Артур Вейгалл - Клеопатра. Последняя царица Египта

• Название: Клеопатра. Последняя царица Египта
• Автор: Артур Вейгалл
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-01958-5

Артур Вейгалл – член экспедиции лорда Карнарвона, открывшего миру гробницу Тутанхамона, – был известным знатоком древностей Египта. Ученый и писатель, он создал объемный и прекрасный портрет самой необыкновенной женщины Античности.

Клеопатра пришла к власти в восемнадцать лет, она говорила на семи языках, возродила обряды древней религии Египта и приняла символ божественной сущности Матери-богини Хатхор, дочери Великого Ра. Бесстрашная, властолюбивая и обаятельная, она была очень любима своим народом. Деловая, с острым, проницательным умом, царица всеми возможными средствами отстаивала права женщин и оказывала поддержку правительницам маленьких и слабых государств.

---

Полагаю, что планы Клеопатры развивались в этом направлении, когда она плыла по морю на корабле; но когда она оставила Антония в Паретонии и направилась в Александрию, ее мысли, вероятно, занял более важный вопрос о ее вступлении в столицу. Было необходимо помешать распространению в городе вести о поражении до тех пор, пока египетская царица снова не возьмет все под свой контроль. Видимо, поэтому она вошла в гавань на несколько дней раньше всего своего флота и приказала украсить свой флагманский корабль как для празднования победы. Это произошло где-то в конце сентября 31 г. до н. э., и под звуки музыки, танцы моряков и с развевающимися знаменами ее корабль миновал остров Фарос с Александрийским маяком и вошел в Большую гавань. Судно встало на якорь у ступеней дворца, и Клеопатру с царскими почестями внесли на берег, и вскоре она оказалась надежно укрытой за стенами дворца. Без сомнения, она привезла от Антония письменные распоряжения легионам, расквартированным в Александрии, и, полагаясь на верность этих войск, вскоре приняла строжайшие меры для предотвращения любого бунта или мятежа в городе, когда в него начали просачиваться вести о разгроме. Несколько известных горожан, которые пытались подстрекать к беспорядкам, были сразу же схвачены и казнены; а к тому времени, когда весть о поражении полностью подтвердилась, Клеопатра уже полностью держала ситуацию под контролем.

Теперь она приступила к осуществлению своих замыслов относительно Востока, и первым ее шагом было, естественно, подтверждение своего договора с царем Мидийской Атропатены. Следует помнить, что старший сын Клеопатры и Антония Александр Гелиос был женат на дочери царя Мидии на том, очевидно, условии, что он станет наследником царств и Армении. Маленькая принцесса в то время жила в Александрии, и стоит вспомнить, что Артавазд II, свергнутый царь Армении, большая часть царства которого была отдана Мидийской Атропатене, оставался пленником в столице Египта и был заключен в тюрьму сразу после триумфа 34 г. до н. э. тремя годами ранее. Однако после поражения Антония низложенные им правители, вероятно, должны были быть восстановлены в своих правах, и казалось очень возможным, что Октавиан вернет Артавазда II в утраченное им царство, а у Мидийской Атропатены, с другой стороны, за ее поддержку Антония будет отнято столько территории, сколько римляне смогут захватить. Чтобы помешать этому и устраняя претендента на престол Армении, а может быть, из-за попытки Артавазда II устроить побег или связаться с Октавианом, Клеопатра приказала казнить армянского царя, после чего отправила в Мидийскую Атропатену посольство, которое привезло тамошнему царю голову бывшего царя Армении в знак лояльности Клеопатры. На мой взгляд, вполне вероятно то, что она одновременно послала ко двору царя Мидийской Атропатены маленького Александра и его девочку-жену Иотапу в целях их безопасности. И можно почти не сомневаться в том, что в послании мидийскому царю она выдвигала различные предложения совместных действий.

После этого Клеопатра предприняла шаг, который Плутарх назвал «самым смелым и удивительным предприятием». Расположенный на севере Красного моря узкий залив, который в настоящее время называется Суэцким, был отделен от вод Средиземного моря полосой пустынной низменности шириной более 35 миль. Через северную часть этого перешейка протекал Пелусийский рукав Нила от его дельты до Средиземного моря. Немного южнее были расположены озера Балах и Тимсах, а между ними и Суэцким заливом находились так называемые Горькие озера. Эти водоемы были связаны между собой каналом, отрытым почти пятьсот лет назад великим персидским завоевателем Дарием I, который таким образом отправлял свои корабли из одного моря в другое по пути, не сильно отклонявшемуся от современного Суэцкого канала. За триста лет до описываемых событий царь Птолемей Филадельф вновь открыл этот водный путь и построил огромную сеть шлюзов в его южной оконечности неподалеку от крепости Клисма. Но теперь большая часть канала оказалась снова засыпанной песком, и любое судно, которому нужно было попасть из Средиземного моря в Красное, нужно было несколько миль тащить по пустыне. Однако, несмотря на огромные затраты труда, Клеопатра приняла решение немедленно переправить все свои боевые корабли, уцелевшие в битве при Акции, в Красное море, где они были бы в безопасности от когтей Октавиана и могли бы в любой момент по ее приказу отплыть в Индию или Южную Парфию. Клеопатра также с поразительной энергией принялась за строительство других судов в Суэце в надежде снарядить впечатляющий флот. Плутарх просто пишет, что ее целью было «уехать с солдатами и сокровищами и обеспечить себе дом, где она могла бы спокойно жить вдали от войны и рабства». Но когда я рассматриваю это начинание в связи с отправкой посольства в Мидийскую Атропатену, мне кажется, что она приняла решение частично осуществить те замыслы в отношении завоевания Востока, о которых она, видимо, говорила с Юлием Цезарем, когда он гостил у нее в Александрии.

Мидийская Атропатена, Парфия и Индия находились вне влияния Рима. Из всех этих стран Мидийская Атропатена теперь была связана с Египтом самыми тесными узами крови, а Индия была вовлечена в оживленную торговлю с царством Клеопатры. Парфия, которая теперь стала врагом Мидийской Атропатены, находилась где-то между этими странами. И если египетский флот смог бы обогнуть берега Аравии и соединиться с армией Мидийской Атропатены в Персидском заливе, какую-то помощь союзникам могли бы оказать государства Индии, Парфию можно было бы завоевать или заставить присоединиться к этой конфедерации. Тогда можно было бы контролировать Сирию и Армению и снова сразиться с Западом – то есть Римом. А пока эти далекие страны являлись безопасным местом, где могли бы скрыться и она, и ее семья; и, как я предполагаю, отправив своего сына Александра в его будущее царство Мидийскую Атропатену, Клеопатра теперь начала думать над отправкой своего любимого Цезариона в Индию, чтобы там подготавливать появление ее флота.

В этих грандиозных замыслах Антонию не отводилось никакой роли. Во время этих событий он бродил по пустынным берегам моря у Паретония, поглощенный своими несчастьями, вспоминая неблагодарность своих полководцев и друзей, которых, забыв о своем собственном поведении в битве при Акции, он обвинял в том, что они бросили его. Пока Клеопатра трудилась над своими новыми проектами и старалась всеми средствами, праведными и неправедными, раздобыть деньги на свое великое дело, она, вероятно, искренне хотела, чтобы ее муж не стоял на ее пути, и, наверное, с самыми смешанными чувствами получила весть о его приезде. По прибытии – а это произошло, наверное, в ноябре – Антоний был поражен деятельностью царицы; но, будучи противником идеи продолжения борьбы и движения на Восток, он попытался отговорить ее, возлагая надежды на верность различных гарнизонов, о дезертирстве которых он еще не узнал. Антоний, по-видимому, также обратил ее внимание на то, что с Октавианом можно на каких-то условиях заключить мир, который обеспечит ее семье трон, и так или иначе сумел погасить ее энергию и охладить ее рвение. Сам он теперь желал удалиться от общественной жизни и поселиться в каком-нибудь городе, вроде Афин, где он мог бы жить незаметной жизнью простого гражданина. Антоний прекрасно понимал, что Клеопатра презирает его, и считал, что в конце концов будет лучше всего, если он предоставит ее своей судьбе. Во всяком случае, Антоний, видимо, искренне надеялся, что она не будет ожидать, что он снова отправится искать приключений. И в этом его взгляды, вероятно, совпадали с ее взглядами, потому что Клеопатра уже не испытывала к мужу никакой симпатии. Ее сын Цезарион становился мужчиной, и его энергия юности стоила сотни таких деградировавших Антониев.

Однако на пути осуществления ее замыслов возникло неожиданное препятствие, и, казалось, несчастье снова идет за ней по пятам. Набатейские арабы (Набатейское царство существовало в III в. до н. э. – 106 г. н. э. на территории современной Иордании, Израиля, Сирии и Саудовской Аравии. – Пер.) из окрестностей Петры, будучи в плохих отношениях с Египтом, напали на новые судоверфи в Суэце и, заставив отступить размещенные там войска, сожгли первые корабли, которые были уже переправлены из Средиземного моря, и те, которые строились в доках. Клеопатра не могла выделить достаточно войск, чтобы защитить строительство, и поэтому это серьезное начинание пришлось оставить.

В скором времени в Александрии появился Канидий собственной персоной, который привез весть о том, что все войска Антония во всех его владениях сдались Октавиану и теперь у него ничего не осталось, за исключением Египта и его армии. После такого известия, согласно принятому в то время кодексу чести, Антонию, безусловно, следовало убить себя, но ему в голову пришла новая идея, которая согласовывалась с его сентиментальной и склонной к театральности натурой. Он решил, что не будет умирать, а будет жить, как Тимон Афинский (легендарный афинский мизантроп, описанный Шекспиром в пьесе «Жизнь Тимона Афинского». – Ред.), враг всех людей. Антоний построит себе небольшой домик, о стены которого будут разбиваться морские волны; и там в одиночестве будет отсчитывать дни своей жизни, отвернувшись от всех людей. К западу от острова Антиродос, вблизи форума и храма Посейдона ( Нептуна) был причал, выдававшийся в Большую гавань. И хотя это была мощная конструкция длиной около 300 ярдов, она, по-видимому, тогда не использовалась, и Антонию засела в голову мысль починить причал и построить себе небольшую виллу у его края, где он мог бы жить в одиночестве. Клеопатра была слишком занята делом, чтобы беспокоиться о том, что делает ее муж; она, по-видимому, потакала ему, как ребенку, и приказала построить для него небольшой симпатичный домик на этом месте, получившем от нее название Тимониум в честь мизантропа, которому хотел подражать Антоний. Видимо, Клеопатра полностью отдалилась от мира в то время, а он, без сомнения, был рад убраться подальше от ее презрительных взглядов и слов. Из своего нового жилища он мог смотреть через залив на дворец Клеопатры; а ночью свет Фаросского маяка и множество мерцающих огоньков в окнах на мысе Лохиас и вокруг гавани вместе со звездами отражались в темной воде и, наверное, представляли собой романтическое зрелище для любого мечтателя. Днем Антоний мог наблюдать за судами, входящими в порт или выходящими из него, а шум и суета, доносившиеся до его ушей с другой стороны, служили соответствующей темой для его проклятий в стиле Тимона.