Коллектив авторов - Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

• Название: Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: "Художественая литература"
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1972

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.

---

Из «Ста стихотворений об отрешенности»

* * *

Не насладились мы желанным наслажденьем —
Желанье наслажденья нас пожрало.
Не истязали мы подвижничеством плоть —
Подвижничество истязало нас.
Не мы беспечно проводили время,
Но время нас, беспечных, провело!
Желанья наши не увяли,
Но из-за них увяли мы!

* * *

Я в суетной жизни с опаской великим дивлюсь добродетелям,
Приносящим великие блага своим добросклонным владетелям,
Оттого, что великие блага, уподобясь великим врагам,
Великими путами вяжут их по рукам и ногам.

* * *

В каждом лесу плодоносных деревьев обилье.
В реках священных вдоволь прохладной воды.
Всюду найдется мягкое ложе из листьев.
Трудно понять, зачем обездоленным людям
Горькие муки терпеть у дверей богача?

* * *

Душевного довольства неистощима радость,
И ненасытна алчность взыскующих богатства.
Зачем же сотворил создатель гору Ме́ру,
Вместилище сокровищ, вобравшее в себя
Все злато трех миров? Не по нутру мне это!

* * *

Тигрицу, что зовется старостью,
Не в силах мы преобороть.
И, недругам подобно, с яростью
Болезни ранят нашу плоть.
И жизнь уходит нечувствительно,
Как из горшка худого — влага,
А люди — вот что удивительно! —
Охотней зло творят, чем благо.

* * *

Твое величье славлю, Время!
По изволенью твоему, ушли в страну воспоминаний
Блистающий столичный град, и царь могучий, и вельможи,—
Владетели земель обширных, — совета мудрые мужи
И сонмы луноликих дев, кичливые князья, поэты
И выспренние славословья.

* * *

В обиталище целого рода
Одинокий остался жилец.
Опустели дома, где семьи
Разрослись от единого корня.
День да Ночь, две кости игральных,
Забавляясь, бросает Время.
Наше племя людское — пешки
Перед ним на игральной доске.

* * *

Рассветы и закаты уносят нашу жизнь!
Благодаря тревогам и бремени забот
Бег времени для нас почти неощутим.
Без страха созерцает рожденье, старость, смерть,
Хмель заблужденья пьющий, безумный этот мир!

Из «Разговоров подвижника и царя»

* * *

Из шелка тебе одеяние любо,
А я утешаюсь одеждой из луба.
С богатым сравняется нищий бездольный,
Когда одинаково оба довольны.
Но если желанья твои безграничны,
Тогда ты и вправду бедняк горемычный.

* * *

Кто я — льстец иль певец, лизоблюд или шут, лицедей
Иль красотка, что гнется под тяжестью пышных грудей?
Не наушнику, не штукарю,—
Для чего мне стучаться к царю?

* * *

Этот мир, издревле благодатный,
Правосудными царями создан.
Вслед за тем, он стал добычей ратной
И, как сено лошадям, был роздан.
Отчего цари полны гордыни,
Отчего их распирает чванство
Там, где царства целого пространство
Две деревни составляют ныне?

* * *

Пылинка мирозданья,—
Кусок ничтожный глины, водою окруженный,—
Причина сотен распрей и войн между царями!
Какого блага ждать от этих нищих духом?
Плюю на них! Плюю и на того, кто грош
Возьмет из царских рук!

* * *

Кто может избежать предначертаний?
Угомонись, безумная душа!
Зачем тебе скитаться, неприкаянной?
Не вспоминай несбывшихся мечтаний!
Грядущее провидеть не спеша,
Ты наслаждайся радостью нечаянной.

* * *

Душа, ни на миг не вверяйся той шлюхе Удаче,
Что пляшет послушно по манию царских бровей:
Сбирать подаянье пойдем по дворам Варанаси.
Да будут ладони нам чашей, отрепья — бронёй.

* * *

Проседь в кудрях у мужчины — красавиц природу
Столь оскорбляет, что, не расставляя сетей,
Девы обходят его, как собранье костей
Или колодец, где ча́ндалы[212] черпают воду.

Из антологий разных веков[213]

Перевод Веры Потаповой

Неизвестные поэты

* * *

Брахман огню поклоняется,
Прочие касты — властителю,
Мужу — достойные женщины,
Гостю — хозяева дома.

* * *

Книга, жена или ссуда.
Уйдет безвозвратно: тем лучше!
Худо, когда возвратится —
Рваной, запятнанной
Либо уменьшенной вдвое.

* * *

Сгодится и трухлявый ствол;
Родит земля бесплодная.
Но царь, утративший престол,—
Вещь никуда не годная!

* * *

Порой не доверяет близким людям
То сердце, что однажды ранил мир.
Зачем, как малое дитя, мы будем,
На молоке обжегшись, дуть на сыр?

Чанакья[214]

* * *

Истощают мужчину странствия,
Отсутствие ласки — женщину.
Размывают гору дожди,
Разъедают ум униженья.

Равигупта[215]

* * *

Недостижимого жаждет вдвойне
Либо глупец немудрящий,
Либо ребенок, ручонкой в волне
Сиянье луны ловящий.

Неизвестные поэты

* * *

В храмовом дворе живущий бык
Тяжести возить не приобык.
В плуг не запряжешь его подавно.
«Что же он умеет?»
«Жрет исправно!»

* * *

Ашока, манго, бакула[216], пахучий
Жасмин претят пчеле!
Она глупа:
Облюбовав себе сафлор колючий,
Не уберечься от его шипа!

* * *

Черным-черна, однажды затесалась
Ворона между черными дроздами.
Ее никто не распознал бы в стае,
Сумей она попридержать язык!

* * *

Что занесло тебя в наш край, фламинго?
Не ты ль твердил, что местным журавлям
Твое названье удалось присвоить?
Вернись домой, покуда здешний дурень
Тебя наречь не вздумал журавлем!

* * *

Златокузнец! Ты из чистого золота
Серьги в селенье принес для продажи.
Разве не знаешь? У здешнего старосты
Мочки ушей не проколоты даже!

* * *

Не прав океан, оставляя
Блистающий жемчуг на дне,
А морскую траву вознося
На гребень высокой волны!
И все-таки жемчуг — есть жемчуг,
Трава остается травой.

Джаганнатха[217]

* * *

Растут при дороге деревья тенистые,
Нам отдых сулящие.
Но редкое дерево вспомнится путнику,
Дошедшему до дому.

Неизвестные поэты

* * *

«Монах-прощелыга! Ты падок до рыбного блюда?»
«За винною чашей и рыбы отведать не худо!»
«Ты пьешь?» — «Как не пить, непотребную встретив красотку?»
«Распутник! Небось ростовщик тебя держит за глотку?»
«Коль скоро добром у него я не выпрошу ссуду —
Тайник проломлю, а желанные деньги добуду!»
«Ты вор и заядлый, должно быть, игрок, по приметам?»
«Нельзя мне иначе: я нищенства связан обетом!»

* * *

Я обвалял их в мокром тмине[218]
И в горке молотого перца,
Чтобы приправа глотку жгла,
Чтоб от нее коснел язык.
Я, маслом их полив на славу,
Не мешкал с трапезой, не мылся:
Едва обжарив яство, стоя,
Я рыбиц «койи» пожирал.

* * *

Раскрыл над головою брахмачарин
Донельзя рваный зонтик; все пожитки
Прикручены веревкой к пояснице,
И несколько священных листьев бильвы[219]
Торчат в пучке волос, худая шея
От ветра зябнет, а желудок тощий
Дрожит, пугаясь впалости своей.
Так юноша, ходьбою утомлен,
Превозмогая ноющую боль
В ногах, бредет порой вечерней к дому
Наставника — дрова ему колоть.

Неизвестные поэты