Кассандра Клэр - Draco Sinister

• Название: Draco Sinister
• Автор: Кассандра Клэр
• Жанр: Фэнтези

Трилогия (Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas) о Драко Малфое - культовое произведение, написанное по мотивам книг Дж. К. Роулинг о мальчике-волшебнике по имени Гарри Поттер.Автор трилогии - знаменитая в фэндоме Гарри Поттера писательница - Кассандра Клэр (ее другие популярные произведения: трилогия "Смертельные орудия" и The Very Secret Diaries). Сюжет разворачивается вокруг отпрыска древнего колдовского рода Малфоев, главного противника Гарри Поттера в школе - Драко Малфоя.

Оригинал: http://www.schnoogle.com/authorLinks/Cassandra_Claire/Draco_Sinister/ Переводчики: Анастасия [email protected], Фиона, Ircovа, Чу Ченг, Евгений М., Ева, Равена, Frodo Bаgins, Stasi, Dt, Ория Редакторы: Ория, Неподарок, Кай, Критик, Fire Elemental Оформление. Народный перевод Гарри Поттера, 2004. Вёрстка: Ombro www.honeyduke.com или www.yarik.com (официальное зеркало) Электронная почта: [email protected]

---

Слитерин медленно приподнял руку и почти лениво ткнул пальцем в своего Наследника. Гарри увидел, как воздух между ними завибрировал, и Драко слегка качнулся вперед, потеряв устойчивость — во второй раз Гарри видел, как Драко сделал что-то неуклюже… Он едва не упал, но Повелитель Змей подхватил его, крепко взяв за руку.

— А теперь я отправлю тебя отсюда, — зашипел он прямо в ухо Драко. — Небольшое наказание, разработанное мной для моих последователей еще тысячу лет назад, когда я мог играть со временем по своему собственному разумению… Пока тело твое будет выполнять мой приказ, разум твой вернется в твое прошлое, Драко Малфой. Признаться, не думаю, что столь подробное рассмотрение такой жизни, как твоя, принесет тебе что-то еще, кроме боли. Mementorius! — от крика что-то взорвалось зеленым фейерверком, и Слитерин отпустил своего Наследника, моргающего, шатающегося, оставив его стоять в центре комнаты.

Мгновение потребовалось Драко, чтобы восстановить равновесие и удержаться на ногах, а потом он двинулся — двинулся через комнату, к Гарри, и когда он встал перед ним и поднял голову, когда потянулся к нему, Гарри с ужасом увидел пустоту в его глазах. Он было попытался проникнуть ему в разум — но это было все равно, что пытаться проткнуть рукой стену — бесполезно. Тело Драко стояло перед ним, но разум был далеко, далеко отсюда.

Он снова был в каком-то сером пространстве, однако вовсе не в том, в какое он угодил, когда умер. Вокруг расстилалась равнина, ужасающая своей бескрайностью… Это было место контрастов: движение и неподвижность, черное и белое, свет и тень — они существовали здесь одновременно.

Ему показалось, что он стоит среди какой-то огромной схемы, выплетавшейся у него из-под ног и разбегающейся на многие мили в разные стороны. Он сообразил, что это была схема, модель его собственной жизни, переплетающаяся с жизнями тех, кто находился рядом. Где-то совсем рядом с ним существовали картинки из его детства, а там, впереди, расстилалось будущее.

Он сделал шаг назад, ощущая, что тело находится где-то далеко, и в этот миг, как он смутно почувствовал, его пальцы начали распутывать веревки… но это не имело значения, потому что на самом деле он был здесь.

Он сделал шаг. Яркая вспышка воспоминания: вот они с отцом скачут верхом по залитой солнцем роще. Ему шесть и четыре, отец учит его загонять и убивать единорогов. Когда они умерли, он зарыдал, вызвав отвращение у отца. Тогда он плакал в последний раз.

Он пошел дальше, перешагивая через другие воспоминания, другие картинки…

Вот он в зеленой мантии играет в Квиддитч, пытается столкнуть Гарри с метлы, совершенно не беспокоясь о том, умрет ли Поттер при ударе о землю. Вот оскорбляет память Седрика Диггори, — он увидел себя в поезде, издевающимся на Гарри и его друзьями, но главным образом, над Гарри, и без того обвинявшим себя в этой смерти, — он любовался лицом Поттера, когда словно тыкал его ножом и проворачивал его в ране. Вкус этих воспоминаний горечью обжег его рот.

Это была его собственная жизнь, распростертая перед ним, как препарированный труп, — каждое мгновение, каждая мелкая пакость, каждый проигрыш и поражение, каждое большее или меньшее зло.

…не думаю, что столь подробное рассмотрение такой жизни, как твоя, принесет тебе что-то еще, кроме боли…

Он рванулся вперед, и перед ним появилась новая часть рисунка, где нить его жизни цеплялась за все остальные, оставаясь самой темной, и он знал, что это из-за того, что она начала сплетаться с жизнью Гарри. Вот момент, когда он принял Многосущное Зелье — он увидел, что две нити сблизились и движутся дальше, то сближаясь, то отдаляясь; другие нити вились вокруг них чуть в отдалении, оплетая их, как нити в гобелене — он не мог видеть ни их начала, ни конца.

Драко сделал шаг вперед, и в голове, подобно громовым раскатам, зашумели голоса.

Дождь. Струи льются с небес, окружая его серебристой клеткой.

…Драко, мне так жаль… — Гермиона.

Отец в камере, голос его жжет, как хлыст. …Ты родился именно таким, каким он предначертал… С определенными задатками. Силой магида… Порочный и притягательный… Бесчувственный…

Тщеславный… Жестокий.

Флёр смеется над ним, откидывая волосы. …О, зло, — еще чего п’ридумал…

И Гарри. …А я-то думал, ты мне друг… Ну и живи, как хочешь, коль твоя жизнь так много для тебя значит.

Голос Темного Лорда. …Это ведь твой сын, Люций?

Драко затряс головой, словно был в силах выгнать из нее вторящие друг другу голоса, и снова услышал голос отца. …В конце концов, ты именно то, что я сделал из тебя.

Драко замер, надеясь, что, если он замрет, воспоминания сами по себе уйдут прочь, голоса стихнут, но они остались, нарастая и нарастая, превращаясь в оглушительную какофонию, от которой останавливалось дыхание и свет перед глазами мерк, словно сдутый каким-то черным ревущим ветром.

Гермиона оцепенела от ужаса. Драко снова опустился на корточки, он сидел и развязывал веревку, стягивающую щиколотки Гарри. Конечно, она понимала, что все, что он делает, он делает, управляемый Слитерином, в противном случае ничего подобного не могло бы происходить, однако это ее вовсе не утешало. Гарри грозила опасность.

Она бросила взгляд на пентаграмму в центре комнаты, светящуюся мигающим, странным, все нарастающим и нарастающим светом — словно это было трясущаяся под чьим-то напором дверь.

Она яростно отогнала от себя этот образ и взглянула на Гарри. Он смотрел на нее, и, увидев, что она обратила к нему свой взор, послал ей самую нежную, самую милую улыбку, которую ей когда-либо приходилось видеть… Потом многозначительно перевел глаза на Слитерина… Потом снова на нее, и она сообразила, что он пытается ей сказать — отвлеки его… Она с трудном сглотнула.

— Вы вовсе не так сильны, как думаете, — громко произнесла она, глядя Слитерину в спину. Как она и думала, он повернулся. Тысячелетие не сделало его более терпимым к мелочам.

Он вопросительно-презрительно взглянул на нее:

— Да неужели?

— Вы думаете, эта маленькая пентаграмма сумеет сдержать силы преисподней? — фыркнула Гермиона. — Взгляните, она уже разрушается. Они будут тут через миг и вовсе не обрадуются тому, что вы пытаетесь удержать их. Всей вашей силы не хватит, чтобы загнать их обратно. А я читала, что случалось с волшебниками, которые связывают демонов…

Слитерин, сверкнув глазами, зарычал:

— Тихо, глупое маггловское отродье! — рявкнул он и, снова отвернувшись от нее, прошел к пентаграмме. Она смотрела, как подняв левую руку, яркими потоками зеленого света, срывавшимися с его пальцев, он заново обвел контуры пентаграммы, и сердце колотилось у нее где-то в горле.

Она перевела взгляд на Гарри и увидела, как, размахнувшись, он с силой швырнул что-то на пол.

Маленький белый шар. Он ударился о каменные плиты и разбился, взорвавшись ослепительной белой вспышкой. Свет взмыл и разделился на три белые стрелы, одна из которых рванулась к Гермионе и ударила ее в Ликант на шее, опалив ее сначала жаром, потом холодом. Вторая метнулась к Джинни, к привязанному к запястью Хроновороту, а третья полетела к Гарри, и ножны у него на боку ярко засияли, когда они соприкоснулись со светом. Гарри поднял голову и снова улыбнулся и, на этот раз его улыбка была полна ликования.

Она услышала его голос — «Получилось!» — и лишь миг спустя сообразила, что вслух он не произнес ни слова, что голос его звучит у нее в голове. Она бросила быстрый взгляд на Слитерина, все еще стоящего над пентаграммой, на Драко, заблудившегося в своем собственном мире и не обращающем ни на что внимание.

«…Что это было? — удивленно зазвучал голос Джинни».

«…Последний кусочек головоломки, — пояснил Гарри».

«…Теперь все Ключи связаны! — пораженно воскликнула Гермиона. — Все получилось само собой… О, отлично сделано, Гарри!»

«…Я так думаю, когда они соединены, они становятся оружием», — заметила Джинни.

«…Точно, — в груди у Гермионы затеплился огонек уверенности, — это мы. Мы — оружие. Когда мы вместе, у нас сила, которой ни один из нас по отдельности не обладает».

«…Но мы не все вместе», — и Джинни указала глазами на Драко.

«…А это изменится, — произнес Гарри, и его зеленые глаза загорелись неугасимым огнем, — Прямо сейчас».

Он стоял все там же, закрыв лицо руками, окунувшись в полутьму забвения. Воспоминания и голоса у него в голове утратили всякий смысл, превратившись в безумное страшное пение, блуждавшим по закоулкам его черепа. Он еще помнил, как умирал. Смерть была куда лучше.

«…Драко, — зазвучал в его голове голос, все усиливавшийся и вырвавшийся наконец из грохочущего плена остальных голосов. — Где ты?»

Этот голос был похож на Джинни. Но, возможно, ему только померещилось. Наверное, он сходит с ума. Впрочем, вероятно, это и было целью — уничтожить его… Однако это был единственный услышанный им здесь голос, не ливший на него потоки обвинений, гнева, не напоминавший ему о великих печалях. Может быть…