Мари Феррарелла - Это наш ребенок!

• Название: Это наш ребенок!
• Автор: Мари Феррарелла
• Издательство: Радуга
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1997

Безумная ночь любви в уединенной бухте, с почти незнакомым человеком... Могла ли Шейла, всеми уважаемый врач, ожидать от себя такого безрассудства? И мог ли известный журналист Слейд предположить, что все долгие девять месяцев командировки, рискуя жизнью в горячих точках планеты, будет думать о последней ночи перед отъездом, проведенной со случайной женщиной?

      Едва вернувшись, Слейд спешит разыскать ее — и находит в родильной палате...

---

     Она вздохнула и покачала головой.

     — Ты понимаешь, все это очень необычно.

     Слейд удобно устроился на краешке кровати лицом к ней.

     — Шейла, я был в таких местах, которые за одну ночь становились новыми странами, видел людей, которые ложились спать, имея все, а просыпались утром в полной нищете, смотрел, как живописнейшие уголки покрывались трупами и заливались кровью. Не думаю, что до конца теперь понимаю смысл слова «необычно».

     Шейла жила в другой системе координат. Кроме той одной ночи, жизнь вела ее по стезе добродетели. Она крепко прижала новорожденную дочку к груди и посмотрела на отца ребенка.

     — Это так, уж поверь мне.

     Слейд порывисто наклонился и обнял ее за шею. Когда он прижался губами к ее губам, у нее перехватило дыхание.

     Поцелуй начался как шепот. Его шепот. И разросся из нежной мелодии в симфонию, которая окутывала ее, сбивала с проторенного пути и увлекала в страну, куда попадают только влюбленные. И то если им повезет, очень повезет.

     Палата вокруг нее закружилась и остановилась не сразу. Ошеломленная, она непонимающе смотрела на него.

     — Что это было?

     — Проверка. Я доверяю только тому, что вижу и осязаю.

     И потом, он мечтал об этом все последние девять месяцев. Об этом и большем. Но на большее пока рассчитывать нечего.

     Она сглотнула комок в горле, удивляясь, почему стук ее сердца не беспокоит ребенка.

     — А осязание ты производишь посредством поцелуя?

     Никогда раньше не видела она такой чувственной улыбки.

     — У каждого свой способ осязания.

     Она не должна терять рассудок, хотя бы то, что от него осталось. Пора сказать ему...

     — Вчера я была не в своем уме...

     Он не желал выслушивать сожаления. Не сейчас. Сначала надо избавить ее от них.

     — Зато я был в своем уме, — тихо прервал Слейд.

     В самом деле, они не два подростка, напившиеся и отправившиеся в Мексику, чтобы скоропалительно пожениться. Они взрослые, самостоятельные люди, каким-то образом умудрившиеся заключить брак на больничной койке. Слишком эксцентрично, чтобы выразить словами.

     Да, никакие слова ясности тут не внесут. Шейла внимательно посмотрела на Слейда. Выглядел он нормальным, но сомнения у нее оставались.

     — Ты пытаешься сказать мне, что все еще хочешь создать семью?

     Его улыбка стала шире.

     — Как у меня получается?

     Почему каждый раз, оказываясь рядом с ним, она совершает безрассудные поступки?

     — Слейд, по-моему, ты безнадежно романтичен...

     — Я смотрю на это практически, — возразил он. Брови Шейлы поднялись так высоко, что скрылись под челкой. — У нас все получится. Мы сделали ребенка...

     Шейла всегда считала, что за прегрешения не обязательно надо расплачиваться пожизненным заключением.

     — Из этого не следует, что остаток жизни мы должны провести вместе.

     — Только остаток жизни? — Ему удалось сохранить серьезное выражение лица. — Я не легко принимаю на себя обязательства, но когда принимаю — не отказываюсь от них. Я думал о вечности. Мне кажется, тебе очень пойдут крылья.

     Его глаза поддразнивали, и Шейла не могла понять, говорит он серьезно или шутит, чтобы успокоить ее.

     В свою защиту она смогла привести лишь старую поговорку:

     — Быстрая женитьба — долгое раскаяние.

     Он отмахнулся от неблагоприятного прогноза.

     — В моей жизни остается мало места и времени для раскаяния.

     Он что, работает над своим обаянием или оно у него врожденное?

     — Ты дал мне год.

     Прозвучало почти как приговор к тюремному заключению, если бы только она не таяла от присутствия тюремщика.

     Слейд согласно кивнул. Он убедит ее в том, что они все сделали правильно, гораздо быстрее.

     — Да, воспользуйся им.

     Его взгляд задержался на ней. Голубая ночная сорочка, явно не больничная, соскользнула с плеча, и он с трудом подавил желание снова коснуться ее кожи. Но скоро, очень скоро... пообещал он себе.

     — Или ты боишься, что тебе понравится эта идея?

     Она вспомнила, как всегда думала о браке: тюрьма, в которую запирают людей, и они становятся несчастными. Нет другого объяснения тому, почему ее родители так мало времени проводят вместе.

     — Это не идея, это институт...

     Институт брака они в ту ночь не обсуждали. Он почувствовал себя обязанным исправить ее, видимо, очень печальные представления о браке:

     — Из институтов людей выпускают. А у меня нет ни малейшего намерения отпускать тебя, Шейла. — Он играл ее волосами, но в голосе не было и следа игривости. — Ты можешь жить так, как захочешь. Я не собираюсь ничего менять в тебе, — честно сказал он и вдруг улыбнулся. — Только никаких свиданий.

     Он чуть не поймал ее, но она сорвалась с крючка:

     — Слейд, будь серьезным...

     Взяв ее лицо в ладони, он снова поцеловал ее, обещая страсть, ждавшую их впереди. Страсть, с которой она уже познакомилась. Затем, оторвавшись от ее губ, он встал.

     — У меня медовый месяц, док. Имею право быть несерьезным, пока не вернусь на работу. О, чуть не забыл...

     С нарастающим удивлением Шейла проводила его взглядом до двери. Через секунду он вернулся с огромной корзиной разноцветных роз, которую намеренно оставил в коридоре. Под мышкой он держал громадного розового кролика с гигантскими болтающимися ушами.

     Шейла смотрела на подарок и чувствовала, как улыбается, несмотря на все усилия сдержать улыбку. Черт побери, он, оказывается, еще и мил. Это нечестно.

     — Кто ты?

     Поставив корзину на столик и посадив кролика на стул, Слейд расправил плечи и браво доложил:

     — Слейд Гарретт, номер социального обеспечения 170...

     Шейла махнула рукой. Остроумно, но не это она имела в виду.

     — Я хотела сказать, что ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты пишешь для «Таймс» и что ты ублюдок.

     Его глаза искрились весельем.

     — Ты намекаешь на мое происхождение или на что-то еще?

     — На что-то еще, — ответила она с той же дозой юмора.

     Ему представилось, как они рассказывают друг другу истории о своем детстве. Похоже, ее детство не было таким безоблачным, как она, вероятно, полагает.

     — У нас впереди вся жизнь, чтобы узнать друг друга... или год. Зависит от того, как ты используешь свое право выбора.

     Шейла не совсем поняла его.

     — Ты серьезно? Насчет года?

     Слейд наклонился и взял у нее ребенка. Господи, он никогда не испытывал ничего подобного!

     — Я серьезно настроен заставить тебя забыть о годичном сроке, но, если в конце его ты сочтешь, что наш брак не удался, я соглашусь на развод.

     Какой тогда смысл? Зачем вообще было устраивать всю эту суматоху?

     — Чего ты добиваешься?

     — Я уже говорил тебе: не хочу, чтобы ребенок чувствовал себя...

     Это они уже проходили. Именно эти рассуждения заставили ее уступить, но здесь что-то большее.

     — Это единственная причина?

     — Нет, — тихо сказал он, глядя на нее поверх пушистой головки ребенка. — Я хранил твой портрет все время, что был за границей. И это единственное, что позволяло мне жить дальше.

     Она не сразу нашлась что ответить. Он действительно не шутит.

     — Я не давала тебе фотографию.

     — Здесь... — держа ребенка в одной руке, другой он постучал по своему виску, — я хранил твой портрет здесь. Когда мятежники ворвались в наш лагерь и палатка, в которой я спал всего пять минут назад, вспыхнула факелом, перед моими глазами прошла не вся жизнь, а только одна ночь. Наша ночь.

     Он перевел дух. Тот образ до сих пор ошеломлял его.

     — Я решил увидеть тебя снова. — Он улыбнулся, вспоминая свое удивление, когда нашел ее беременной. — А потом я понял, что хочу видеть тебя постоянно. Так что оставалось два способа: или забеременеть самому и воспользоваться твоими услугами, или жениться на тебе. Я выбрал более легкий путь.

     Шейла подумала о своих родителях: оба такие замечательные люди, просто им нехорошо вместе.

     — Через некоторое время ты можешь передумать.

     — Почему? — Он осторожно переложил ребенка в ее руки. — Чего ты боишься?

     Если он честен, она тоже может ответить честно:

     — Я не люблю поражений, Слейд.

     Это совсем не проблема.

     — Тогда побеждай.

     — Не так это просто. — Она сухо рассмеялась.

     — Но и не так сложно, — возразил он. — Я давно понял, что все прекрасно получается, если очень захотеть. Судя по твоим успехам, ты — тоже.

     Его ответ удивил Шейлу. Он наводил справки о ней?

     — Что ты знаешь обо мне?