трилогия (Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas) о Драко Малфое - культовое произведение, написанное по мотивам книг Дж. К. Роулинг о мальчике-волшебнике по имени Гарри Поттер. Автор трилогии - знаменитая в фэндоме Гарри Поттера писательница - Кассандра Клэр (ее другие популярные произведения: трилогия "Смертельные орудия" и The Very Secret Diaries). Сюжет разворачивается вокруг отпрыска древнего колдовского рода Малфоев, главного противника Гарри Поттера в школе - Драко Малфоя

---

Она резко развернулась к нему с самым решительным лицом.

— Он верит тебе. Пойдем со мной, чтобы поговорить с ним. Если ты наложишь на меня заклятье Веритас, не сказав ему, что собираешься…

— Я не хочу накладывать на тебя это заклятье, не объяснив ему, что собираюсь делать.

— Но ты должен…

— Я не должен, — холодно возразил он и свесил ноги с кровати, резко взглянув на нее. — Я ничего не должен. Я делал для тебя много всего и сделаю снова, потому, что обещал тебе. Но я не буду пускать пыль Гарри в глаза. Положим, сейчас он мне и поверит, но вот будет ли верить впредь?

Она была потрясена. Потом плечи ее поникли.

— Ты прав. Извини. Тогда просто — поговори с ним.

Драко терзали опасения, однако он кивнул:

— Ладно, — и, скользнув с кровати, попробовал встать. И едва не кувыркнулся. Кровь громом взревела у него в ушах, черные искры запрыгали перед глазами, он вцепился в спинку кровати, чтобы устоять на ногах.

— Драко?… — Гермиона уже стояла рядом, держа его за руку. — Что с тобой?

— Все нормально, — пробормотал он, чувствуя, что перед глазами все медленно проясняется.

— Прости, — тихо попросила она, сосредоточенно глядя ему в лицо темными глазами. — Я помню, что ты просил меня посмотреть в библиотеке. Я не забыла — насчёт твоего плеча… Я глянула…

— Я же сказал, что все в порядке.

Не глядя на нее, он стряхнул ее руку. Наклонился — медленно и осторожно — за стоящими под кроватью ботинками. С озабоченным видом, покусывая губу, она стояла над ним, глядя, как он обувается и зашнуровывает их. А ведь она именно так всегда смотрит на Гарри: сосредоточенно и… словно защищая… Ему это вовсе не понравилось, он не желал выглядеть так, чтобы его хотелось защищать. Разогнувшись, он сгреб свою мантию, переброшенную через спинку стула.

— Пошли.

К счастью, коридор, как и гостиная, были пусты. Факел горел далеко впереди — все вокруг почти растворялось во мраке. Драко пробормотал Люмос своей палочке и мрачно усмехнулся, представив, как они выглядят со стороны: староста школы и староста факультета — виновато крадущаяся по коридору парочка, возвращающаяся с Астрономической башни. Нет, в этом случае Гермиона бы держала его за руку, а не шла в стороне, погрузившись в размышления, — возразил он себе.

Они завернули за угол, и она вдруг остановилась.

— Драко, подожди.

Он послушно повернулся к ней.

— Что такое?

Гермиона прикусила губу:

— Комната старост… — она махнула рукой, — мы только что прошли мимо.

— Ты не думаешь?… — оторопело спросил Драко.

— Думаю, что я слышала какой-то звук, — ответила она, пристально глядя назад.

Драко опустил палочку.

— Ладно, пойдем и проверим.

Он вернулся и, когда проходил мимо Гермионы, она вцепилась ему в рукав. Таким образом, они дошли до двери в комнату старост.

…Ага, вот теперь мы точно выглядим, как нашкодившая парочка, — мелькнуло у Драко, но он прогнал эту мысль.

Комната была заперта, но сквозь щелку у пола сочился слабый свет — вроде бы ничего серьезного, однако Драко тут же повернулся к Гермионе, не сводящей с него испуганных глаз. Она мотнула головой в сторону двери. Вздохнув, он опустил руку на ручку, — «Eirenaeus Philalethes«, — и та подалась под его пальцами. Он толкнул дверь, и она отворилась.

Внутри царил такой сумрак, что глазам Драко потребовалось какое-то время, чтобы разобрать, что происходит. Когда он присмотрелся, он остолбенело замер.

У стола, сбросив с плеч мантию, в джинсах и рубашке, стоял Рон. Его волосы торчали дыбом, наклонившись вперед, он положил руки на плечи сидящей перед ним на стуле девушки. Через миг Драко понял, что он вовсе не ласкает ее, а держит, не давая ей приподняться.

Белая пижама с цветочками и листиками, откинутые назад темные волосы — Драко узнал бы ее, даже не глядя на лицо. Но вот она обернулась на шум открываемой двери — темные, широко распахнутые глаза, знакомый носик, изгиб губ…

Гермиона.

* * *

— Вы действительно не собираетесь ничего предпринимать?

— И что же, по-твоему, я должен сделать? — спросил Дамблдор.

— Я не знаю, — Чарли, не в силах, усидеть, подошел к окну. Над заснеженной землей висела луна.

— Определенно — что-то происходит.

— Всегда что-то происходит, как ты можешь это заметить, — успокоительно произнес Дамблдор, глядя на него в упор. — И совсем не обязательно, что я должен вмешиваться.

Чарли сунул руки в карманы. Он очень замерз, хотя за насестом Фокса вовсю ревел огонь. Ему казалось, что с того момента, как он взбежал в Гриффиндорскую башню из-за тревоги, сработавшей на выполненное Гарри Заклятье Веритас, минул уже целый год. Хотя прекрасно понимал, что прошел едва ли час.

— Я последний раз видел своего младшего брата рыдающим, когда ему было шесть. И вот — нынче вечером.

— Я все понимаю, и мне очень жаль.

— О чем вы сожалеете? Рон бы не сделал ничего подобного, — бросил Чарли в лицо своему старому директору и отвернулся. — Он любит Гарри, они как братья.

Дамблдор молчал. И в этой тишине Чарли мог услышать, как Фокс, возясь на своем насесте, издал какой-то тихий звук, похожий на музыку.

— Знаю, — наконец вымолвил Дамблдор, его глаза беспокойно блеснули. — Однако ты, Чарли, возможно, слишком близко оказался ко всему происходящему, чтобы быть объективным. Я могу повторить, что в настоящее время не имею права вмешиваться.

— О какой объективности идет речь? — резко спросил Чарли. — В этой головоломке не нужны никакие дополнения: если Рон сказал мне правду, то они оба — и он, и Гермиона — поступали как-то весьма странно и нетипично для себя. И Гермиона теперь от всего отказывается. Значит либо лжет она, либо мой брат. Или же один из них совершенно сошел с ума — что, как мне кажется, уже вплотную касается школы.

— Я подробно расспросил твоего брата, — произнес Дамблдор. — Он не сошел с ума, он совершенно нормален.

— А что сказал Рем? — резко спросил Чарли. — Он обратился к Сириусу? Может, стоит Гарри отправить домой пораньше? Занятия все равно уже завершились.

Дамблдор покачал головой:

— Гарри подчеркнул свою просьбу, чтобы мы не обращались к Сириусу. Он беспокоится о том, что свадьба крестного может быть испорчена.

Чарли почувствовал, как в нем нарастают отчаяние и гнев — на себя, что не сумел раньше заметить, что всё идет не так, на Гарри, за его упрямый отказ от любой помощи, на своего брата, сознательно закрывавшего на всё глаза.

Если он и симпатизировал кому — сейчас все рухнуло. Он мог только вообразить, чем случившееся окажется для Джинни. Рон был ей братом, которого она любила, — просто любила. Однако Гарри тоже был членом их семьи — почетным членом, и он был совершенно убит произошедшим. Тревога за Гарри разбивала сердце Чарли — не только как за подростка, за один вечер лишившегося двух лучших друзей, но и как за маленького хрупкого мальчика, никогда не имевшего семьи. Рон с Гермионой долгие годы были семьей Гарри — его единственной семьей.

И когда Чарли заговорил, голос его был куда жестче, чем ему хотелось бы:

— У меня такое ощущение, словно вы хотите увидеть, что будет дальше. А я-то думал, вы защищаете Гарри.

— Так было всегда, — кивнул Дамблдор, — это моя первичная обязанность. Я всегда стремился защитить Гарри от всех напастей, что могли с ним произойти, физических ли, волшебных ли. Однако я не могу уберечь его от обычных жизненных разочарований. Да и не стал бы, если бы даже мог.

— Я вам об этом и говорю, — понизил голос Чарли. — В этом-то и не было ничего обычного. Такое поведение не свойственно ни моему брату, ни Гермионе. Совершенно очевидно, что ими кто-то манипулировал извне. Конечно, это может выглядеть как подростковые хитросплетения, однако…

— Манипулирование извне?… Кто мог бы его осуществлять?

Чарли открыл рот. И снова закрыл. Он знал, что нет причин не называть его по имени, однако внутри все сопротивлялось.

— Мне кажется, что это очевидно.

— Вольдеморт? — рубанул Дамблдор, и Чарли вздрогнул. — Едва ли.

— Почему едва ли? — воспрянул Чарли. — Рон с Гермионой всегда были в числе лучших способов защитить Гарри. Если их не будет…

— Если бы Вольдеморт хотел убрать их, он бы их убил, — отрезал Дамблдор, заставив Чарли содрогнуться. — Подобные уловки не в его стиле. Он не человек, в нем нет ничего человеческого — ни мыслей, ни чувств, подобных тем, что есть в наших сердцах и головах.

— Но ведь когда-то он чувствовал, — возразил Чарли. — Он же родился обычным человеком, как все остальные…

Протянув руку, Дамблдор нежно погладил Фокса по голове, и феникс снова запел.

— Ты имеешь в виду Тома Реддла?… Да, возможно, ему знакомы человеческие чувства. Возможно, он не знал любви, однако познал ревность, ярость и тоску. Не это слепое стремление к могуществу. Не эту страсть к убийству.